Георгий Северцев-Полилов - Княжий отрок
— Не бойся, господин, покажу тебе дорогу, где никто нас не приметит.
— Стыдно, Григорий: что новгородцы обо мне скажут?..
— Что скажут, не знаю, а что сделают, вот это знаю: примут к себе князя Василия! Тут и конец будет всей этой сваре!..
— Как только стемнеет, приготовь коней, Григорий!.. — решительно сказал князь.
— Все будет приготовлено, как ты повелишь!
С души Ярослава спало тяжелое бремя, легко ему стало. Вольный Новгород, борьба с родным братом — все забыто, как будто ничего этого и не бывало. В мыслях своих их князь летел теперь уже в Тверь к покинутым горожанам, в Орду к детям. Новые планы роились в его голове.
Только что ночь спустилась на землю, Ярослав с отроком вышли из княжеских хором, подошли к стене, выходившей на реку Волхов.
— Тут есть малый проход, княже, мало кто про него знает, — сказал Григорий и отодвинул бревенчатый прорез.
На берегу Волхова ожидали их кони, и скоро князь С Григорием были уж на дороге в родную Тверь.
IX
Быстро мчались князь с отроком, а темная ночь заметала их следы.
Ехали молча. В голове Ярослава живо вставали одна за другой картины его годичного княжения в Новгороде. Как ни раскидывал князь умом, а все приходил к одному, что настоящее бегство являлось единственным исходом из всех затруднений.
Борьба новгородских партий, из которых только одна, меньшая, могла его поддерживать, появление брата Александра с войском, увеличить которое последний мог всегда татарами, — все говорило, что нельзя было Ярославу оставаться дольше в Новгороде.
Он слегка остановил разгорячившегося коня и поехал шагом.
— Как ты думаешь, Григорий, скоро нас хватятся?
— Да не раньше как под рассвет, утром: кто же может подумать, княже, что ты покинул Новгород?
Хоть и рад был Ярослав, что покинул Новгород, но ему в эту минуту сделалось больно. Обидное чувство досады, что новгородцы назовут его трусом, словно обожгло его, и князь порывисто дернул повод коня и бешено поскакал вперед.
На востоке порозовело, близок уже рассвет. До Твери еще далеко, добраться до нее беглецы могли только к концу второго дня. Приехали туда ночью. Мирно спал весь город. Возвращения князя никто не мог ожидать.
Мягко застучали подковы о твердо набитую дорогу, ведущую к детинцу. Полусонный часовой, стоявший на вышке, заслышал стук копыт.
«Уж не татары ли?» — мелькнуло у него в мыслях.
Григорий соскочил с коня и стал стучать кольцом у калитки.
— Кого несет ночью-то? — услышал он голос сторожевого. — Мирные люди теперь спят, какие полунощники выискались!
— Вели отворить, князь приехал!
— Какой такой князь? Наш князь-милостивец в Новгороде сидит, а других князей мы не знаем!
— Сказано тебе, отворяй! — нетерпеливо крикнул Ярослав. — Это я, ваш князь, из Новгорода воротился.
— Голос как будто нашего князя, а кто тебя знает, може, злой человек какой?
— Вызови боярина Матуру! — сердито крикнул князь.
— И то, пожалуй, пойду, покличу его, он лучше рассудит.
В чуткой тишине ночи было слышно, как прозвенела сталь прислоненного к стене бердыша и ступеньки крыльца заскрипели под тяжелыми шагами часового.
Спустя немного времени на вышку поднялся Матура.
— Это я, боярин, вели отворить! — снова раздался настойчивый голос князя.
Матура сразу узнал его и засуетился.
Раздули огонь, заскрипела тяжелая калитка, и оба всадника въехали в детинец.
Не хотелось князю рассказывать о причинах своего бегства из Новгорода, но тем не менее оставить без ответа расспрашивающего его боярина было неудобно.
Молча выслушал Матура рассказ князя.
Хитрый боярин понимал, как трудно было князю рассказывать о последствиях его легкомысленных поступков.
— Ну, и слава Богу, что ты от новгородцев воротился, дома-то куда лучше, здесь ты свой, родной, а там ты всем чужой, пришлый на время. Иди-ка, княже, отдохнуть теперь, а завтра все перетолкуем, — заботливо прибавил боярин.
Детинец снова погрузился в сон.
Весть о том, что вернулся князь, еще ранним утром облетела весь город. К детинцу собрался стар и млад, чтобы повидать своего князя.
— Ишь, он, родной, соскучился по нас, — шамкал седой как лунь посадский.
— Надоело, должно быть, с новгородцами-то вожжаться, вот и вернулся, — заметил высокий, статный торговый гость Василий Дудара.
