Кусатель ворон - Эдуард Николаевич Веркин
— А яйца кому? — поинтересовалась Снежана вслед.
— Этим, — Капанидзе махнул рукой на другой берег ручья. — Бабушка велела отнести, говорит, им есть нечего, бледные совсем, как поганцы.
Капанидзе подошел к немцу и стал что-то объяснять, указывая себе на спину. Дитер, кажется, отказывался, мотал головой. Капанидзе приставал минут пять, потом утомился, устроил корзину под мышкой и побрел через лес к ручью.
— Чего ему надо было? — спросил Скопин.
Он опять приложил сковородку к голове — на затылке налилась шишка размером почти с кулак, и Скопин теперь лечил ее холодным чугуном.
— Хотел татуировку дракона, — объяснил я. — Папа Томеша держит тату-салон в Вуппертале, а сам Томеш лихо бьет наколки. С закрытыми глазами.
— А в корзинке что было?
— Яйца.
— Какие?
— Куриные. Уркам понес. То есть этим… ребятам.
— Ясно.
Скопин поморщился. То ли от шишки на затылке, то ли еще от чего.
— Жаль, ключ так и не нашли, — сказал я.
— Жаль, — согласился Скопин. — Не повезло.
— А ты вообще в это веришь? — спросил я.
— В ключ?
— Ага.
Скопин пожал плечами.
— Местные верят, — сказал он. — А вообще… Экология тут хорошая очень, вот и весь ключ. Вот Капанидзе взять, с виду свищ свищом, а бревна как палки ворочает. Если с детства дышать правильным воздухом, правильно питаться и не общаться с кем попало, вырастешь богатырем.
— А зачем мы его искали тогда? — спросил я. — Источник?
Скопин пожал плечами.
— С пути сбились — вот и все. А потом… Надо же хоть что-то искать?
— Я грибы люблю искать, — поделился Лаурыч.
— А нам пора возвращаться.
— Что? — не понял я.
— Пора домой, Витя.
Скопин достал из кармана ложку и стал стучать в сковороду.
— Собираемся! Все собираемся!
— Да и так все здесь! — отозвался Листвянко.
Все на самом деле были здесь. Скопин пересчитал поголовье и объявил громко:
— Уезжаем!
— Куда? — тупо спросил Пятахин.
— Туда, — ответил Скопин. — Автобус должны были уже починить. Идем пешком. Доберемся до дороги… А там как-нибудь.
Все покивали. Пора. Время уходить.
— Уходим? — спросила меня Александра.
— Да.
— Вот так вдруг?
— Ага, — кивнул я. — Уходить надо всегда вдруг, если долго собираться, то не уйдешь никогда.
— Красиво, — сказала она.
Поглядела на меня с грустью. Точно, не вру.
— Десять минут! — скомандовал Скопин. — Через десять минут уходим! Время пошло.
Кинулись собираться. Хотя собирать особо нечего было, просто все запихал в рюкзак и утрамбовал ногой. Остальные тоже не особо усердствовали, торопились, словно сильно опаздывали на поезд, как будто знали, что все, время наше вышло и пора отсюда уходить. Скопин велел собрать все вещи в кучу и пересчитал каждую и поставил на каждой крестик. И нас пересчитал, и мы все тоже оказались на месте. Сам он, видимо, собрался сразу, как только вернулся с битвы.
Потом Скопин достал из кармана карту Ефимова Ключа, посмотрел на нее, улыбнулся и вставил в щель в стене. Все.
Я завязал горлышко рюкзака, бросил на нашу палату прощальный взгляд. И снова грустно стало. Чтобы не маяться дурью, я вышел на крыльцо. Скопин тоже.
— Пораньше выступим, — сказал Скопин. — День, кажется, жаркий будет.
Он указал в небо.
Солнышко светит, и жарко уже на самом деле, скопившаяся влага испаряется, в воздухе колышутся фигуры из пара и радуг. Погода стремительно налаживалась.
Остальные тоже показались. Солнечный свет где-то в высоте наткнулся на линзу из теплого воздуха и рассыпался на несколько мощных лучей, будто там наверху запустились атомные лазеры.
