Евгений Титаренко - Четверо с базарной площади
Женщина прошагала недалеко. Раз повернула направо, раз налево и без стука вошла в дверь чьей-то веранды.
Генка и Фат прильнули к окнам. Но сквозь плотные шторы нельзя было разглядеть, что творится в комнате.
Опять долго сидели в темноте…
Генка поднялся первым.
— Пропустим автобус, а она, может, до утра тут пробудет… Едем! Я завтра скажу дома, что сбор после уроков, — и мы сразу сюда. А?
— Надо бы узнать, кто здесь… Давай, я останусь?
— А вдруг подружка?
Генка представил себе, как до утра будет бегать, от одних знакомых к другим тетка Роза, и решил, что не оставит Фата. Ведь не скажешь тетке Розе, что, мол сидит на содовом, против чьей-то веранды…
Фат и сам понимал это.
— Ладно…
Еще раз попытались глянуть сквозь шторы. Еще немного посидели…
Генка вдруг сорвался и побежал к перекрестку.
Фат нахмурился, видя, что он опять расспрашивает каких-то малышей.
А Генка вернулся почти удовлетворенный беседой. И на вопрос, что был за разговор, ответил:
— А не получилось разговору. Я им: «Петр Петрович где живет?» А они: «Кто такой?» — «Инженер», — говорю. «Нет, не слышали». — «А вон, — показываю, — красным светится, кто живет? Мне вроде говорили, третий дом…» — «Тама… А, там — может! Там новый какой-то дяденька, мы еще не знаем». Понял?
Фат понял.
— Не выдадут они нас?
— Не-ет! Я тут прислушался — тут каждый по сто раз спрашивает: где да где? Разберись-ка в этих домиках!
Слива нищенствует
Слива успел к закрытию базара и сразу наткнулся на Весельчака. Но тот уже пристроил куда-то свою «амуницию» и направлялся к пивной.
— Ты что ж опаздываешь, парень?
— Да у меня же школа, — оправдался Слива.
— А! Я и забыл! С уроков не сбегаешь?
— Не… Батька отлупит, — еще раз на всякий случай соврал Слива про своего отца, который если иногда и давал по затылку, то уж такими феодальными методами, как порка, никогда не пользовался.
— Ну, лады! — осклабился щербатый. — Вот тебе аванс, парень ты замечательный, отработаешь!..
Он сунул, за отворот Сливиного пальто целых три рубля и зашагал дальше в пивную.
Слива поморгал ему вслед, потом достал трешку и, мучимый стыдом, долго разглядывал ее. Скверное дело — маскировка… Раньше была хоть видимость, что он зарабатывает деньги, а тут — будто выклянчил…
Если бы не клятва — Слива доказал бы щербатому, кто он такой на самом деле…
Дома он, все время чувствуя мятую трешку в кармане, без особого удивления выслушал историю о Корявом и, захватив кусок хлеба, умудрился через несколько минут уже выскочить во двор.
Хлеб съел за сарайками, а когда вышел на базарную площадь — увидел Катю, деловито вышагивавшую около монастыря.
— Ты что здесь, Кать?
— А так. Играю.
— Колесики не потеряла?
— Не! — сказала Катя. И похвасталась: — Мне Гена обещал тысячу колесиков, если поместятся в комнате.
— Да? — переспросил Слива. И хотел отправить Катю во двор, как вдруг его осенила блестящая идея. Ведь Генке ни за что не достать тысячу бронзовых шайб.
— Знаешь что, Катя, давай я лучше конфет тебе куплю вместо колесиков, а?
— А откуда у тебя деньги? — подозрительно спросила Катя.
— Да нашел! Но ты это не говори дома, а я тебе вместо колесиков… Генка ж обещал? Идем!
Слива взял Катю за руку и пошагал с ней к продуктовым рядам. Торговцев здесь почти не осталось. Но Слива успел купить одного красного петуха и две розовые тянучки — на все три рубля без остатка.
— Ешь! — со щедростью короля объявил он, вручая Кате ее богатства. — Ешь и — на здоровье! А колесики мы достанем потом, когда-нибудь, — добавил он, сильно довольный тем, как ловко избавился от денег.
— А ты? — спросила Катя.
— Я?.. Я чтой-то не хочу сегодня.
— Ну, одну возьми, — предложила щедрая Катя.
— Не, не, не! — несколько раз повторил Слива, боясь не выдержать соблазна. — Это тебе вместо колесиков!
Он опять потащил ее через базарную площадь и неожиданно дернул за руку, останавливая в десяти шагах от тира.
Мимо них прошел с неизменной дубинкой в руке Толстый. Слива не заметил, задерживался он у Арсеньича или не задерживался…
— Ты чего? — спросила Катя.
— Тсс… — предупредил ее Слива. — Молчи…
— А что, — спросила Катя громким шепотом, — за этим тоже надо подслушивать?
