Лайф Андерсен - Свободный и раб
Угль продолжал возиться с рукоятками для молотков.
Одна была уже почти готова. Спать мальчики улеглись в прекрасном настроении.
На сытый желудок легче глядеть в будущее.
Нежданно-негаданно, как это обычно и бывает, сделано было важное открытие — на следующий день, когда мальчики собрались наполнить вымытый чан родниковой водой.
— Надо сначала вылить из него соленую воду, — сказал Арн. — Мне вчера до того не терпелось приняться за жареную утку, что последняя бадья воды так в нем и осталась.
— Ты что-то путаешь, — сказал Угль, который стоял возле чана. — Он совершенно сухой.
— Ну, значит, она высохла, — возразил Арн. — Я же точно помню, что вчера там оставалась вода, Да и как не высохнуть — в такую-то жарищу, — продолжал он, взглянув на солнце, беспечно сиявшее на чистом голубом небе словно ни дождя, ни грома, ни туч не существовало в природе.
— А ведь до конца ты не сумел его отмыть, как я погляжу, — добродушно поддразнил Угль. — На дне тут какая-то грязь.
— Ерунду ты болтаешь! Никакой там не может быть грязи. — Арн говорил с полной уверенностью.
— Сам погляди. Что ж это, по-твоему, такое? Вот это, сероватое. По виду похоже на пыль.
Арн подошел. Угль был прав: на дне чана лежал тонкий слой пыли.
— Вчера этого не было, — решительно заявил Арн. — Последняя вода была совсем чистая. — Он потрогал пыль пальцем. — Она пристала ко дну, — удивленно сказал он.
Угль тоже потрогал. Пыль действительно прилипла ко дну. Они соскоблили немножко и стали рассматривать. И вдруг Угль лизнул палец.
Минуту он стоял, сосредоточенно стараясь распробовать…
— Соль! — завопил он.
— Да не может быть! — не поверил Арн. — Откуда ей взяться?
— Почем я знаю. Но это соль. Попробуй!
Арн попробовал. И правда соль.
— Но что за чудеса, откуда она могла взяться? — снова спросил он.
— Откуда? — повторил Угль. — Вчера ты налил сюда воды, и она высохла. Воду ты принес из фьорда. А во фьорде вода соленая. Вот оттуда, наверно, и соль.
Арну пришлось согласиться. Во всяком случае, другого объяснения он не находил.
— А знаешь что? — Арн наморщил лоб. — Ведь тогда мы можем просто… мы можем сами…
— Ну да, вот именно! Сейчас мы это сделаем. Воду будем таскать из фьорда напеременку. Чур, я первый иду за водой, а ты пока разведи большой костер.
— Зачем?
— Затем, что когда вода кипит, то при этом она высыхает. Надо помочь солнцу. Ты же сам сказал: надо только помогать друг другу — и все получится, — ухмыльнулся Угль. И, схватив бадью, исчез.
Глава 16
Проходили дни. И с ними проходило лето.
Каждый день был заполнен работой. Но работали мальчики сами на себя, и труд приносил им радость.
Давно уже был приспособлен под наковальню большой камень, и Угль усердно осваивал кузнечное ремесло. Он соорудил из глины горн, набрал на пожарище древесного угля. Не совсем такого, как нужно для горна, но в угольной яме у кузни отыскался и настоящий, хороший древесный уголь. Если он смешивал тот и другой, то вместе они давали довольно жару, чтобы раскалить железо докрасна. Мехов не было, но Угль сделал из ветки бузины трубочку, вставлял ее в отверстие печи и через нее дул на угли, пока они достаточно не раскалятся. Это было трудно и отнимало много времени, но все-таки дело шло. А когда Арн бывал свободен, он помогал раздувать огонь.
Вначале Угль просто колотил молотом по раскаленному железу, уверенный, что железо покорно подчинится его воле. Убедившись, что из этого ничего не выходит, он сел, зажмурился и постарался вспомнить, как работал кузнец. Часами простаивал Угль у наковальни, снова и снова пробуя ковать и время от времени присаживаясь и вспоминая.
По вечерам, перед тем как уснуть, он опять представлял себе кузнеца за работой и упорно старался припомнить каждое его движение.
Мало-помалу у него стало получаться лучше, и наконец настал день, когда он понял, как надо действовать молотом, чтобы изменить форму железной заготовки. Он сделал первый большой и важный шаг на пути к своей цели — научиться повелевать огнем и железом.
После этого он начал быстро двигаться вперед. Вскоре он уже умел гнуть железо, не ломая его, и из-под его молота стали выходить первые полезные для хозяйства вещи. Угль не мог скрыть своего торжества, когда вручил Арну первый наконечник для стрелы.
