Мони Нильсон-Брэнстрем - Цацики и его семья
— Все в порядке, — ответил Цацики. — Можешь не быть моим отцом.
— Но я бы очень хотел, — сказал Янис. — Во всяком случае, я хотел бы попробовать. Но я не знаю как. Ты можешь меня научить?
— Не знаю, — сказал Цацики. — У меня никогда не было отца.
Кузина
Шли дни, и Цацики, проводивший все время на улице, становился все чернее.
— Скоро ты будешь черный, как настоящий грек, — гордо сказала бабушка Мария и пощекотала его своими усиками.
У Мамаши кожа не загорала. Она покраснела как арбуз и облезла, поэтому Мамаша старалась держаться в тени. Она читала Цацики вслух и, как в старые добрые времена, помогала Марии в таверне.
Цацики купался и ловил рыбу с дедушкой Димитрисом и его друзьями. Бабушка Мария готовила ее и подавала гостям. Цацики есть рыбу отказывался. Зато каракатицы на вкус были отменные. Дедушка Димитрис показал Цацики, как играть в нарды, а Янис брал его с собой на подводную охоту.
Цацики научился затыкать трубку языком и, не захлебываясь, опускаться на самое дно за ракушками. Он уже умел стрелять из подводного ружья и сам поймал целых двух каракатиц!
— Ты плаваешь как дельфин, — сказал Янис и улыбнулся.
Цацики почувствовал, как от этих слов в животе словно разлилось тепло. Он знал, что Янис любит дельфинов.
Они не могли нырять так часто, как того хотелось бы Цацики, потому что Янис еще должен был работать. Больших денег его картины не приносили, и зарабатывал он в основном тем, что красил дома. Цацики надеялся, что это дается ему лучше, чем живопись.
Янис нравился ему все больше и больше, однако он не очень-то походил на настоящего отца.
— А каким должен быть настоящий отец? — спросила Мамаша.
— Не знаю, — задумчиво сказал Цацики. — Во всяком случае, не таким, как папа Ловец Каракатиц.
— Я должен написать твой портрет, — как-то сказал Янис.
— Только не голым, — ужаснулся Цацики.
— Не волнуйся, — рассмеялся Янис, — не голым.
Суперскорость — это, запирая шкатулку на ключ, успеть засунуть ключ внутрь. Суперскука — это позировать художнику. Не прошло и минуты, как Цацики начал зевать. А Янис еще только смешивал краски, примеривался к холсту и щурил глаза так, что они превращались в маленькие щелки.
— Какой же у меня красивый сын! — воскликнул он и провел кисточкой по полотну.
— Глупости, — отмахнулся Цацики и зевнул так широко, что челюсти скрипнули и из глаз потекли слезы.
Он изо всех сил старался сидеть спокойно, но у него ничего не получалось. Руки задвигались сами собой — они превращались в крылья. Цацики очень надеялся, что так оно и случится и он сможет, наконец, улететь на пляж купаться. Ноги нервно дергались. Он отсидел себе попу, шея онемела.
— Посиди спокойно, — попросил Янис.
— Дети не могут сидеть спокойно, — ответил Цацики. — Я хочу купаться!
— Еще немного, — сказал Янис и продолжил работать.
— Можно взглянуть? — поинтересовался Цацики.
— Подожди еще немного, — снова ответил Янис.
— А теперь можно? — еще через минуту спросил Цацики.
Янис вздохнул.
— Иди сюда.
Цацики удивленно уставился на картину. Теперь-то он понимал, почему Янис вынужден подрабатывать маляром. Даже Цацики умел рисовать человечков лучше, чем Янис, и, главное, гораздо быстрее.
С такими темпами Цацики придется позировать до самой смерти.
Вдруг в комнату вбежала девочка и бросилась в объятия к Янису.
— Элена! — удивился Янис. — Когда вы приехали?
— Только что, — ответила девочка. — Я сразу побежала сюда. Я хотела увидеть Цацики.
Она подошла довольно близко и стала внимательно его рассматривать. Снизу вверх и сверху вниз.
— Привет, — смущенно сказал Цацики своей кузине. Он узнал ее по фотографиям.
— Привет, — сказала Элена, улыбнувшись. — Ну, пошли!
— Но я пишу его портрет, — возмутился Янис.
Но Элене не было до этого никакого дела. Цацики сочувственно пожал плечами и пошел за ней.
— Цацики — какое странное имя для мальчика, — сказала Элена. — Но я рада, что у меня появился двоюродный брат. А ты рад?
Цацики пожал плечами.
— Ты умеешь плавать? Ты умеешь ловить каракатиц? Ты умеешь нырять за ракушками? Ты боишься крабов? Ты умеешь кататься на коньках? Я занимаюсь фигурным катанием и хожу в балетную школу. Ты любишь танцевать?
