Валерий Роньшин - Кошмары станции «Мартышкино»
Однако и на этом странности не закончились.
Зазвонил телефон. Тимыч машинально снял трубку.
— Да?
Тимыч, ты?! — Это был лучший друг Тимыча — Димыч.
— Я.
Сматывайся по-шустрому! Тебя хотят грохнуть!
Глава VIII
АННАПАЛНА СТРЕЛЯЕТ БЕЗ ПРОМАХА
— Чего-о? — оторопел Тимыч.
— Того самого! — кричал в трубку Димыч. — Вали из дома, пока не поздно! Она к тебе поехала!
Кто?
Аннацпална! Она хочет тебя убить!
Да ладно, Димыч!
Я тебе реально говорю! У Анныпалны сорвало крышняк. И всех, кто написал контрошу на двойбан, она грохнула.
Как грохнула?
Из калаша, одиночными, прикинь!
А где она автомат взяла?
Так у нее муж — спецназовец!
Слушай, что ты мне грузишь?!
— Я тебе когда-нибудь грузил?!
Вообще-то никогда Димыч Тимычу не грузил. Неужели и вправду Аннапална всех двоечников расстреляла?.. Тимыч прямо не знал, верить Димычу или не верить.
А Димыч тем временем взахлеб рассказывал:
— Хорошо — у меня тройбан! А то бы мы сейчас с тобой не разговаривали! Я у Сашки-Пепса списал!..
Я тоже списал, — вспомнил Тимыч, — у Алки Митрофановой. Значит, у меня должен быть пятак.
Фиг попало! Алка на пару контрошу написала!
Алка — на пару?! — поразился Тимыч.
Вот именно! Прикинь, какая невезуха. Все время пятаки получала, а тут двойбан — и сразу пуля в лоб.
Аннапална убила Алку?!
Да что там Алку! — орал в трубку Димыч. — Она пол класса замочила!
А Серого?
И Серого!
А Володьку Комара?
И его тоже!
Офиг-е-еть…
Короче, вали скорей из дома! Она к тебе едет!
Откуда ты знаешь?
Она у меня твой адрес спрашивала.
И ты сказал?! — Возмущению Тимыча не было предела. — Друг называется!..
А что я мог сделать? — оправдывался Димыч. — Она мне ствол к виску приставила. «Выкладывай, — говорит, — по-быстрому адрес Кувшинова, а не то на тот свет отправишься».
Слушай, а… — начал Тимыч.
Но Димыч не стал слушать, заорав в трубку так, что у Тимыча в ушах зазвенело:
Ты что, фишку не просекаешь?! Я же тебе говорю: она к тебе едет! Сматывайся скорей из дома — иначе ты труп!..
На фига мне сматываться — у меня дверь железная.
Ну гляди, Тимыч, я тебя предупредил, — более спокойным тоном сказал Димыч. — Ладно, пока! Мне надо домзад делать.
Упоминание о домашнем задании изумило Тимыча едва ли не больше, чем известие о расстреле Двоечников. Отродясь Димыч не делал домашних заданий.
Ты делаешь домзад?!
Ага, — подтвердил Димыч. — Географию с физой уже сделал, остались русский с литрой.
Офиг-е-еть
А ты прикинь — если математичка вольтанулась, значит, и другие преподы могут с резьбы съехать. И тоже начнут палить из автоматов. Нет уж, лучше быть живым отличником, чем мертвым двоечником. Короче, вони, если Аннапална тебя не грохнет, ока.
И связь оборвалась.
Тимыча охватило чувство нереальности происходящего. На столе лежало свидетельство о его смерти, к нему ехала Аннапална с автоматом… Тимычу вдруг пришла мысль, что помимо автомата у математички вполне могут оказаться и противотанковые гранаты — раз ее муж спецназовец. А гранатой железную дверь в два счета можно высадить.
«Надо бежать!» — принял решение Тимыч.
С колотящимся сердцем он выскочил из дома.
И чуть было не угодил под черную «Пантеру» Любки Крутой.
Взвизгнули тормоза.
— Тебе что, баран, жить надоело?! — заорала Любка, будто заправский водила, но, узнав Тимыча, сразу сбавила обороты: — О, Тима, откуда ты взялся?!
Тимыч без лишних объяснений плюхнулся на сиденье рядом с Любкой.
Гони! — коротко приказал он.
Куда?
— Подальше отсюда! …
Крутая ударила по газам. «Пантера», взревев, рванула.
А я победила в конкурсе красоты, — первым делом сообщила Любка. — Теперь я — «Российская русалочка».
А я теперь мертвец, — ответил ей на это Тимыч.
В каком смысле — мертвец?
— В прямом. На, читай… — Тимыч протянул Крутой свое свидетельство о смерти.
Любка прочла.
— Прикольно, — сказала она. — Где это ты надыбал?
— У родичей. И это еще не все… — И Тимыч рассказал о звонке Ля из послезавтра о сошедшей с ума Аннепалне.
