Эдуард Веркин - Кусатель ворон
Из-под малиновых кустов поблескивали зеленоватыми глазами козы, на заборе сидели разноцветные кошки, где-то вдалеке, за околицей, маячила длинная тень страуса Прошки, неподкупного стража границ. А потом наверху стало уже совсем темно, народились звезды и принялись мерцать, и я подумал, что я, наверное, как-то неправильно живу.
Глава 21
Особенно по вторникам
Жмуркин бил в сковороду прямо у меня над ухом, мир от этого сотрясался и был готов вот-вот рассыпаться дребезжащими осколками прямо мне за шиворот. Я открыл глаза: это оказался, конечно, не Жмуркин, он не стал бы устраивать такое свинство, он теперь политик и смотрит вдаль.
Пятахин, конечно. Вполне себе живой и здоровый, ухмыляющийся, вчерашняя порка пошла ему явно на пользу, анаболики его не разорвали.
Явился специально к моей койке и брякал в сковороду, точно пожар собирался, точно преисподняя собиралась разверзнуться. Очень захотелось эту сковороду выхватить – и настучать им по голове Пятахина в целях восстановления мировой гармонии, примерно так. Мало его вчера. Хотя, наверное, мало: если уж этого лося страус Прошка не закусал, то куда там Лаурычу справиться. Страус ударом ноги убивает лошадь, Лаурыч нет. Какой, кстати, сейчас день?
Не соображалось. Календарь, обычно четко разложенный в моей голове, смешался, даты и понедельники слиплись в пеструю летнюю кучу.
Опять разбудили. Каждый день разбудили. Почему нельзя проснуться самому, по-человечески?
– Что тебе, ошибка природы? – спросил я. – Не спится? Спина не болит? Изнутри не распирает?
– Общий сбор, – деловито сообщил Пятахин. – Общий сбор, общий сбор.
– Стряслось что?
– Стряслось. Рокотова пропала. Кажется, в лес уперлась.
– Зачем?
Пятахин не ответил, отправился стучать над Герасимовым. Герасимов, выросший в жестких условиях батора, спал по-хитрому – свернул в несколько раз куртку, сунул внутрь получившейся скрутки голову, а сверху заложился подушкой; как Пятахин ни усердствовал, разбудить Герасимова ему не удалось. Тогда он прибегнул к верному методу: зашел в изголовье кровати, поднял ее за ножки и уронил на пол. Проделал это три раза, каждый раз сопровождался криком «Мертвецы!!! Мертвецы!!!», от такого проснулся бы кто угодно.
Здоровый все-таки. Все дураки сильны, выносливы и живут долго, а иногда даже и счастливо.
Листвянко Пятахин разбудил по-аккуратному, трезвонить не стал, осторожно пощупал его за ногу. Листвянко в ответ умудрился пнуть Пятака в живот, на что Пятак только похихикал.
Лаурыч уже не спал, сидел на табуретке и с серьезным видом завязывал шнурки на кедах.
– Поспешайте, – подгонял Пятахин. – Поспешайте, граждане! Выходите на крыльцо, у нас ЧП!
Минут через пять на крыльце собрались все, сонные и злые. Жмуркин отобрал у Пятахина сковородку и объявил, что исчезла Рокотова. Никого не предупредив, не оставив записки, тайком, под покровом ночи.
– Может, кто что видел?
– А может, она в туалет провалилась? – предположил Пятахин. – Там в «Ж» две доски качаются…
– И все-то ты у нас знаешь, – вставила Снежана.
– Да это мне Пашка сказал, он все время подсматривает.
– Я не подсматриваю! – возмутился Лаурыч. – Просто я слышал, они там скрипят…
– Значит, подслушивает, – поправился Пятахин. – Экий меломан завелся. А давайте проверим, что у него там на телефоне? Там у него, наверное, коллекция целая, он на Снежанку давно засматривается…
– Да у меня батарея еще в автобусе села! – Лаурыч покраснел пронзительно красным цветом и сжал кулаки – вот-вот кинется.
– Не надо, Паша, – неожиданно вмешался Листвянко. – Я сейчас ему пальцы ломать буду. Ему вчера мало было…
И Листвянко шагнул к Пятахину.
– Хватит бузить, – остановил Жмуркин. – Надо идти искать, надо позвать Капанидзе, может, спасателей…
– А может, она домой сдернула? – предположил Листвянко. – Она что-то молчаливая была в последнее время.
– Она всегда молчаливая, – поправил Гаджиев.
– Всегда молчаливая, а вчера песни пела, – напомнил Пятахин. – Наверное, у нее кризис случился. Герасимов ее бросил, и она в батор обратно сбежала.
– Нет, – возразил Жмуркин. – Домой она никак не могла. Она все вещи оставила. А про кризис…
Мы все поглядели на Герасимова.
– Да нет, – он пожал плечами. – Никаких предчувствий вроде… Она всегда молчаливая.
– А зачем ты ее бросил? – подступила Жохова.
– Да я ее не бросал! – покраснел Герасимов. – Мы вообще с ней не очень знакомы были…
– Провалилась в сортир – и молчит, – ввернул Пятахин. – Стесняется. Они в баторе все такие стеснительные…
– Я могу сходить, посмотреть, – предложил Лаурыч неуверенно.
