Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей - Татьяна Леонидовна Миронова
— Да не в плен, — охотно отвечал ему Ваня, — а в жены. «Дай за мя сестру». Это и у нас в русском языке сохранилось: отдать невесту замуж, за мужа, значит, а если жених невесту просит, то он говорит:
«Отдайте за меня невесту». Понял?
Вася кивнул.
Увлеченные беседой, они не замечали, как Онфим удивленно слушает непонятный ему разговор, и, идя вслед за Ваней и Васей во двор после урока, Онфим все качал головой, дивясь услышанным словам…
Выйдя на луг, они расположились в тени невысокой надвратной церковки.
— А отець Сергий есть учитель вашь? — медленно, боясь, что натворит ошибок, выговаривал Вася.
— Отець Сергий есть чернець, наставляеть насъ ученью книжьному, сказаеть намъ, откуда есть пошьла русьская земля, и како русьская земля стала есть, и кто первее нача на Руси княжити, — принялся разъяснять Онфим.
На крыльцо вышел отец Сергий и махнул рукой ученикам: пора! Ребята поднялись с травы и охотно побежали в свой «класс».
— Нынѣ, — отец Сергий поднял вверх указательный палец, — реку вамъ, чадьци мои, како книжьная словеса отъ некнижьныих различают ся. Книжьная словеса суть — глава, страна, власть, градъ, храмъ, а по-русьску нарекуться — голова, сторона, волость, городъ, хоромъ. Розумѣете ли? — остро взглянул он на своих малолетних слушателей. Те дружно кивнули.
— По-книжьному мы речемъ: «Князь Ондрѣи прия власть въ градѣ семъ», а по-русьску: «Князь Ондрѣи приялъ есть волость во городе семъ». По-книжьну сказають: «Отьци и деди наши взяша въ плѣнъ пълкы половецькыя», а по-русьску: «Отьци и дѣди наши взяли суть въ полонъ полкы половецькыя».
«Так вот что означают так удивившие его в повестях отца Сергия, странно звучавшие слова, — думалось Васе. — «Поплѣниша», «прия», «постави», «съкрушиша». Так, оказывается, о прошедшем времени в книгах говорится. В жизни русичи говорят: «пришелъ», «приишли», а в книгах пишут совсем по-другому: «Приде», «придоша». Как бы это получше запомнить…"
— Василько, — услышал Вася шепот Онфима, — держи!
Он протянул Васе клочок бересты, на котором была выцарапана подсказка. Вася стал разбирать два ряда слов, а разобрав, подписал к ним еще один ряд — то, как переводились эти слова на его русский язык:
С такой подсказкой в кармане Васе зажилось веселее. Он вновь прислушался к словам учителя, который, хитро прищурившись, задал вопрос Онфиму:
— Глаголи, сыне мои, како руська словеса: полонъ, воронъ, воробѣи, корова, шеломъ, молоко — напишеши въ книзе.
Онфим вскочил и бойко выпалил:
— Та словеса прѣмѣнена будуть яко: плѣнъ, вранъ, врабии, крава, шлѣмъ, млѣко.
— Добро, — вымолвил отец Сергий. — А ты, сыну, — обратился он к впитывавшему каждое слово Ване, — реци ми, како словеса книжьная по-русьску прѣмѣнена будуть: врагъ, брань, срамъ, злато?
Ваня вздрогнул и, напрягшись как струна, выговорил:
— Ворогъ, боронь, соромъ, золото.
При каждом Ванином слове Вася обмирал и, как только Ваня закончил говорить, облегченно вздохнул. Вдруг отец Сергий, ласково погладив Ваню по голове, повернулся к нему:
— А ты рьци ми, чадо, како будеть книжьными словесы: «Ходили суть князи наши воевати городъ Царьградъ».
— «Ходиша, — вспоминая шпаргалку-подсказку Онфима, неуверенно начал Вася, — князи наши воевати градъ Царьградъ».