Она сыпала вопросами, не дожидаясь ответа.
— Пойдем купаться?
— Пойдем, — сказал Цацики.
— Кто последний, тот лопух, — крикнула Элена и рванула вперед. Ее длинные косички прыгали на спине, когда она бежала вниз по переулку. Цацики сильно отставал.
Чем опаснее, тем лучше
— Можно я пойду с Эленой купаться? — хватая ртом воздух, проговорил Цацики, когда они добежали до таверны.
— Может, сперва поздороваешься? — спросила Мамаша.
Только тогда Цацики заметил мужчину и женщину, которые сидели с ней за столом.
— Здравствуйте, — сказал Цацики, не обращая внимания на их любопытные взгляды.
Он уже привык, что на него смотрят как на редкое животное. Привык к незнакомым родственникам, которые появлялись откуда ни возьмись и тут же бросались обниматься. На ручках у бабушки Марии сидел толстый ребенок. Цацики поздоровался и с ним.
Бедняга, в такую жару в кружевной рубашке!
— Ну можно? — нетерпеливо заныл Цацики. Он боялся, что Элена исчезнет — теперь, когда у него наконец появилась компания.
— Ты присмотришь за ним? — спросила Мамаша у Элены.
Цацики стало стыдно. Что подумает Элена? Ему не нужна нянька. Между прочим, ему скоро исполнится восемь.
— Присмотрю, — пообещала Элена.
Цацики думал, что они пойдут на пляж.
Но как бы не так! Они пошли в тайное место, которое открыла Элена. Звучало это очень заманчиво. Цацики гордился тем, что его посвятят в тайну. Элена вела его к мысу с острыми скалами и отвесными, невероятно опасными утесами. Мамаша ни за что не разрешала Цацики туда ходить. Цацики карабкался вслед за Эленой и думал, что Мамаша все же была права.
Элена ловко ползала по скалам, свисавшим прямо над морем. Иногда им и уцепиться было не за что, кроме как за узенькие щелки в камнях. Иногда они шли по колено в воде или ступали по скользким камням. Один неосторожный шаг, и они наверняка упали бы и разбились насмерть.
— Здесь придется прыгать, — сказала Элена, когда они забрались достаточно высоко. Далеко внизу сверкало море.
— Ты с ума сошла, — ответил Цацики. У него от одного этого вида кружилась голова.
— Что, слабо?
— Нет, но зачем нам туда? — Цацики отошел от края.
— Там зарыт клад, — сказала Элена.
— Какой еще клад?
— Увидишь. Хочешь со мной? Или, может, ты боишься?
Цацики боялся, но он ни за что не мог признаться в этом своей сумасшедшей кузине. Вдруг она больше никуда его не возьмет? Ну и клад он, конечно же, тоже хотел посмотреть.
— Нет, — соврал он. — Я прыгал и выше.
Это было вранье! В бассейне, куда они с Мамашей ходили зимой, он прыгал с трехметровой вышки. Мамаша ныряла с пятиметровой, но так высоко, как здесь, Цацики не то что прыгать, даже забираться боялся. Эта скала казалась раза в два выше пятиметровой вышки.
— Ну давай, — сказала Элена.
— Ты первая, — ответил Цацики, надеясь, что она тоже откажется.
Но Элена, к сожалению, просто прыгнула, и все. Просто шагнула вперед — прямо в платье и сандалиях.
Цацики осторожно посмотрел вниз.
— Теперь ты! — крикнула Элена из воды. — Это не опасно. Честное слово!
Цацики от напряжения поджал пальцы ног.
— Раз, два, три, — тихо сосчитал он. На три надо было прыгать, но ноги упрямо стояли на месте. Цацики они больше не слушались.
— Раз, два, три, — снова сосчитал он. Но снова не сдвинулся с места.
— Прыгай! — нетерпеливо крикнула Элена.
И тогда Цацики решил обмануть свои ноги. Безо всякого счета он просто шагнул вперед. В животе так защекотало, что он даже забыл зажмуриться.
Он с плеском плюхнулся в воду и пошел ко дну. Вода красиво искрилась и пузырилась у него перед глазами. Вниз, вниз. Он опускался так быстро, что заложило уши, а легкие готовы были разорваться. И только когда до Цацики дошло, что он тонет, он заработал руками и ногами и стал подниматься на поверхность. Высоко над его головой сквозь толщу воды пробивались лучи солнца.
Было очень красиво, но все тело болело от нехватки кислорода, и Цацики бешено работал руками и ногами. На преодоление последнего метра, казалось, ушла целая вечность.
— Ты что, с ума сошел? — накинулась на него Элена, когда он вынырнул. — Надо было прыгать, а не топиться!
Жадно хватая ртом воздух, Цацики доплыл до берега. Он долго лежал на песке, дышал и наслаждался воздухом.