— Тоже, чего не скажешь! — презрительно взглянул на говорившего пожилой сотник. — Стосковалось по нас сердце у него, вот и вернулся.
Про возвращение князя толковали на базарной площади на разные лады. Настоящей причины никто не знал: о походе Александра Ярославича на Новгород и о тайном бегстве Ярослава никому не известно было.
— Послушай совета старика, — сказал Ярославу Матура, — никто еще не ведает, почему ты в Тверь воротился, только ты, я да Григорий и знаем. Пускай думают все, что ты по Твери соскучился, — с чуть заметной усмешкой в голосе закончил Матура.
— Негоже мне, боярин, облыжно говорить, — недовольно проговорил князь, — кинул я новгородцев по своей воле, и не люду тверскому меня попрекать.
— Как знаешь, княже, твоя воля, так и поступай!
Колокола с соборного храма веселым звоном возвещали о прибытии князя. Народ собирался к крыльцу княжеских хором. Всем хотелось видеть Ярослава.
Широко распахнув богатый кафтан, вышел князь на крыльцо, окинул соколиным взором волновавшийся как море люд тверской и, поклонившись им, проговорил:
— Здравствуй, люд православный!.. Толпа загудела ответным приветом.
— Вернулся к нам, красное солнышко! Соскучился по своим людям. Не отдадим мы тебя назад новгородцам, ты наш природный!
Долго раздавались веселые возгласы толпы, радуя сердце Ярослава.
X
Мало-помалу неудачное княжение Ярослава в Новгороде стало забываться.
Брат князя, Александр Ярославич, не стал преследовать его и посадил на новгородский стол снова своего сына Василия.
Ярослав мог мирно трудиться в Твери.
Действительно, город все больше и больше разрастался, жителей прибывало, торговля увеличивалась.
Вражда между братьями скоро и совсем забылась, и Ярослав даже свиделся с Александром.
— Негоже, брат, что ты сидишь кое время на столе в Твери, а не съездишь в Орду к хану, — говорил Александр Ярославу, — ярлык на княжение себе бы выправил…
— Не терплю я татар, брат Александр, — горячо возразил Ярослав, — и не хочу им прислуживаться!
Пристально взглянул Александр на брата.
— А я меньше тебя, что ли, их не люблю, а вот езжу в Орду с поклоном. Пойми, брат, что не можем мы им противиться, пока между нашими князьями раздоры ведутся, приходится басурманам кланяться. Согласия-то у нас нет, подняться сообща не можем!
Тяжело вздохнул Александр.
Задумался и Ярослав: понимал он справедливость слов брата.
— Окромя того, вспомни о своих детях, — продолжал Александр, — ведь который год они в полону томятся, басурманами вырастут, веру православную забудут и тебя не узнают!..
— Правда… правда, брате!..
— Соберись-ка, брат, помолись угодникам Божиим и поезжай в Орду, поклонись хану, он и пожалует тебя.
— Голова не гнется, брат…
Пытливо глянул Александр на Ярослава.
— Вспомни детей! Болит, поди, у тебя по ним сердце?
Горько улыбнулся Ярослав.
— Еще как болит-то, брат!
— Так вот ради них, ради твоей родной Твери, ступай в Орду! Послушай братниного совета.
Братья расстались.
Хотя Ярослав и не дал прямого ответа на совет брата, но он решил ехать в Орду на поклон к хану.
Для приличия созвал на совет бояр, старших дружинников, пригласил владыку.
— Надумал я поехать в Орду к хану, не удастся ли вызволить княжичей и княжну…
— Доброе задумал дело, княже, — заметил Матура, — на пользу родимой Твери и тебе самому этот поход.
Владыка благословил князя, и все остальные советчики одобрили эту поездку.
Стоял конец зимы. В воздухе уже чувствовалась близость весны. Волга вздувалась и синела.
— По бездорожью не моги ехать, княже, пережди, пока пройдут реки и дороги обсохнут, — заметил осторожный Матура.
Только в конце апреля все необходимое для поездки приготовлено. Владыка отслужил напутственный молебен в соборной церкви Козьмы и Дамиана, Ярослав простился с горожанами и, благословясь, поехал в далекий, тяжелый путь.
Ему очень хотелось взять с собою и Матуру, но присутствие его еще нужнее было в Твери, чтоб заправлять вместо князя всеми делами.
Вместе с князем отправились его любимый отрок Григорий и дружинник Всеволод да малая дружина. Всего в поезде было до полусотни человек. —
Матура посоветовал князю взять с собою поменьше людей и везти не особенно дорогие дары хану.
