Мирча Сынтимбряну - Большие каникулы
ПОРТРЕТ СОСЕДКИ ПО ПАРТЕ
ПОСЛЕ КАНИКУЛ КАЖДАЯ УЧЕНИЦА должна была написать сочинение, тема которого — литературный портрет соседки по парте. С точки зрения ее внешности и характера. Как она выглядит и что она за человек…
Две девочки, сидевшие на одной парте, да к тому же и жившие по соседству — Викторица и Дана — принялись за дело. Вот уже написаны первые фразы… вот сочинения уже кончены… «с точки зрения внешности».
Викторица вытягивает шею и заглядывает в тетрадь своей соседки.
— Прочитай мне, — просит она. — Ужасно хочется узнать, что ты про меня написала.
— Но потом ты тоже мне прочитаешь, ладно?
— Конечно. Давай!
— А ты не рассердишься?
— Зачем мне сердиться?
— Честное слово?
— Честное слово!
Девочка глубоко вздыхает, смахивает с тетрадки несколько воображаемых пылинок и начинает:
— Слушай. «Моя соседка по парте очень от меня отличается».
— Верно, давай дальше, умираю от любопытства, так хочется узнать, как ты меня представляешь…
Соседка не заставляет себя долго упрашивать. И продолжает:
— «Она кругленькая и полненькая…»
— Как?! — хмурится вдруг оскорбленная Викторица и щупает свою талию. — Разве я кругленькая?
— А ты думаешь, нет? Ведь недаром все зовут тебя пышкой.
— Это ты придумала, — сердится Викторица. — Сейчас же сотри слово «кругленькая»!
— А чем же я его заменю? Пышкой?
— Нет! Не надо пышку.
— А как? Кубышкой?
— Нет! Не хочу кубышку. Пиши…
Закрыв глаза, она ищет подходящее слово. Подруга ей помогает:
— …Тетеха? Тумба? Честное слово, все-таки лучше кругленькая…
— Нет, напиши так: «Она похудела на два килограмма триста грамм…»
— Не заметно… Право же, совсем не заметно.
— Нет, заметно, — возражает Викторица. — Если хочешь, я покажу тебе на платье…
— Зачем это? Разве я про платье пишу?
Викторица сдается. Она кисло улыбается:
— М-да! Знаешь, мне очень любопытно, что ты написала дальше…
— Ну давай, я тебе прочитаю. Я написала так, — безмятежно продолжает Дана: —«Она широколицая…»
— Как это широколицая?
— А как? Узколицая, что ли? Посмотрись в зеркало! «Нос у нее картошкой, а уши топорщатся…» Вот и все.
Викторица бледнеет от злости. Она кусает губы и угрожающе шипит:
— Да? Хорошо. А вот что написала я… «Моя соседка по парте очень отличается от меня…»
— Это верно, — с удовлетворением подтверждает Дана.
— «Она высоченная…»
— Что? — взвивается Дана, словно ужаленная.
— Что слышишь! А теперь я еще добавлю: «костлявая и неуклюжая, а нос у нее, как слоновий хобот…»
— Ах так? Ты еще и сравнивать?.. Ладно, — угрожающе бормочет Дана. — Ты думаешь, я не могу написать вместо «уши топорщатся» — «уши, как листы квашеной капусты»? И… и… «подбородок острый, как носок башмака»? Подходит тебе?
Викторица смотрит ей прямо в глаза.
— Подходит. А я напишу: «Пальцы у нее, как пробки, и… и… щербинка между зубов, как Дунай у Железных ворот…»
Дана вскакивает, опрокинув стул и от злости даже не замечая того.
— Да? Пошли к зеркалу! Вот, пожалуйста. — Она прилипает носом к блестящему стеклу и говорит, засунув пальцы в рот, как вилку: — Ну скажи, где ты видишь у меня Железные ворота?
— А ты где видишь у меня квашеную капусту? — кричит Викторица и тянет себя за уши.
Наконец они, кажется, немного поостыли. И перешли к переговорам.
— Сотрешь «костлявая и неуклюжая»?
— А ты сотрешь «широколицая»?
— Сначала ты сотри, — просит Дана.
— Нет, сначала ты.
— Ладно. Значит, не хочешь? — снова закипает Дана. — Ну подожди, я тебя обработаю, «по характеру».
Она бежит к столу и решительно берется за ручку.
— Что ты собираешься написать? — спрашивает изумленная Викторица.
— Я напишу, что ты… эгоистка!
— А я напишу, что на уроке румынского ты делаешь задание по математике. И списываешь у других.
— А я, думаешь, не напишу, что ты убежала с последнего собрания, чтобы сфотографироваться в моменталке?
— А ты разве не прикинулась больной, потому что не выучила стихотворение к празднику?
Дана замирает с повисшей в воздухе ручкой. И говорит дрожащим голосом:
— Ты в состоянии написать… такое?
