Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей - Татьяна Леонидовна Миронова
Новобранцы Александра Ярославича
Стали собираться и дружинники. Детские складывали шатры и полстницы, заливали водой костры. Гриди седлали лошадей. Подвели коня князю. Хорош был гнедой жеребец, сильный, высокий, с коротко остриженной черной гривой, мощную спину его покрывал богато расшитый чепрак с нарядным седлом. Князь вскочил на коня, и спустя минуту княжеское войско неспешно потянулось по лесной дороге.
Митя и Прохор ехали на своих не столь красивых, но сильных лошадках, отловленных им еще Путятой. Митя обратил внимание, что за войском плотным табуном, голова к голове, следовали неоседланные кони. Их подгоняли легко снаряженные, без кольчуг и мечей, всадники — коноводы. Прохора это нисколько не удивило.
— Таково древнее правило конных походов, — объяснил он Мите, — иметь воину запасного коня, а то и двух. Русские полки всегда выступали в поход «о двуконь», держа в обозе свежих коней под присмотром коноводов. А татары ходили даже «о триконь». Вообще, — добавил Прохор, — коней на Руси различали но назначению: были кони поводные, ходившие в поводу, для верховой езды; были кони товарные — для возки товаров их впрягали в телегу; еще были сумные кони, они возили навьюченный на спину груз — сумы. А уж сколько конских мастей различали русичи! Гнедые, вороные, сивые, каурые, бурые, голубые…
— Голубые? — переспросил Митя, ему показалось, что он ослышался.
— Ну, да, — подтвердил Прохор. — Конь голубой масти — светло-серый, отливающий белизной. Очень ценились такие копи. В одной берестяной грамоте прямо так и сказано: «А конь мои голубы и пусти въ поле, дать сохъ на него не кладе». Хозяин просил поберечь копя, не впрягать его в соху. Так-то.
— А что, нее полки у древних русичей были конные? — снова спросил Митя, оглянувшись назад. За ними тянулась длинная вереница княжеского войска.
— Нет, — Прохор тоже оглянулся. — Были и пешие полки, состоявшие из горожан и поселян. Но профессиональные воины из дружины сражались верхом. Русичи за сотню лет выработали свои искусные приемы военного ремесла. Войско устроено было так. В разведку высылался «передъ» — передовой полк, «передъ» чаще всего принимал па себя и первый удар противника. Следом выступал сильный большой полк — «чело», во главе которого шел обычно сам князь. За большим полком шли дна конных полка — правое крыло и левое крыло. Был еще в русском войске сторожевой полк — «сторожье» для предупреждения неожиданных нападений с флангов.
Ладно устроено было войско, действовало умело, слаженно, потому и побеждали русичи своих врагов. Первый достоверно известный по летописям древнерусский полководец князь Святослав повоевал многие земли, ходил на хазар, победил ясов и касогов, волжских болгар. Перед сражением говаривал он дружине: «Не посрамимъ земли русьскоѣ, но ляжемъ костьми, мертвыя бо срама не имуть».
«Интересно, — подумал Прохор, — куда направляется княжеская дружина? Вряд ли на Биргера. Не готовы воины к сражению, нет у них припасов да снаряжения. К тому же летописи говорят об участии в сражении новгородских полков. Значит, князь Александр Ярославич идет на соединение с этими полками, должно быть, в Новгород».
Прохор наклонился к Мите:
— Вероятнее всего, мы едем в Новгород, собирать ополчение на шведов.
Лес постепенно начал редеть, стали попадаться выкошенные лужайки, на которых стояли небольшие, прикрытые еловым лапником стожки. У края дороги паслось стадо коров и овец, завидев войско, пастух поторопился отогнать их подальше. Потом пошли огороды, засаженные капустой, луком. Густо зеленела ботва репы и морковки. Глянцем отливали ярко зеленые листья свеклы. Но не было на огородах привычной глазу наших студентов картошки, не росли здесь помидоры и огурцы. Когда еще их завезут на Русь! Вдалеке, возле впадающей в небольшое озерцо речушки, высилось несколько ветряных мельниц, растопыривших свои четырехпалые крылья. Наконец появились и первые дома. Дружина въезжала в Плотницкий конец Новгорода.
Митя и Прохор во все глаза смотрели на Древний и Великий Город. Ладно и красиво стоял он на берегах Ильмень-озера у впадения в него реки Волхов. Река разделяла город на две части, на левом берегу возвышались стены крепости — кремля, где сиживали новгородцы во времена осад и набегов вражеских. Здесь была уже строена белокаменная София — главный новгородский храм.
Кремль был виден издалека, его легко и уверенно приподнимала надо всем широкая ладонь холма. Полноводный Волхов омывал подошву холма и с запада делал кремль неприступным. С других сторон под крепостными стенами угадывались глубокие наполненные водой рвы.
Митя смотрел и не узнавал Новгородский кремль. Он его хорошо запомнил иным, красно-кирпичным, с многочисленными сторожевыми башнями. Здесь же насыпанные земляные валы, замкнутые в кольцо, были сцеплены между собой приземистыми, неуклюжими башнями-проездами, сделанными из камня. Не узнать было и деревокаменный детинец — сердцевину городской власти в кремле, — здесь творил суд и расправу посадник.
— Что, брат, не узнал Новгорода? — заметил Митину растерянность Прохор. — Этот и некрасив, и не столь надежным кажется. Да только с виду. Города на Руси всегда строились под руководством опытного градодельца. Выбор места для крепости точно рассчитан, все принято во внимание: и близость дорог и воды, и укрытость места. Видишь, со всех сторон к кремлю не подступиться: река защищает, рвы огораживают. А стены какие толстые — два — три метра — не меньше. Так просто не прошибешь. Не забывай, что земляные стены — валы насыпали на специальные деревянные каркасы. Вон они как вознеслись, метров на десять-двенадцать, самое малое. С ходу такую крепость не взять!
— Так ведь татары брали, иначе бы и Русь не покорили, — возразил Митя историку.
— Осадой брали, измором, — откликнулся Прохор. — Кончались припасы в осажденном городе, и выходили русичи в поле сражаться. И не только измором брали. Даже самая мощная крепость не могла устоять, когда штурмовали ее таранами и пороками.
Заметив недоумение в Митиных глазах, Прохор продолжил объяснение:
— Это были такие камнеметные машины — «пороки», камни метали в осажденных, а «тараны» — это стенобитные машины, ими били и разрушали стены.
— Стены трехметровой толщины разрушали? — не поверил Митя. — Что за машина такая?
— Хитроумное это сооружение, — усмехнулся Прохор. — Между двумя скрепленными бревенчатыми стойками подвешивалось огромное бревно. Бревно с одного конца оковано железом. Бревно раскачивали и ритмично ударяли им по стене — таранили. Таранами пробивали бреши, да такие большие, что всадники проскакивали. Именно так войска Батыя в 1240 году захватили Киев.
Митя и Прохор по-прежнему ехали бок о бок посередине длинной цепочки растянувшегося в узких новгородских улочках войска. Вокруг них пестрело резными крышами, маковками церквей, зеленело садами передгородие, разделявшееся на
