Роберт Маркмор - Высший класс
Когда произошло замыкание, она уже спала и теперь была в ночной рубашке и незашнурованных кроссовках.
— Что тут происходит?! — рявкнула она.
— Они подрались, — объяснил Джеймс. — Брюс прячется под одеялом и не желает вылезать.
Мерил нехорошо улыбнулась.
— Ну, сейчас вылезет.
И склонилась над кроватью.
— Брюс, — завопила она, — тебе все равно придется держать ответ за то, что ты травмировал Керри! Перестань вести себя как младенец и вылезай.
— Отстаньте, — отозвался Брюс и еще сильнее натянул одеяло на голову. — Все равно не выйду.
— Даю тебе три секунды, — прокричала Мерил. — А то мое терпение лопнет.
Брюс и ухом не повел.
— Раз… — произнесла Мерил. — Два… Три!
На счет «три» она схватила кровать Брюса за металлическую раму и опрокинула. Брюс свалился на пол, и Мерил сдернула с него одеяло.
— Вставай, — скомандовала она. — Тебе одиннадцать лет, а не пять.
Брюс вскочил. Его лицо было залито слезами. Мерил схватила его за плечи и прижала к стене.
— Все трое — ко мне в кабинет. Вас ждут серьезные неприятности. Такое поведение недопустимо.
— Мы с Габриэль ничего не делали! — взмолился Джеймс. — Наоборот, пытались их разнять.
— Обсудим это у меня в кабинете, — сказала Мерил. Потом потянула носом и уловила запах пота, все еще исходивший от Джеймса и Брюса.
— Даю вам десять минут. Примите душ, переоденьтесь в чистое и спускайтесь ко мне, А если кому-нибудь вздумается опять спрятаться под одеяло, он у меня будет наматывать круги на беговой дорожке до посинения — и так каждый день до конца его цыплячьей жизни.
4. ГАЗОН
— Что ты натворил на этот раз? — спросила Лорин. — Во сколько вчера вернулся в лагерь? Почему тебя так рано отправили домой?
Джеймс лежал в постели. Все еще во власти полудремы, он не был расположен отвечать на расспросы девятилетней сестренки. Лорин уже три раза стучалась к нему в комнату. Джеймс не отзывался, и тогда она просто вскрыла замок. Самое досадное в херувимской жизни — знать, что каждый из ребят способен запросто справиться с любым замком. При следующей поездке в город Джеймс намеревался купить задвижку. Уж ее-то никак не взломаешь.
— Ну, рассказывай, — потребовала Лорин, усаживаясь во вращающееся кресло за Джеймсовым письменным столом. — Давай-давай! Всем известно, что скорая помощь доставила Керри в больницу.
Когда год назад умерла мама, у Джеймса из всей семьи осталась одна Лорин. Джеймс любил сестренку, но частенько ему хотелось, чтобы она провалилась куда-нибудь подальше. Сущая головная боль!
— Выкладывай, — сурово потребовала Лорин. — Ты же знаешь, я буду сидеть тут и ныть, пока не расколешься.
Джеймс откинул одеяло и сел, протирая слипающиеся глаза.
— Чего ты вскочила чуть свет? — спросил он. — На улице еще темень кромешная.
— Уже пол-одиннадцатого, — ответила Лорин и медленно повернулась в кресле. — Просто дождь идет.
Джеймс вскочил с кровати и отодвинул занавеску. По окну стекали струйки дождя. Небо было затянуто серыми тучами, теннисные корты скрылись под водой.
— Отлично, — проворчал Джеймс. — Нет ничего лучше английского лета.
— А ты неплохо загорел, — заметила Лорин. — У меня загар уже почти сошел, а ведь я вернулась всего три недели назад.
— Лучшие каникулы в моей жизни, — улыбнулся Джеймс. — Надо будет постараться и на будущий год поехать в это же время. Мы с Керри и еще шестью ребятами устроили гонки на четырехколесных мотоциклах!
— Гонки не разрешаются, — напомнила Лорин.
— Да неужели? — виновато усмехнулся Джеймс. — Все равно дело закончилось грандиозной аварией. Мы с Шакилем столкнулись. Видела бы ты, во что превратились мотоциклы! Передние шины сорвались, бензин разлился. Черт знает что!
— Ты не поранился?
— Шакиль вывихнул лодыжку, вот и всё. Жду не дождусь следующего лета.
Лорин улыбнулась.
— А мы подбили брата Бетани въехать на мотоцикле прямо в столовую. Ему такой разнос устроили… Так расскажешь ты или нет, за что тебя домой выпихнули?
Джеймс с несчастным видом плюхнулся обратно на кровать. До него наконец дошло, что гонки по песчаным дюнам остались в безвозвратном прошлом.
— Ни за что ни про что, — сказал он.
— Брось, Джеймс, ты всегда так говоришь.
— Да, но сейчас это правда. Брюс подрался с Керри. Они разгромили комнату, Керри повредила колено, а Мерил заодно отправила домой и меня с Габриэль. Сегодня после обеда надо идти к директору.
— Да уж наверняка ты тоже что-нибудь натворил.