– Давай, – Пятахин хлопнул Лаурыча по плечу. – Сходи. И сам провались заодно.
– Я сама лучше. – Снежана плюнула на ногу Пятахину и направилась к туалету.
Остальные молчали. Немцы озирались растерянно, я тоже озирался. Лично у меня предчувствия были не очень. Я примерно представлял, что значит искать в лесу человека. Без собак, без раций, без какого-никакого вертолета. А тут еще волки в округе. А если она в эти холмы сунулась…
Снежана вернулась и сказала, что в туалете Рокотовой нет.
– А ты хорошо смотрела? – поинтересовался Пятахин. – Я знаю, у тебя ведь очень поверхностный подход к жизни.
– Можешь сходить, нырнуть, углубиться.
– Да не, я просто… Надо поглядеть, не пропало ли чего, – выдал Пятахин.
– По себе людей не судят, – заметила Снежана.
– Да я не об этом. Может, она еду взяла или еще что для похода. Может, она решила сразу в Германию дернуть? А что, запросто. Сбежит в Германию, скажет, что ее здесь травили…
Пятахин кивнул в сторону Жоховой.
– Я ее не травила! Я случайно… Я не хотела!
– Погодите-ка… – Жмуркин рванул в палату.
Он отсутствовал не больше минуты, а вернувшись, объявил, что пропала карта. Та самая, с источником.
– Сама, значит, решила источник отыскать, – ухмыльнулась Жохова.
– Вот и верь после этого германисткам, – вздохнул Пятахин. – Я в третьем классе переписывался с одной, так она мне во втором письме объявила, что больше всего любит шоколад с сушеными муравьями.
– Начинаем искать, – перебил Жмуркин. – Теряем время, кого не находят в ближайший день, того вообще редко находят. Вперед. Надо позвать…
Но Капанидзе был уже тут, стоял у стеночки, грыз семечки, щурился на солнышке. Никто, во всяком случае я, не заметил, как он появился, эти сельские жители совсем как ниндзя – возникают прямо ниоткуда, не слышно, как подходят, как уходят, мне бы так, я бы про нашего мэра статью написал, ну, как он на рыбалку ходит.
– Давид, у нас девушка исчезла, – сказал Жмуркин. – Думаем, в лес ушла.
Капанидзе кивнул, выслушал рассказ, почесался и сказал, что ему надо пару минут подумать, и стал думать и грызть ногти. Мы ждали. Терли глаза. Я смотрел на туман, ползущий через наш двор в сторону речки.
– А если ее урки похитили? – полушепотом спросил Лаурыч.
Жмуркин показал ему кулак. Солнце взошло окончательно.
Рано, сколько точно, не скажу, но солнце взошло уже изрядно, запустило по земле робких зайчиков, нарисовало на стене барака крестики, зачеркнуло нолики, но туман рассеять еще не успело, да и росу подсушить, отчего трава во дворе вспыхивала частыми бриллиантами.
– Так куда она пошла? – спросил Капанидзе.
– В прошлый раз мы остановились на поляне… Ну, где Пятахина покусал страус…
– Я сам его почти покусал, – вставил Пятахин. – От меня этот страус бежал, как сто тушканчиков.
– Это сейчас не важно, кто там кого покусал, – сказал Жмуркин, – важно найти Рокотову. Мы дальше не продвинулись, и я думаю, что Юлька решила пройти оттуда до холмов, этот сектор мы так и не охватили.
– Понятно все, – остановил Капанидзе. – Тогда туда и побежим.
– Сейчас только…
Жмуркин принес маленький серебристый чемоданчик, в таком в кино носят деньги, секретные чипы и ядовитые агенты, открыл. Внутри оказалось два оранжевых пистолета с толстыми стволами. Ракетницы.
– Собираемся по сигналу, – сказал Жмуркин. – Зеленая ракета – значит, Рокотову нашли. Все как увидят – идут на ракету.
– А если красная? – поинтересовался Пятахин. – Это значит, Рокотову нашли, но мертвую?
– Видимо, он неизлечим, – сказал Снежана.
– Его излечит хорошая пуля, – изрек Листвянко, не зная, что стихийно обращается к классике мировой литературы.
– В меня папа Жоховой два раза стрелял – и все мимо, – напомнил Пятахин. – Из пневматической винтовки.
– Рука просто дрогнула, – объяснила Жохова. – В следующий раз не дрогнет.
Вторую ракетницу Жмуркин вручил мне. Немного подумав.
– Вперед!
– А то Рокотова там все выпьет, нам ничего не достанется, – уточнил Пятахин.
Вошли в лес. Капанидзе пер уверенно, выбирая короткую дорогу, и скоро мы уже оказались на страусиной полянке, ее я запомнил надолго, еще бы, такие зрелища каждый день не приключаются, и мне казалось, что эта полянка располагалась все-таки подальше. Но Капанидзе, видимо, был большой мастер выбирать короткие дороги, я про такое слышал – если долго живешь в одной местности, то рано или поздно начинаешь узнавать тайные тропы.