Викторица тоже немного смягчилась:
— Если ты напишешь про собрание!..
— Я не напишу. Но и ты не пиши, что я списывала.
— И про моменталку не напишешь?
— Нет, если ты сотрешь, что я не выучила стихотворение к празднику.
— Но ты тоже сотри, что я эгоистка и что у меня нос картошкой.
— А как же мне написать?
Викторица думает одно мгновение, потом весело восклицает:
— Знаю: нос — нормальных!.
— А лицо?
— Нормальное.
— А глаза?
— Нормальные.
— Ладно, я сотру, — соглашается Дана. — Но ты тоже так напишешь?
— А как же иначе? Тоже…
Некоторое время слышится только скрип перьев.
Вскоре сочинения переписаны. Дана кладет ручку и читает Викторице:
— «Моя соседка по парте Викторица очень от меня отличается. У нее нормальное лицо, рот, нос, уши и волосы. По характеру она совершенно нормальная девочка».
Викторица тоже читает подруге свою работу:
— «Моя соседка по парте Дана очень от меня отличается. У нее нормальный пос. Нормальный рот. Нормальные волосы и глаза. По характеру она девочка совершенно нормальная».
«Как? — воскликнете вы. — Разве между ними нет никакой разницы?» Как же, есть и немалая: «по внешности» у Викторицы на три запятых больше. Зато «по характеру» Дана богаче — на две точки и одну чернильную кляксу.
У ТЕЛЕФОНА
ТРИ ЧАСА ПОПОЛУДНИ. В доме тепло, мирно гудят печки; разомлевшие кошки тихо посапывают, а ребята… Они плотно пообедали, отдохнули и теперь, склонившись над тетрадями и книгами, читают и перечитывают, черкают и перечеркивают, считают и высчитывают — одним словом, занимаются. Мой друг Шербан тоже сидит за столиком, как все остальные. И, как и все остальные, читает и перечитывает, черкает и перечеркивает, считает и высчитывает. И все-таки, несмотря на все это, он… не занимается.
Некоторое время он недовольно ворчит. Затем устремляется к телефону:
— Алло, Алеку!.. Ты что делаешь! Учишь химию? Прекрасно, дорогой, назови мне дезинфицирующее средство из четырех букв, которое кончается на Т. Нет, не порезался, я разгадываю этот проклятый кроссворд… Представления не имеешь? Нет, по химии я еще не выучил… Мешаю тебе? Ну одну минуточку!.. Тогда назови мне норвежский порт из шести букв… Или животное с рыжей шерстью… начинается на Л… Не разбираешься? Надо заниматься? Ага! Ладно-о-о!.. До свидания!
Шербан бросает трубку и обиженно ворчит:
— Вот с кем я сижу за одной партой! Зубрила несчастный! Ну ладно, завтра же пересяду от него. Буду сидеть с Санду Винтил ой… В углу, возле печки. Пусть этот несчастный Алеку еще попросит у меня папин циркуль… Я тоже скажу ему: «Мне некогда, не видишь? Я чищу себе ногти…»
Облегчив таким образом душу, он набирает новый номер.
— Санду, это ты? Говорит Шербан… Санду, послушай, ты ведь сидишь один? С завтрашнего дня я пересяду к тебе. Что на меня нашло? Завтра объясню… А сейчас я ищу животное с рыжей шерстью… Какой магазин? Какая там комиссионка? Я не собираюсь его покупать. (Шербан смеется довольный: вот как остроумно ответил!) В музее? Да, нет, мне для кроссворда надо… Занимаешься? А-а-а… М-да!
В трубке сухо щелкнуло. Шербан хмурится:
— Подумаешь — занимается! Ну и что? Не может выкроить минутку для друга? Не стану я к нему пересаживаться. Пускай дожидается, как у моря погоды…
Он сердито грызет кончик карандаша… «Животное с рыжей шерстью»… Лошадь… леопард… но здесь не четыре буквы… лягушка… но у нее нет шерсти… лебедь… Но это не животное, а птица… Его взгляд падает на кошку. «Она рыжая! Но не на Л…» Разозлившись, он кидает в нее книгой:
— Брысь! Опять на кровать забралась?
У бедной кошки дыбом встает шерсть, и так, застывшая, рыжая, с желто-зелеными глазами, она как две капли воды похожа на Лику, мальчика с соседней парты, когда Шербан подталкивает его на контрольной работе, а тот свирепо поворачивается к нему:
— Оставь меня в покое!
Да, он тоже не слишком-то приветлив, этот Лику, но если попросить его по-хорошему, подойти умеючи…
— Лику, дорогой, выручи, умоляю! Не знаешь ли ты такое животное, с рыжей шерстью, из четырех букв, начинается на Л? Да, я про тебя подумал… Почему — дурная шутка? Нет, я не про тебя…