— Нет, — сказал Слива, — за этим не надо…
— Но ведь он тоже плохой. А только за тем?
— Ага, — ответил Слива, чтобы отвязаться.
Видели от базарных ворот, как Толстый вошел в калитку своего дома.
— Ты, Кать, беги ешь конфеты, а я пока тут останусь… Во дворе съешь, ладно? Домой не носи.
Он боялся, что друзья станут упрекать его. Но Генка и Фат отнеслись к проступку Сливы довольно снисходительно. А Толячий пока не имел права осуждать.
Загадка трех окошек
Фат сказал Толячему, чтобы он шел домой.
— А мы сегодня еще Арсеньича пошарим.
— Почему ж я домой? — запротестовал Толячий.
— Нам уже так и так влетит от отцов, — разъяснил Генка. — Но когда еще они приедут! А тебя могут не пустить завтра. Надо, чтоб пустили.
Толячий вздохнул и побрел домой: надежды на завтра были у него слабыми.
Фат сбегал к себе во двор, принес кусачки, ломик, что был конфискован у Кесого, и свечу.
— Вот и пригодился… — сказал он про ломик.
Сторож базара мог сидеть в конторке, у печки, мог прохаживаться по главной площади или курить где-нибудь за воротами с наружным сторожем.
Слива остался около монастыря наблюдать за площадью и конторой. В случае опасности ему достаточно стукнуть калиткой — Фат услышит и затаится. А Генка отправился на разведку вокруг рынка.
Ломик Фату не понадобился. Он без труда вытащил кусачками три гвоздя в боковой стенке тира: два небольших внизу и один — пятнадцатисантиметровый, которым доски прибивались к поперечному бруску посередине.
Генка прибежал, когда Фат успел раздвинуть доски настолько, что между ними можно было протиснуться.
— Идет! — на ходу шепнул Генка. — Сиди. Я к Сливе. Прибегу, когда можно будет!
Фат, подобрав инструмент, спрятался за одним из ларьков, на некотором расстоянии от тира. А Генка успел предупредить Сливу, чтобы зря не стучал калиткой, и засел с ним во дворе монастыря.
Сторож обошел всю площадь, проверяя замки на ларьках, и отправился в контору.
Контора должна бы закрываться на ночь, но зимой сторожам негде было греться, и у них всегда имелся ключ от нее.
У Сливы осталась прежняя задача. Генка побежал к Фату.
— Возьми пулек немного! — прошептал ему вдогонку Слива. Такая уж была у него странная натура: то он копейки чужой не возьмет, а то вот, пожалуйста, советует воровать — пока не сообразит, что к чему…
Фат протиснулся в щель между досками и зажег свечу.
Генка, обойдя вокруг тира, удостоверился, что наружу свет не проникает, и тоже влез в помещение, после чего щель сразу прикрыли какой-то фанерой из никчемных запасов Арсеньича.
Любопытно было впервые увидеть стойку изнутри — стойку, что раньше так сильно привлекала Генку, и оказаться рядом с ружьями, ради одного выстрела из которых Генка прежде мог часами шагать взад-вперед мимо тира…
Но размышлять обо всем этом было некогда.
— Надо, чтоб незаметно ничего… — напомнил Фат.
Генка осмотрелся.
Десяток пустых водочных бутылок под стойкой, довоенная подшивка журнала «Крокодил», серебряная мелочь в жестянке из-под крема, небольшие картонные коробки с теми самыми пульками, которые захотел иметь всегда осторожный Слива…
Интерес для друзей мог представлять лишь большущий деревянный сундук. Но в нем оказались обрывки шпагата, запасные фигурки зверей из жести, еще несколько пустых бутылок, ржавые ключи, плоскогубцы, короткий сапожный резак, две электрические лампочки — словом, не было в сундуке ничего такого, что определенно указывало бы на связь Арсеньича с жуликами.
Фат пристально оглядел двойную стенку, что улавливала свинцовые пули, но и здесь не обнаружил ничего подозрительного.
Впрочем, надежда увидеть у Арсеньича какой-то сверхразоблачающий его предмет была у ребят слабой. Но они решили не упускать ни одной возможности, чтобы приблизиться к цели.
Осмотр закончили быстро. Генка мог наконец проверить, от чего зависела его меткость, когда он стрелял на публику, и занялся мишенью, что была в виде домика.
Фат взял ружье и от нечего делать целился в жестяные фигурки. Огонек свечи колебался в Генкиной руке, и мушка слегка перемещалась в прорези.
Генка легким щелчком пальца выбил все три окошка в домике. Установил их опять и опять легко выбил…
Потом вспомнил, что в одной из многочисленных жестянок при осмотре сундука ему попадалось запасное окошко. Быстренько достал его и приблизил к огню. Сразу же бросились в глаза два легких заусенца — словно бы следы от ударивших в кромку пуль. Заусенцы были сделаны друг против друга.