Поняв, что справился, он откинулся к стене и прикрыл глаза. Постепенно рассеивался страх выдать себя нечаянной оговоркой.
Отец Сергий согласно покивал головой, он медленно прохаживался между лавками. Ученики провожали его почтительными взглядами.
— А нынѣ, — продолжил урок монах, — реку вамъ, чадьци мои, книжьная словеса: дощи, свѣща, одежда, нощь, виждь, даждь. Помьните ли, како та книжьная словеса по-русьску нарекуться? — И он погладил по голове рослого увальня Тимошку, сидевшего на передней лавке.
Тимошка растерянно заморгал и забубнил, подбадриваемый доброй улыбкой отца Сергия:
— По-русьску словеса прѣмѣнена будуть: дочи, свѣча, одежа, ночь, вижь, дажь.
— А ты, — потряс отец Сергий за плечо соседа Тимошки — Степку, осоловело уронившего голову на грудь, видно, разморило его долгое сидение в учебной горнице, — рьци, отроче, како напишеши въ книгахъ русьска словеса: язъ, ягня, осень, озеро.
Степка испуганно встряхнулся, с минуту таращился на учителя, но ответил правильно:
— Напишю, отче, в книгах тако: азъ, агнець, есень, езеро.
«Так, значит, — старательно раскладывал услышанное по полочкам в голове Вася. — В книгах некоторые слова пишутся иначе, чем произносятся. Говорят: одежа, вижю, ворогь, золото, озеро, ягня, а пишут — по-книжному: одежда, вижду, врагъ, злато, езеро, агнецъ. По зачем говорить так, а писать по-другому? Эх, Митю бы сюда, он бы все объяснил!"
Урок закончился, и мальчики за отцом Сергием гуськом потекли к знакомому уже Ване и Васе высокому крыльцу игуменовых палат, где довелось им вчера выдержать строгие расспросы отца Арсения. Здесь располагались поварня и трапезная.
Через открытую дверь ребята увидели в трапезной обедавших монахов. Мальчиков же повели в поварню, где на огромной печи кипели котлы с варевом, а на столе, накрытые чистым рядном, стояли уже готовые пышные караваи хлеба. Дети, помолившись перед едой, уселись с краю длинного дощатого стола, на котором дымилась одна широкая и глубокая миска с густыми щами. Онфим раздал каждому по ломтю душистого ржаного хлеба и по деревянной ложке. Хоть и проголодались ученики, а черпали щи из миски не торопясь, степенно, никто не норовил опередить соседа, как никто не следил ревностно, не большой ли кусок достался другому. Потом Онфим поставил на стол глиняную расписную кружку и, наливая в нее желтое топленое молоко из коричневой с блестящими боками кринки, попеременно протягивал каждому.
Сытная еда разморила ребят, хотелось спать. Но в дверях поварни уже стоял отец Феодосий.
— Сѣно посѣчено, надобѣ сушити, — строго распорядился он.
Ребятишки сонно поплелись из поварни во двор и через Воскобойную башню, в ней монахи делали воск, вышли за монастырские ворота на луг, где под летним июльским солнцем млела скошенная трава. Деревянными грабельками подкидывали, теребили, тормошили, трясли мальчишки легкое подвяленное душистое сенцо. Куда и сонливость делась. Веселыми звоночками звенели их голоса. Не упускали случая подтолкнуть зазевавшегося товарища в копешку сена. Отец Феодосии ребят не одергивал. Работали они справно. Уже с десяток ладных копен стояли на лугу. А что до шуток, то какая без них работа, тягло, а не работа.
— Вась, — окликнул Ваня, когда вокруг никого не было, — надо бы нам Митю с Прохором отыскать, тогда не пропадем. А здесь я слово боюсь выговорить.
— Где их сейчас найдешь? — тоскливо отозвался Вася. — А отсюда уходить никак нельзя. Кругом татары, шведы, помнишь, что Прохор рассказывал. Да и русичи слободские не лучше, поймают, опять в поруб посадят. А за язык ты не бойся.
