Кусатель ворон - Эдуард Николаевич Веркин
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Кусатель ворон - Эдуард Николаевич Веркин краткое содержание
Эдуард Веркин — современный писатель, неоднократный лауреат литературной премии «Заветная мечта», лауреат конкурса «Книгуру», победитель конкурса им. С. Михалкова и один из самых ярких современных авторов для подростков. Его книги необычны, хотя рассказывают, казалось бы, о повседневной жизни. Они потрясают и переворачивают привычную картину мира и самой историей, которая всегда мастерски передана, и тем, что осталось за кадром.
«Кусатель ворон» — это классическая «роуд стори», приключения подростков во время путешествия по Золотому кольцу. И хотя роман предельно, иногда до абсурда, реалистичен, в нем есть одновременно и то, что выводит повествование за грань реальности. Но прежде всего это высококлассная проза.
Путешествие начинается. По дорогам Золотого кольца России мчится автобус с туристами. На его борту юные спортсмены, художники и музыканты, победители конкурсов и олимпиад, дети из хороших семей. Впереди солнце, ветер, надежды и… небольшое происшествие, которое покажет, кто они на самом деле.
Роман «Кусатель ворон» издается впервые.
Кусатель ворон читать онлайн бесплатно
Эдуард Веркин
Кусатель ворон
© Веркин Э., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
* * *
Часть первая
Золотое кольцо
Глава 1
«Turistas! Go Home!»
Тег «Культура».
Сидеть бы мне дома, так нет, потащился.
Сидеть бы мне дома, июнь к концу, вот-вот колосовики пошли бы, и рыба, не размякшая от пришедшего зноя, еще клевала, и вообще, жизнь! Так нет, потащился.
Зачем?
Амбиции. Гордыня. Зависть. Возжелал плюнуть ближнему своему в физиономию лица его. Возжаждал возвыситься и вознестись, чтобы все ко мне приходили, а я им в глаза показывал бы кукиш и громко хохотал с превосходством, ну, это если совсем по-простому объяснять. Как-то так.
— Как-то так, — сказал Жмуркин и достал из кармана пистолет.
Вот уж такого от него точно не ожидал. Пистолет… Зачем ему пистолет?
Ну да. Амбиции, гордыня, в глаза плевать, перстень целовать, понятно. Это же Жмуркин, он же всегда такой.
Жмуркин ухмыльнулся.
Художники настороженно переглянулись. Не ожидали, конечно, не ожидали, я сам не ожидал.
Пистолет.
Бомм!
Такой долгий протяжный звук, бронзу опять дернули за язык, малиновый звон поплыл, хотя и полдень. В церкви звонили, в самой известной, в покосившейся, как Пизанская башня, красиво так звонили. И вообще тут красиво, горка, горки, трава, Волга, теплоход тащится справа налево, а на другом берегу уже Кострома со своей дичью, и вообще благодать. Тощий чугунный Левитан, широкий бронзовый Шаляпин взирают на скучных потомков с послеобеденной приветливостью… Зачем тут пистолет?
Зачем вообще все это? От Дитера не ожидал, если честно. Пятахин да, ходячий трабл-генератор, ну, Лаурыч тоже, мог вполне с дебаркадера в водоросли свалиться, Иустинья опять же с утра подозрительно глазками поблескивала… Но Дитер? Дитер-Дитер.
Немец.
Живописец.
В конце концов, инвалид.
И на тебе, учудил.
Вот и верь после этого.
— Ну, что, рембранты, стоит вам отступить, пожалуй, — посоветовал Жмуркин. — И вон по той каменистой тропинке прямо под горку, под горку, ножками, там прекрасная чайная с бесплатным лимоном. Выпейте чаю, поспорьте о Малевиче, я, право, оплачу…
Жмуркин достал пятьсот рублей, скомкал, швырнул в сторону живописцев.
Это он зря, подумал я. Художники — народ трепетный, побьют. Ладно нас, мы люди русские, привычные, но ведь и Дитеру отсыпется. В обязательном порядке, по щщам его по бестолковым. А это международный скандал, между прочим.
Я представил заголовки в какой-нибудь там «Зюддойче Цейтунг».
«Русские ортодоксы избивают малолетних туристов-инвалидов».
«Русское брутальное насилие над юношей из Бохума».
«Загадочного русского душа» — это не в тему, но красиво.