Арн между тем прилежно упражнялся в стрельбе из лука. Нельзя сказать, чтобы он достиг совершенства, но его мастерство росло прямо на глазах, и он все чаще возвращался домой с какой-нибудь подстреленной птицей. Главным добытчиком пищи был теперь он, а готовили они вместе, помогая друг другу.
Так же, помогая друг другу, они сплели из бересты и ивовых прутьев верши. Правда, красотою их верши не блистали, тем не менее мальчики единодушно решили, что они вполне сгодятся, и, отплыв на лодке от берега, забросили их в воду. Но прежде они привязали к каждой верше узенькую полоску парусины, к другому концу которой была привязана небольшая деревяшка. Плавая на поверхности воды, она должна была указывать, где находится верша. Мальчики очень гордились плодами своих трудов и были уверены, что наловят уйму рыбы.
Однако их ожидало горькое разочарование — в верши ничего не ловилось. Изо дня в день они вброд или на лодке отправлялись их проверять и не находили ни единой рыбины. Некому было им объяснить, что в новую вершу рыба не идет. Лишь после того, как верша какое-то время полежит в воде, пропитается ее вкусом, пропахнет илом и водорослями, можно рассчитывать на улов.
Не зная этого, они в конце концов махнули рукой и оставили верши лежать там, куда они нх забросили. Пришлось довольствоваться мидиями, кореньями и зеленью да еще тем, что Арну удавалось иногда подстрелить или поймать. Но пожаловаться на голод они не могли.
Арн перебил почти всех уток, и мальчики их присолили и закоптили. Копченые утки здорово попахивали дымком, но все же это было лакомство, которое оставлялось на тот случай, когда не было совсем ничего другого. Вот так и выходило, что иной раз, когда Арну не посчастливится на охоте, у них был пир с утятиной. Но вообще копченых уток они берегли. Это был их запас на черный день, причем запас, который действительно не портился — они ведь открыли способ добывать соль.
Арн шел с луком вдоль берега фьорда. День выдался на редкость неудачный. Он долго крался за парой крупных грачат, которые, перелетая с дерева на дерево, увели его далеко от дома. Наконец, уже ближе к вечеру, он подобрался к ним так близко, что мог выстрелить. Попасть ничего не стоило, ужин им был обеспечен. Арн действовал спокойно и осторожно. Он поднял лук, оттянул тетиву, прицелился — и тетива, звонко щелкнув, лопнула. Лук распрямился так резко, что отдало в руку, а грачи, всполошившись, с криком улетели в чащу леса.
Арн готов был зареветь от огорчения, но сдержался. Это лето успело его закалить. Он просто повернулся и пошел домой. Что ж, выручат ракушки, это дело верное.
Выйдя на незнакомую полянку, он вдруг увидел дерево, не похожее на другие… Яблоня! Значит, немножко все-таки повезло. Арн стянул с себя рубаху и, набрав яблок, высыпал их в нее и увязал. Конечно, лесные яблоки кислые до ужаса, но все-таки это еда и для разнообразия совсем неплохо.
На ракушечной отмели он насобирал ракушек и сложил их в узел поверх яблок, с беспокойством прикидывая, хватит ли. Оттого что Угль стал кузнецом, аппетит у него не уменьшился, да и сам он после затянувшейся охоты здорово проголодался. Тащась по воде к берегу, Арн бросил взгляд на тростниковые заросли, где когда-то жили утки. И тут он вспомнил про верши. В них уже много дней никто не заглядывал — зачем, если рыба все равно не ловится. Но сейчас делать ему было нечего, с лопнувшей тетивой много не наохотишься. Пойти, что ли, заглянуть в верши? В конце концов, занятие ничуть не хуже, чем дуть для Угля в бузинную трубочку. Арн перекинул поклажу на другое плечо и побрел к вершам.
У первой же верши ему стало ясно, что он пришел слишком поздно. Два крупных краба его опередили — большой, начисто обглоданный рыбий скелет был наглядным тому свидетельством. Арн зло выругался и потряс вершу, чтобы вытряхнуть из нее крабов, но не тут-то было. Верша ведь устроена таким образом, чтобы добыча легко попадала внутрь, а выбраться обратно не могла.
В сердцах отшвырнув вершу, Арн зашагал к берегу.
Там он бросил узел с яблоками и ракушками на траву, отыскал подходящую палку и снова отправился к вершам.
Просовывая палку в дырочки плетения, он размолотил крабов на мелкие кусочки, причем проделал это весьма основательно, с каким-то даже мстительным злорадством: вот им за то, что съели его рыбу.
В следующей верше тоже были крабы и рыбий скелет. Но была еще и рыба! Таймень! Не то чтобы огромный, однако же порядочный. А рыба — значит, еда. Арн осторожно поднял вершу и вдруг понял, что не знает, как извлечь из нее тайменя. Вдруг он вырвется и ускользнет?