Обломно, — сказала Крутая.
Да уж. Прямо наваждение какое-то.
Какое ж это наваждение?.. — вертела юбка баранку и жевала жвачку. — По ящику недавно передавали: в Перми училка по химии весь класс замочила. Учителей ведь тоже можно понять. Они нас учат, чат… а мы двойки получаем.
Да я не об этом, — отмахнулся Тимыч. — Наваждение — свидетельство о смерти.
— И это не наваждение, — покачала головой Крутая, — у тебя же реальный документ в руках, — кивнула она на свидетельство. — Кстати, где ты похоронен?
На Мартышкином кладбище.
Давай сгоняем, посмотрим?
Погнали.
Крутая лихо развернула тачку, переключила скорость и — р-раз! — они уже у цели. На кладбище.
На мраморном надгробии было написано:
ДОРОГОМУ ТИМОЧКЕ
ОТ
МАМОЧКИ И ПАПОЧКИ
— Полный мрак, — пробормотал Тимыч, уставившись на свою фотку в овальной рамке.
Неподалеку какая-то женщина мела кладбищенскую дорожку.
Простите, — обратилась к ней Любка Крутая, — а эту могилу кто-нибудь посещает?
А як же, — ответила женщина по-украински.
А кто, не скажете?
Гарна така молодка, — ответила украиночка, не переставая орудовать метлой. — Грошей мне дала, чтоб я за могилкой хлопчика приглядывала.
И когда она в последний раз приходила? — выспрашивала Любка.
Кажись, вчера я ее бачила.
А как ее зовут? — вступил в разговор Тимыч.
Украинка, перестав мести, пожала плечами.
Чи я знаю?
А одета она как? — допытывался Тимыч.
В сорочку да в черевички.
Что за черевички? — не въехал Тимыч.
Ну шузы, — перевела Крутая.
А она, случайно, не картавит? — спросил Тимыч.
Шо? — теперь уже не въехала украинка.
— Букву «р» выговаривает?
Оказалось — не выговаривает.
Это моя мать, — тихонько сообщил Тимыч Любке.
Спасибо, — поблагодарили ребята женщину. — До свидания.
Доброго вам здоровьичка. — Украинка снова замахала метлой.
Мистика какая-то, — сказал Тимыч, когда они сели в машину.
Нет тут никакой мистики, — ответила Крутая, — ты лучше со своими родителями поговори. Наверняка у них имеется семейная тайна.
Семейная тайна?
Ну да. Как в латиноамериканских сериалах. Какой-нибудь умерший брат-близнец, о котором они тебе не рассказывают.
Но почему?
— Вот ты у них и спроси.
Тимыча внезапно как током шарахнуло.
Он аж подскочил.
Бли-и-н!
Ты чего? — уставилась на него Любка.
Я же родичей не предупредил! Сам из квартиры удрал, а они знать ничего не знают! Вот черт!.. Аннапална может их пришить под горячую руку!..
Вполне, — кивнула Крутая.
Гоним ко мне, на Почтамтскую! — воскликнул Тимыч.
Зачем? Давай лучше звякнем.
А у тебя есть мобильник?
Естественно… — Крутая достала трубку. — На, звякай.
Тимыч быстро набрал номер. Один длинный гудок… второй… третий…
— Ну почему, почему они не отвечают? — нервничал Тимыч. — А вдруг она их уже убила?
Не мечи икру, — спокойно сказала Любка, — если твой приятель не наврал и училка замочила полкласса, то вся питерская милиция уже на ушах стоит. И Аннапална давно арестована.
О, точно! — встрепенулся Тимыч. — Надо в милицию позвонить! — И он набрал 02.
Милиция слушает, — ответили ему.
Скажите, на Почтамтской сегодня никаких происшествий не было?
— Минуточку. Сейчас посмотрю сводку.
Минута тянулась, как час. Тимыч нервно ерзал.
Было одно происшествие, — ответила наконец девушка-диспетчер.
А какое?
Серийное убийство.
А где?
— Почтамтская, двенадцать, квартира двадцать…
У Тимыча так рука с мобильником и опустилась. Это был его адрес.
Глава IX
ДЯДЯ ФЕДЯ — УБИЙЦА
Узнать подробности можно было в 40-м отделении милиции. Туда ребята и помчались.
Из-за меня их убили! — корил себя Тимыч всю дорогу. — Из-за меня!
Да подожди ты дергаться, — успокаивала его Любка. — Вдруг это какая-нибудь ошибка.
Но ошибки никакой не было. Когда они вошли в отделение милиции, дежурный спросил у Тимыча:
— Ты Тимофей Кувшинов?
— Да.
— Пройди на второй этаж к следователю Вшивцеву. В семнадцатый кабинет.
Крутая направилась следом за Тимычем.
А ты куда, девочка? — преградил ей дорогу дежурный.
Я с ним, — указала Любка на Тимыча.
