Астрид Линдгрен - Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.
Тут ее пробирает дрожь, она вся дрожит как осиновый лист: еще никогда в жизни ей не было так страшно. Как же они могли выбраться сквозь запертые двери? Никто, кроме ангелов Божьих… да, так оно и есть. Несчастная, обманом отняла она у них колбасу, пальты, табак, и теперь ангелы Божьи унесли их туда, где живется лучше, чем в богадельне. Только ее бросили одну в нищете и горе, ох-ох-ох! И Командорша завыла как собака.
Но вдруг слышится слабый голос. Он доносится из постели, где под одеялом лежит жалкая маленькая старушка.
— Чего это ты воешь? — спрашивает Блаженная Амалия.
Тут Командорша мгновенно преображается! Мигом выпытывает она у Амалии всю правду! На это она горазда!
И потом вприпрыжку несется в Каттхульт. Она снова загонит домой своих стариков, чтоб все было шито-крыто и никто в Лённеберге не болтал бы лишнего.
При свете луны Каттхульт так красив! Она видит, как сверкают в кухне огоньки, будто там зажжено множество свечей. И вдруг ей становится стыдно, и она не решается войти в дом. Сперва она хочет заглянуть в окно и удостовериться, вправду ли там пируют ее бедняки. Но для этого нужен ящик или другая подставка, чтобы забраться повыше. Старостиха идет к столярной в надежде увидеть что-нибудь подходящее. И в самом деле, она видит… Но не ящик, а колбасу. Вот так находка! На чистом снегу, освещенный луной, стоит колышек, а на нем небольшая колбаска, начиненная картошкой. Правда, сейчас старостиха так сыта, что чуть не лопается. Она вволю наелась сырных лепешек. Но вскоре ей снова захочется подкрепиться, и надо быть последней дурехой, чтобы колбаска зря пропала на морозе, думает она.
И, сделав шаг вперед, летит вниз.
Вот так ловили волков в Смоланде в стародавние времена.
В тот самый миг, в ту самую минуту, когда Командорша провалилась в волчью яму, праздник в Каттхульте закончился. Старички и старушки высыпали на двор и уселись в сани, чтобы ехать домой. Из волчьей ямы не доносилось ни звука. Поначалу старостиха не хотела звать на помощь. Она, видимо, надеялась, что как-нибудь выкарабкается сама.
А бедняки вихрем скатились с холма, и когда они подъехали к своей лачуге, то дверь — вот чудо — оказалась открытой. Они тотчас, шатаясь, вошли в дом и сразу повалились на постели, разморенные едой и катанием на санях, счастливые впервые за долгие-долгие годы.
Обратно в Каттхульт Эмиль, Альфред и маленькая Ида возвращались при свете луны. В небе мерцали звезды, Эмиль и Альфред тащили дровни, а Иде позволили сесть в них и ехать в гору по отлогому склону, ведь Ида была совсем маленькой.
Если тебе случалось лунной ночью ехать на санях по такой вот зимней дороге в Лённебергской округе, ты знаешь, какая там стоит дивная тишина — будто вся земля заснула и спит беспробудным сном. Представляешь, как жутко средь полного безмолвия и тишины услышать кошмарнейший вой. Так вот, Эмиль, Альфред и Ида, ничего не подозревая, взбирались со своими санями на последний холм, как вдруг из волчьей ямы донеслось завывание, от которого у кого угодно застыла бы кровь в жилах. Маленькая Ида побледнела и сразу захотела к маме. Другое дело Эмиль! От радости он запрыгал, как дикий козел!
— В яму попал волк! — закричал он. — Вот это да! Где моя ружейка?
Чем ближе они подходили к дому, тем отчаяннее становился вой. Эхо разносило его по всему хутору, и казалось, что лес вокруг полон волков и что они отзываются на жалобный вопль плененного собрата.
Но Альфред сказал:
— Чудно воет этот волк! Послушай-ка!
Они замерли на месте, освещенные лунным светом, и прислушались.
— На помощь! На помощь! На помощь! — вопил волк.
Тут у Эмиля радостно сверкнули глаза.
— Оборотень! — закричал он. — Правда, я не очень верю, что это оборотень!
Прыжок, другой, и он первым добрался до ямы. И тут Эмиль увидел, что за волка он поймал. И не оборотня вовсе, а злосчастную Командоршу!
Эмиль рассвирепел. Что ей надо в его яме?! Ведь он-то хотел поймать настоящего волка! Потом он задумался. Может, не так уж плохо, что старостиха угодила в яму? Не мешает проучить ее как следует, чтобы она подобрела и чтобы злости в ней поубавилось. А может, и совесть в ней проснется! И Эмиль закричал Альфреду и Иде:
— Сюда! Сюда! Посмотрите на эту страшную лохматую зверюгу!
Втроем они стояли на краю ямы и смотрели вниз на старостиху, которая в своей серой шерстяной шали и впрямь походила на волчицу.
— Ты точно знаешь, что это оборотень? — дрожащим голосом спросила маленькая Ида.
