Джентльмены и снеговики (сборник) - Светлана Васильевна Волкова
Санька же, обладая острым проницательным умом, догадывался, что история деда таит в себе массу подтекста, но все-таки в детский его мозг впечаталась почти утопическая схема: дед играл в футбол с союзниками, «наши» подумали, что он пропустил мяч в ворота, а на самом деле нет, и за этот гол, якобы забитый американцами, деда посадили. «Времена-то какие были!» – шепотом приговаривала бабушка, гладя Саньку по голове. А больше объяснений ему никто и не давал…
* * *
Едва отдышавшись, Санька подбежал к классу. Там, за дверьми, сидит он, Дик Пен, веснушчатый капиталист с розовыми оттопыренными ушами. Сидит и улыбается во весь свой лягушачий рот, внимая россказням практикующей свой английский Стручковой. Тот самый Дик Пен, в чьих жилах течет кровь человека, поломавшего дедову судьбу. Санька был абсолютно убежден в том, что, признай солдат Ричард Пен, что гол все-таки его дедом взят (и плевать на улетевшую в ворота вторую гимнастерку), не посадили бы Сан Саныча Вострикова.
В тот момент Санька мог бы поклясться, что никого в своей короткой жизни не ненавидел так сильно, как этого американского мальчишку. Да, где-то в закоулках подсознания он признавал, что тот напрямую и не виноват, но косвенно, косвенно! Дед не дошел до Берлина. Знает ли этот скаут, что значит пройти всю войну с первого дня и в нескольких километрах от Рейхстага повернуть назад! Не по собственному желанию повернуть, а с «черной меткой», вернуться в родной город не победителем, а позорным зэком. И все из-за того, что какой-то чистенький солдатик-союзник не захотел признать его правоты!
Санька отошел на пару шагов от двери, попытался справиться с нахлынувшими эмоциями. Выглянул в коридорное окно, стараясь сосредоточиться, поглядел с полминуты на улицу, где возле пузатой квасной бочки толпился народ с бидонами, и принял непростое, но, как ему показалось, самое верное решение: набить Пену морду.
От найденного выхода ему сразу полегчало. Он отомстит за деда внуку человека, который покалечил дедову жизнь.
С этими мыслями он смело толкнул дверь в класс.
– Востриков, где тебя носит? – набросилась на него Валька. – Ты что там, провалился?
– Тебе в подробностях объяснить, что я делал? – огрызнулся Санька и с досадой подумал: «Эх, эту дуру еще надо куда-то сбагрить!»
– Вперед, общайся! – Валька отодвинулась от Дика, давая понять, что теперь говорить будет только Санька. – Я ему уже и про Ленинград, и про Кремль рассказала, и про фестивали разные. Теперь сам отдувайся как можешь.
Санька насупился.
– Это… На чем мы там остановились?
Скаут смотрел на него и улыбался.
«Вот обезьяна, скалится!»
– А-а! – вспомнил Санька. – В общем… голкипер – это сила! А нападающие, защитники и прочие игроки – тоже, конечно, ничего, но не главнее вратаря.
Дик замотал головой:
– Алекзандр, ты не понимаешь: если нет сильного нападающего – нет игры. Все игроки важны, но всё держится на профессиональном бомбардире.
– Ах так! – Санька вскочил со стула. – Да если у тебя вратарь – дырявые руки, ты хоть Клементьева поставь, хоть Блохина. Валька, переведи этому дуралею. Эх, жаль нет случая показать тебе!
Наклонившись к самому лицу Дика, Санька затараторил:
– Голкипер – фёст, фёст, понимаешь! Бомбардир – секонд! Голкипер круче!
К их столу подошла учительница английского Тамара Гавриловна, прозванная учениками за глаза Гамадриловной, а с ней красавчик вожак Джо. Стручкова пульнула в вожака глазками и кокетливо заулыбалась. Джо никак не реагировал.
– О, друзья, какой у вас тут жаркий спор! – пропела Гамадриловна сладким птичьим голоском, глядя на Джо, и непонятно было, кого она, собственно, имела в виду. – Правильно, о спорте поговорите. Спорт объединяет, не правда ли? – ввернула она английскую языковую конструкцию, за которую Санька как-то схлопотал «кол».
Воспользовавшись тем, что взрослые, включая Стручкову, сами себя секунд на десять отвлекли, Санька придвинулся к Пену и прошипел в розовую раковину скаутского уха:
– Ватерклозет. – И сделал выразительные глаза. Только бы удалось выманить этого гада!
Дик вопросительно взглянул на «русского друга».
– Ватерклозет, – еще раз шепнул Санька и скосил глаза на дверь.
Заинтригованный, Дик выпятил вперед нижнюю губу и чуть заметно кивнул.
– Извините, господа, мне нужно в туалет, – ангельским фальцетом, потупив взор, нараспев произнес американец.
«А не дурак», – подумал Санька.
– Вы что, сговорились оба? – удивилась Валька.
Санька пропустил вопрос мимо ушей.
– Тамара Гавриловна, я провожу его!
Гамадриловна замерла, будто бы эта такая естественная просьба звучала впервые в стенах школы и дети за все тридцать лет ее учительского стажа ни разу в туалет не просились. Но Джо не дал ей опомниться, кивнул Саньке и, словно и не было никакой проблемы, направился к следующему своему скауту, зажатому в тиски советской пропагандой комсомольца и поддакивающего кучерявого пионера. Гамадриловна, как раскидайчик на резинке, еще мгновение постояла возле Саньки и кинулась догонять скаутского вожака. К ним хвостиком прилепилась оставшаяся не у дел Валька.
* * *
В мальчиковом туалете было светло от неуемного майского солнца, проникавшего во все расцарапы замазанного белой краской окна. Капала из крана вода, всегда холодная, какого бы цвета пластмассовую вертушку ни повернуть. На батарее у окна сидел октябренок и жевал бутерброд.
– Ты чего здесь делаешь? – буркнул ему Санька.
– С продленки я… – промяукал пацаненок, заглатывая кусок булки. – Прячусь туточки.
– А ну брысь! У нас мужской разговор.
Мальчишка, подхватив ранец, выбежал в коридор, оставив их одних. Санька уселся на подоконник и принялся продумывать свои действия. Лучше так, против света – ударить правой по скуле. Заставить отойти от раковины и вмазать, а то, не ровён час, упадет, разобьется насмерть башкой о кафель. Или подозвать сюда, к подоконнику, одной рукой схватить его за грудки, а другой отдубасить.
– Я не хочу, – сказал Дик, кивнув на ряд белых унитазов, отгороженных выкрашенными зеленой краской подобиями загородок. – А почему у вас кабинки без дверей?
Вопрос отвлек Саньку от мыслей о дислокации и силе удара. Почему без дверей? Поди объясни этому чурбану! По-русски-то не растолкуешь, не то что по-английски.
– У пионеров нет секретов друг от друга.
Злость понемногу остывала, и он корил себя за это: вот стои́т перед ним отпрыск человека, которому дед не набил морду. Согласись тот
