Мони Нильсон-Брэнстрем - Цацики и его семья
— Ты ненормальный, — рассмеялась Элена. — Но смелый. Я думала, ты ни за что не прыгнешь.
Цацики и сам себе удивлялся, глядя на скалу, откуда они только что прыгнули. Наверное, он самый смелый мальчик в классе. Пер Хаммар в жизни ему не поверит.
Эленино тайное место ему очень понравилось. Это была маленькая бухточка со скалами для ныряния и гротом, куда можно было заплывать.
— А где клад? — спросил Цацики.
— Обещай никому не рассказывать.
— Клянусь честью.
Элена откатила несколько камней, сложенных в кучу.
— Yes! — воскликнула она и достала нож для подводной охоты и небольшой трезубец.
Цацики был немного разочарован. Он-то ожидал увидеть сундук с сокровищами.
— Ну как ты не понимаешь! — возбужденно заговорила Элена. — Теперь мы сможем ловить каракатиц и продавать их. Это же отлично!
Элена сняла платье и стерла с ножа ржавчину.
— Но зачем ты их спрятала?
— Потому что мама не разрешает мне ловить каракатиц. Она говорит, что это занятие не для девочек. Она считает, что я должна чистить картошку, перебирать шпинат и присматривать за младшим братом. К тому же я украла все это у Яниса.
— Ну ты даешь! — удивился Цацики.
— Да у него этого добра полно. Можешь охотиться со мной, а деньги поделим, если только ты обещаешь никому ничего не говорить.
— Обещаю, — сказал Цацики.
Домой они шли по совершенно обыкновенной тропинке, которая привела их прямехонько в деревню. Им не надо было карабкаться по скалам или прыгать с утеса.
Цацики было возмутился, но Элена просто рассмеялась.
— Тебе что, не понравилось прыгать? — спросила она.
— Понравилось, конечно, но…
— Чем же ты недоволен? Ведь чем опаснее, тем лучше, разве нет?
Первый поцелуй
Элена научила Цацики так хорошо ругаться по-английски, что даже Мамаша краснела. Еще она обижалась, что Цацики никогда не бывает дома.
— Завтра я останусь с тобой, — каждый вечер обещал Цацики.
Но по утрам Мамаша всегда долго спала. Зато Элена не спала. Она всегда прибегала к Цацики и будила его. И у нее было много планов на день.
— А как же моя картина? — сокрушался Янис.
— А ты лучше сфотографируй меня, — говорил Цацики. — Так, по крайней мере, будет понятно, кто это.
— Наш сын ничего не понимает в искусстве, — жаловался Янис Мамаше. — Как ты его воспитала?
Мамаша ходила совсем мрачная.
— Я не могу тебя ни с кем делить, понимаешь, — говорила она Цацики.
Он чувствовал, что нужно еще как минимум два Цацики. Один бы сидел с Мамашей, а второй позировал Янису. Сейчас Цацики принадлежал в основном Элене, и на общение с другими людьми его не хватало.
Они убегали рано утром, когда все еще спали, и на деньги, вырученные накануне вечером за каракатиц, покупали в пекарне пончиков. Если днем они уставали, то ложились вздремнуть в тени какого-нибудь дерева или скалы.
Цацики и не знал, что бывают такие девчонки. Элена ничего не боялась. Даже воровать арбузы. Сам Цацики воровать арбузы побаивался, поэтому он просто стоял на стреме.
— Если появится Георгиос, свисти. У него ружье. Один парень хотел своровать у него арбуз, так он ему весь зад изрешетил.
— А почему не попросить Марию дать нам арбуз? — нервно спросил Цацики.
— Скучно, — ответила Элена. — К тому же эти вкуснее.
Пока Элена ползла по полю, Цацики начал сомневаться, сможет ли он свистнуть. Вдруг он разучился свистеть? Как он тогда предупредит Элену?
Попа у него так и зудела при одной мысли о Георгиосе и его дробовике. Он сложил губы трубочкой:
— Фьют.
Элена плашмя бросилась на землю и замерла. Потом осторожно поползла обратно.
— Я просто хотел проверить, смогу ли я свистнуть, — глуповато оправдывался Цацики.
— Больше так не делай, — рассердилась Элена. — Знаешь, как я испугалась!
— Прости, — прошептал Цацики.
Скоро она вернулась с огромным арбузом.
— Жаль, побольше не нашлось, — сказала Элена.
Это хорошо, что не нашлось, — думал про себя Цацики, которому пришлось этот арбузище тащить.
— Я ворую, ты несешь, — сказала Элена. — Так справедливо.
Элена оказалась права: вкуснее арбуза Цацики еще не пробовал. Он удовлетворенно вздохнул и выплюнул семечки в воду. Ему очень нравилось в Греции, нравилась эта свобода. Может, Элена и ее своровала, кто знает, — думал Цацики. Зато здесь Мамаша не волновалась, что он попадет под машину или в руки маньяку-убийце или что он упадет в воду и утонет. В деревне у бабушки с дедушкой в Швеции без спасательного жилета ему даже приближаться к воде не разрешали.