— Лорин, мы с Габриэль только пытались их разнять, честно. Это полнейшая несправедливость. Мерил мне и рта раскрыть не дала.
— Ну ничего, это тебе за те проделки, на которых ты не попался, — ухмыльнулась Лорин. — Как себя чувствует Керри?
— Колено очень болит. Она не может согнуть ногу, поэтому ее пришлось отправить домой специальным самолетом.
— Бедная Керри… — вздохнула Лорин.
— Сейчас оденусь и схожу ее навещу. Пойдешь со мной?
Лорин покачала головой.
— У меня через пару минут занятие по карате, — сказала она. — К началу базового курса мне нужно быть в отличной форме.
— Ах да, — усмехнулся Джеймс. — Остался всего месяц. То-то я посмеюсь, слушая, какие новые мучения изобрели для тебя инструктора
Лорин скрестила руки на груди и скорчила брату рожу.
— Не запугаешь.
*
Медицинский центр находился в десяти минутах ходьбы от главного корпуса. Джеймс зашел к Керри, у нее в палате уже сидела Габриэль.
— Полюбуйся, что с ней сделал твой дружок, — укоризненно сказала Габриэль, как будто это Джеймс был виноват.
Керри сидела, опираясь на подушки, под табличкой «Ничего перорально». С портативного телевизора, висевшего над кроватью, громко вещало MTV. Девочку держали на обезболивающих средствах, но глаза у нее все равно были заплаканы и припухли, как будто она всю ночь не спала.
Джеймс положил на тумбочку MP3-плеер.
— Тут новая музыка, она тебя немного развлечет, — сказал он. — Не возражаешь, что я зашел?
— Ничего, — отозвалась Керри. — Спасибо.
— Врач тебя уже смотрел? — спросил Джеймс. Керри кивнула и махнула в сторону висевшего на
стене негатоскопа .
— Покажи Джеймсу, — сказала она подруге.
В негатоскоп был вставлен рентгеновский снимок. Габриэль включила прибор.
— Это коленная чашечка Керри, — пояснила она, указывая на круглое серое пятно на снимке. — Видишь четыре черные полоски?
Джеймс кивнул.
— Это металлические штыри. Их вставили два года назад, когда Керри раздробила колено. Когда Брюс вывернул Керри ногу, вот этот штырь сместился. Теперь из коленной чашечки торчит кусок металла. И при каждом движении он врезается в сухожилие.
— Фу ты, — поморщился Джеймс. — А что с этим можно сделать?
— Сегодня Керри отвезут в больницу, — сказала Габриэль. — И прооперируют. Перед анестезией ей нельзя ни пить, ни есть. Хирурги подберутся под коленную чашечку и вырежут ненужный кусок металла. Сломанная кость уже срослась, так что штырь все равно больше не нужен.
Джеймс представил, как у него в ноге ковыряются хирургическими инструментами, и его слегка затошнило.
— А-А-А-А-А-А-А-АИ! — вдруг завизжала Керри.
— Ты чего? — Джеймс кинулся к ее кровати. — Что случилось?
— Ничего, — отозвалась Керри. — Просто ногой шевельнула. Даже больнее, чем когда я сломала колено.
Она тихо застонала. Джеймс сел у кровати и погладил ей руку.
— Брюс тебя навещал? — спросил он.
— Нет, — фыркнула Габриэль. — У этого мерзавца кишка тонка прийти и извиниться.
— Джеймс, — попросила Керри, — сделай доброе дело.
— С удовольствием, — ответил Джеймс. — Какое?
— Поговори с Брюсом. Скажи, что я не держу на него зла.
— Не держишь зла? После всего этого? Шутишь!
— Ничуть, — сказала Керри. — Не хочу, чтобы наша тычка переросла в долгую вражду. Помнишь, я рассказала, что сломала Брюсу ногу, когда мы еще носили красные футболки?
— Конечно, помню, — кивнул Джеймс.
— Это было на тренировке по карате. Брюс неудачно упал. А я обрушилась на него всем своим весом. Таких вещей на тренировках делать ни в коем случае нельзя. Брюс держался молодцом. Пожал плечами и сказал: «ничего страшного». Все люди иногда делают глупости. А это помнишь, Джеймс?
Керри вытянула правую руку. По тыльной стороне ладони тянулся длинный шрам — это Джеймс когда-то но время тренировки наступил девочке на руку.
— Нельзя иметь зуб на людей за каждую ошибку, — « к.пала Керри.
— Вас понял, — отозвался Джеймс. — Я поговорю с Брюсом.
*
Джеймс ненавидел длинный ряд пластиковых стульев за дверями директорского кабинета. Если поводом для вызова было что-то хорошее, то доктор Мак-Афферти — обычно все называли его Мак — сразу впускал тебя. А если ты провинился, то тебя долго мариновали снаружи, нагнетая напряжение. Джеймс сидел между Габриель и Брюсом. Он причесался, побрызгался дезодорантом и облачился в лучший комплект херувимской формы: начищенные ботинки, зеленые армейские брюки, темно-синяя футболка с эмблемой «Херувима».