— Бегите, пока я добрый, — продолжал Жмуркин. — А то как-то некрасиво, я в Дантесы не записывался…
— А мне вот кажется, мы сейчас надаем вам по морде, — перебил Жмуркина предводитель художников Ривейра. — Пистолетик-то у тебя игрушечный.
— Игрушечный? — Жмуркин ухмыльнулся роковой улыбкой уездного монте-кристы. — Ну ладно, сейчас вот мы и посмотрим…
Жмуркин выстрелил. Невысокий художник в коротких шортах подпрыгнул и ойкнул, оранжевая пластиковая пуля укусила его в ляжку, отскочила в траву.
— Я же говорил — игрушечный! — ухмыльнулся главный рембрант. — Ну, все…
— Стоять! — рявкнул Жмуркин начальственно. — Кто не хочет провести чудный вечер в обезьяннике — стоять!
Но обезьянником живописцев было не испугать, они дружно шагнули к нам и стали нас бить. А начиналось все более-менее прилично, во всяком случае, утром ничего беды не предвещало.
Въехали в Плёс часов в десять, остановились на высоком берегу с видом на заводь, Жмуркин велел Штурмгеботу бросать якорь, сам взял автобусный микрофон и прочитал непременную лекцию, которую я, разумеется, вкратце записал, историческую такую.
— Это Плёс, старинный русский город, — рассказывал Жмуркин. — Тут течет великая русская река Волга. Раньше на этом месте устраивал свои засады известный русский разбойник Степан Разин…
— Тезка! — не преминул вставить Пятахин.
Хотя Пятахин не Степан, он Влас, впрочем, он сам, наверное, не разбирает.
— Некоторые считают, что именно здесь атаман спрятал свое золото и утопил пресловутую персидскую княжну.
— Что? — переспросила у меня Александра.
— Подружку свою затопил, — пояснил я. — В реке. Вот прямо здесь.
— Зачем? — удивилась Александра.
— Загадочная русская душа, — сказал я. — А вообще она слишком много знала.
— Как его звали? Стефан?
— Стефан, Стефан, — подтвердил я. — Стефан Разин-Беобахтер, олдест рашн диссидент.
— О, — восхитилась Александра и записала данные Разина в планшет.
— Кроме того, здесь жили и другие выдающиеся русские люди, — продолжал лекцию Жмуркин. — Шаляпин — известный бас-виртуоз, Левитан — он нарисовал «Над вечным покоем». Сюда частенько приезжал Чехов, отдохнуть на воды после московских премьер.
— Сам Чехов? — заинтересовалась Александра. — «Чайка»?
— Сам Чехов, — подтвердил я. — На дачу. Вон там.
Я указал куда-то пальцем.
— Это вообще очень популярный город, русский Баден-Баден, — прошептал я. — Жаль, что мы тут всего лишь на день. Кстати, Дитеру будет здесь особенно интересно — сюда со всей России на этюды съезжаются художники…
Жмуркин пронзил меня взглядом, я замолчал, не стал мешать, и Жмуркин закончил мини-лекцию:
— Одним словом — это прекрасный маленький городок, где отдыхает современная российская элита, куда приезжают поэты и художники-авангардисты… Сейчас небольшой завтрак, а потом до трех часов можете осматривать памятники истории. Волга, кстати, теплая, вон там справа есть цивилизованный пляж, кто желает, может окунуться. Лаура Петровна, кофе, пожалуйста.
Жмуркин повесил микрофон на крючок.
— Художники-авангардисты? — переспросила Александра.
— Они рисуют гвоздями, — на всякий случай ответил я.
Лаура Петровна разогрела кофе и настругала традиционных бутербродов — черствый батон и кругляки жесткого сервелата; как ни странно, бутерброды ели все, включая немцев, а я в очередной раз убедился, что в мире есть много удивительного. Вообще по плану у нас был завтрак в прибрежном кафе, но мы решили времени не терять, Жмуркин раздал суточные, после чего господа путешественники отправились грабить город и бесчинствовать в нем же.
Первой, разумеется, Лаура Петровна. Она поправила прическу, украсила себя золотом и бижутерией, опрыскалась дезодорантами и лаком, прихватила под мышку Лаурыча и стала спускаться на город неудержимой лавиной, сверяясь с картой и указывая Лаурычу на вырастающие из зарослей сирени достопримечательности преждних веков.
За Лаурой Петровной потянулись немцы, но не вместе, а порознь: сначала Дитер