— Теперь вы с Мамашей будете жить здесь? — спросила Элена.
Цацики похолодел. Он даже подавился арбузом и сильно закашлялся.
— С чего ты взяла?
— Так говорит Мария, к тому же Янис — твой отец. Моя мама считает, что им с твоей мамой надо как можно скорее пожениться, и ты больше не будешь бастардом.
— Кем-кем? — не понял Цацики.
— Ребенком, рожденным вне брака. Таких детей жалко.
— Какой же я бастард, — засмеялся Цацики. — Я дитя любви, и это очень круто.
— Но разве ты не хочешь жить со своим папой?
— Здесь? — воскликнул Цацики. — Нет, я живу на Паркгатан в Стокгольме.
— Тебе что, не нравится Янис?
— Мне нравится ходить с ним на лодке, нырять. Но папаша из него никудышный…
— Ерунда, — отрезала Элена и похлопала Цацики по руке. — Он просто не умеет обращаться с детьми. Он и со мной не знает, как разговаривать.
— Я считаю, что папы должны уметь обращаться с детьми, — вздохнул Цацики.
— Да ладно, их не переделаешь. Чего от них ждать, кроме карманных денег и порки?
Эленин папа постоянно шлепал своих детей, особенно Элену, это Цацики и сам не раз наблюдал.
— Именно поэтому я такая непослушная, — сказала Элена. — Заслуженные оплеухи получать не так обидно.
— Бедная, — сказал Цацики. — И ты все равно его любишь?
— Конечно, — ответила Элена. — Он же мой папа.
— Попробуй Янис меня пальцем тронуть — Мамаша ему такое устроит!
— Да она просто сумасшедшая, твоя Мамаша, — сказала Элена. — И ты такой же, но ты все равно мне нравишься.
И она поцеловала Цацики прямо в губы, безо всякого предупреждения. Арбузным поцелуем.
Цацики чуть не лишился чувств. Он как-то не привык, чтобы его целовали девчонки. Он и не знал, что это так приятно на вкус и что от девчоночьих поцелуев становится так тепло. Чтобы остыть, ему пришлось прыгнуть в воду. Элена прыгнула за ним, они немного поборолись в воде и потом наперегонки поплыли к берегу.
Элена приплыла первая, как всегда.
Домой
Цацики стоял возле своего любимого магазинчика. Там продавали газеты, сладости и подводные ружья. В витрине лежало очень красивое ружье. Оно было меньше, чем у Яниса, и как раз по руке Цацики. Он раз сто заходил в магазин и просил показать его. Продавцу это уже надоело, и теперь он наотрез отказывался доставать его, если только Цацики не надумал купить его.
Цацики вздохнул. Столько денег ему в жизни не скопить!
— Цацики! — навстречу по пристани мчалась Мамаша. Затормозив, она крепко обняла его.
— Нам надо возвращаться домой, — запыхавшись, сказала она. — Звонили из Стокгольма. Мы будем снимать клип, а еще нас пригласили играть в Германии. Дела у «Мятежников» идут в гору!
«Мамашины мятежники» — так называлась музыкальная группа, в которой Мамаша играла на бас-гитаре и пела.
— Домой? Ты имеешь в виду, в Швецию? — глаза Цацики засверкали. — Yes! — закричал он и бросился ей на шею. — Когда? Прямо сейчас? Ты сложила мои ракушки и морскую звезду для Пера Хаммара?
Морская звезда была омерзительно вонючая и поэтому сохла на крыше дома.
— Успокойся, — засмеялась Мамаша и закружила Цацики. — Раньше пятницы билетов на самолет нет. А я-то думала, ты расстроишься.
— Почему? — не понял Цацики.
— Не захочешь расставаться с Янисом и Эленой.
— Но я же уже пожил здесь, — ответил Цацики. — Слушай, а мне тоже надо ехать с тобой в Германию?
— Нет, ты поедешь в деревню к дедушке. Я уже с ним поговорила.
— А можно Пер Хаммар поедет со мной?
— Ну конечно, — ответила Мамаша.
— Я научу его плавать под водой с маской и трубкой, — сказал Цацики.
Вернувшись в комнату над таверной, он начал сразу же укладывать в рюкзак своих плеймобилевских человечков. Он залез под кровать и достал их меч, который завалился туда несколько недель назад. С тех пор как приехала Элена, Цацики и думать о своих игрушках забыл.
— Черт, как скучно будет без тебя, — грустно чертыхнулась Элена, когда Цацики рассказал ей о своем отъезде.
— Зато теперь ты сможешь оставлять все деньги от проданных каракатиц себе, — утешил ее Цацики.