— Еще бы не оборотень! — ответил Эмиль. — Злобная старая волчица, получеловек-полуволчица — вот кто это, и опаснее ее на свете зверя нет!
— Ага! Оборотни еще страсть как прожорливы! — подхватил Альфред.
— Поглядите на нее, — сказал Эмиль. — Она, верно, немало сожрала на своем веку. Зато теперь ей конец. Альфред, дай-ка мою ружейку!
— Не стреляй, Эмиль, миленький, неужто ты не узнаешь меня?! — завопила Командорша, до смерти испугавшись, как только Эмиль заговорил про ружье. Она ведь не знала, что у Эмиля было только игрушечное ружье, которое ему смастерил Альфред.
— Слыхал, Альфред, что прорычала волчица? — спросил Эмиль. — Я что-то не разобрал.
Альфред покачал головой:
— И я ничего не понял.
— А мне и дела нет до ее слов, — сказал Эмиль. — Дай-ка мою ружейку, Альфред.
Тогда старостиха заорала:
— Вы что, ослепли, что ли, это же я свалилась в яму!
— Что она говорит? — спросил Эмиль. — Хочет знать, видели ли мы ее тетку?
— Мы ее не видали, — поддержал мальчика Альфред.
— Нет, куда там, да и, к счастью, тетку ее тетки тоже, — выпалил Эмиль. — Иначе яма была бы битком набита старыми волчицами-оборотнями. Дай мою ружейку, Альфред!
Тут уж Командорша заголосила что было мочи, а потом, всхлипывая, забормотала:
— Вот злодеи, вот уж злодеи-то!
— Она говорит, что любит пальты? — удивленно спросил Эмиль.
— Да, ясное дело, любит, — ответил Альфред, — только у нас ни одного пальта нет.
— He-а, во всем Смоланде не осталось больше ни единого пальта, — подтвердил Эмиль. — Все слопала Командорша.
Старостиха завыла пуще прежнего. Она поняла, что Эмиль узнал, как подло она обошлась с Дурнем-Юкке и другими бедняками. Она так убивалась, что Эмилю стало жаль ее, потому что сердце у этого мальчика было золотое. Но если хочешь, чтобы жизнь в богадельне стала лучше, так просто отпустить старостиху нельзя.
— Послушай-ка, Альфред, — сказал он, — приглядись получше к волчице, по-моему, она чем-то похожа на Командоршу из богадельни, а?
— Ой, чур меня, упаси и помилуй! — воскликнул Альфред. — Да Командорша будет почище всех смоландских оборотней, вместе взятых.
— Это уж точно, — согласился Эмиль. — Ясное дело, волчицы-оборотни просто добрые по сравнению с ней. Она-то никому добра не сделает! Все-таки интересно, кто в самом деле стащил ту колбаску из шкафа на чердаке?
— Я! — жалобно закричала Командорша. — Я! Сознаюсь во всем, только вытащите меня отсюда!
Эмиль и Альфред с улыбкой переглянулись.
— Альфред, — сказал Эмиль. — Ты что, ослеп? Неужто не видишь, что это Командорша, а никакой не оборотень!
— Что за наваждение! — воскликнул Альфред. — И как это мы могли так обознаться?
— Сам не понимаю, — ответил Эмиль. — Она похожа на волчицу-оборотня, только у той не может быть такой шали.
— Нет, шали у оборотней нет. Но вот усы тоже есть, верно?
— Ну и дела. Теперь, Альфред, надо помочь Командорше, тащи лестницу!
Наконец в волчью яму спустили лестницу. Старостиха с громким плачем выбралась наверх и бросилась наутек, только пятки засверкали. Никогда в жизни ноги ее больше не будет в Каттхульте! Но прежде чем старостиха скрылась за холмом, она обернулась и крикнула:
— Колбаску взяла я! Прости меня, Господи, но под Рождество я совсем запамятовала про это! Клянусь, что запамятовала!
— Хорошо, что ей пришлось посидеть здесь часок и вспомнить про свои подлости, — сказал Эмиль. — Видать, не такая уж глупая выдумка эти волчьи ямы.
Командорша неслась вниз с холма во весь дух и порядком запыхалась, когда наконец добежала до богадельни. Все ее старички и старушки спали в своих завшивленных постелях, и Командорша ни за что на свете не рискнула бы теперь потревожить их сон. Она кралась по дому неслышно, словно призрак, чего никогда раньше не делала. Они все до одного были целы и невредимы. Она пересчитала их, как овец: Дурень-Юкке, Калле-Лопата, Юхан-Грош, Придурок-Никлас, Пройдоха-Фия, Кубышка, Виберша и Блаженная Амалия — все были здесь, она всех их видела. Но вдруг она увидела еще кое-что. На столике возле постели Блаженной Амалии маячило… о ужас! там маячило привидение! Конечно, привидение, хотя оно и было похоже на поросенка. А может, это оборотень стоял и глазел на нее своими жуткими белесыми глазами?