— Кто-нибудь сбегайте к колодцу, — попросил Скопин. — Воды наберите в термос, пить по пути.
Дернулась Жохова, стрельнула взглядом на Скопина, смутилась, зарделась. И Скопин смутился, сцена получилась безобразно трогательная. Но Дитер не зарисовал.
— А я уже принес.
Сначала я думал, что это Пашка сказал. Лаурыч. А это Капанидзе оказался. Как всегда, возник откуда-то, из стены, наверное. Вроде к уркам с яйцами ушел, и снова тут, шустрый такой Капанидзе попался, до урок километра полтора ведь. А может, они и поближе подошли.
Капанидзе улыбался, а у ног его стояло ведро.
— Шел мимо, решил захватить.
Капанидзе поднял ведро и сунул его мне.
Я едва не свалился, ведро ушло к земле, оказалось, что оно было наполнено водой почти до краев. Как, интересно, он умудрился не расплескать…
Я аккуратно опустил ведро на землю.
— Спасибо, Давид, — сказал Скопин. — Спасибо за воду, нам она очень пригодится… Вообще за все спасибо, ты нам помог очень.
— Пейте, — Капанидзе поставил ведро на пол. — Пока холодная.
— Да мы хотели с собой, — Скопин постучал по фляжке. — Разлить…
— Зачем? — удивился Капанидзе. — Она уже не та будет, нагреется, железом пропитается. Теплую воду разве вкусно пить?
— Ну да, наверное… — согласился Скопин.
— Чего ее с собой-то тащить? — усмехнулся Капанидзе. — Надо впрок напиться, так правильно. Пейте.
Капанидзе запрыгнул на крыльцо, сдернул со стола кружечное ожерелье и стал раздавать кружки.
— Устами младенца глаголет истина, — изрек Пятахин и зачерпнул первым.
Глотнул немного, зажмурился.
— Сладкая какая-то… — удивленно произнес Пятахин. — Вкусная…
Он быстро выпил первую кружку и зачерпнул вторую.
— Другим оставь, — Жохова продвинулась к ведру.
— Да тут всем хватит, — успокоил Капанидзе. — Ведро-то большое. Надо пить.
Мы зачерпывали, стукались кружками, смеялись и пили воду. Она была на самом деле необычной, похожей на холодный березовый сок, солоноватый и одновременно сладкий, с запахом хвои и мяты, не вода будто, а…
Не знаю что, я выпил три кружки. В голове как-то зазвенело, и сделалось легко-легко.
— Кончилась вода-то, — сказал Пятахин и зачерпнул со дна последнюю кружку.
А мы все поглядели на Капанидзе.
Он покивал.
— Спасибо, — осоловело сказал Скопин. — Это…
— Это очень вкусно, — сказала Рокотова. — Это очень…
Герасимов разглядывал отчего-то руки, сжимал кулаки, точно первый раз их видел.
— Спасибо тебе… — повторил Скопин. — Спасибо. Слушай, может, это… Тебе надо что-нибудь? Из снаряжения?
Капанидзе рассмеялся.
— Давай я тебе фотоаппарат отдам, — неожиданно для себя самого предложил я.
— Зачем? У нас все равно электричество не работает. Вы мне лучше по монете дайте.
— По какой монете? — не понял Скопин.
— Да по любой. Какая есть. На память.
Стали рыться по карманам, искать мелочь. Нашлась у всех, Капанидзе протянул ладони, и мы положили по монете.
— Теперь идите, — сказал Капанидзе. — Главное, не оглядывайтесь. Все будет хорошо.
Мы пошли. Капанидзе нас не провожал.
Вот так быстро все и закончилось.
Потом шагали по дороге, сначала грунтовка, затем асфальт. Легко было, казалось, что дорога спускалась вниз, так и хотелось скорости прибавить. Она на самом деле, кажется, под уклон шла, спускалась, и лес вокруг, замерший, точно тоже прощающийся.
Скопин шагал последним, как настоящий капитан,
