Мони Нильсон-Брэнстрем - Цацики и его семья

В церковь пригласили не очень много народу. Это были в основном сослуживцы Йорана и Будиль.

Цацики был знаком со многими из них, но он никогда не видел их такими нарядными. На всех была роскошная форма с блестящими золотыми пуговицами. На головах стильные фуражки, сбоку сабли.

Самый красивый был Йоран. Такой красивый, что у Цацики на глаза навернулись слезы. Мамаша тоже чуть не прослезилась, когда обнимала его.

— Будь счастлив, солдат, — всхлипнула она.

— Садитесь в первом ряду, — сказал Йоран. — Вы — моя семья.

— Тогда нечего было уезжать от нас, — серьезно ответил Цацики. — Раз мы твоя семья.

Церковь была торжественно убрана, вышел священник, одетый в белую мантию.

— А я-то хороша, платок носовой забыла, — сказала Мамаша.

— Ты что, простудилась? — спросил Цацики.

— Нет, — сказала Мамаша, — просто на свадьбах принято плакать.

Оно и понятно, — подумал Цацики. Зрелище было не из веселых. Платок бы ему и самому пригодился. Когда Йоран с Будиль шли по главному проходу, он понял, что Йоран уходит от них навсегда.

Цацики всхлипнул. Мамаша взяла его за руку и до боли сжала ее. Но в сердце было больнее. От боли у Цацики даже в ушах зашумело. Слова священника дошли до него только когда тот произнес имя Йорана.

— Я спрашиваю тебя, Йоран Ларсон, согласен ли ты взять в жены Будиль Марию Линдстрем и любить ее в горе и радости?

— Нет! — закричал Цацики, и голос его эхом прокатился по церкви. — Нет, Йоран! Не делай этого!

Священник удивленно посмотрел на него. Кто-то из гостей громко засмеялся. Будиль и Йоран обернулись. Йоран улыбнулся и подмигнул Цацики. Это означало, что он не сердится. Зато Будиль была вне себя от бешенства.

— Почему ты ответил «нет» за Йорана? — спросил священник.

— Он должен быть с нами, — всхлипнул Цацики. — А не с ней.

— Счастье для одного часто оборачивается несчастьем для другого, — серьезно сказал священник. — Но ведь вы, Йоран, женившись на Будиль, не забудете этого мальчика?

— Конечно, нет, — ответил Йоран. — Как же я смогу забыть его?

— Тогда попробуем еще раз, — сказал священник. — Итак, я спрашиваю тебя, Йоран Ларсон, согласен ли ты взять в жены Будиль Марию Линдстрем и любить ее в горе и радости?

— Нет!

На этот раз закричала Мамаша. Она протиснулась мимо Цацики и вышла в проход.

— Цацики прав, — сказала она. — Ты должен быть с нами!

Сердце Цацики заколотилось, когда Йоран, так и не ответив на вопрос священника, снова обернулся.

Священник вздохнул и во второй раз опустил свою книгу.

— Почему? — спросил Йоран.

— Потому что я тебя люблю, — сказала Мамаша. — Черт меня подери, если я не люблю тебя!

— Не сквернословьте в храме Божьем, — сделал ей замечание священник.

— Простите, — сказала Мамаша. — Я слишком взволнована. Я этого раньше не знала… Вернее, я не была уверена…

Нигде не бывает так тихо, как в церкви — это Цацики и так знал, но после Мамашиных слов наступила такая тишина, какая бывает разве что на небесах. Волосы у Цацики встали дыбом безо всякого геля, просто от напряжения.

Священник отирал пот со лба, Будиль беспомощно открывала и закрывала рот, как золотая рыбка, а Йоран широко улыбался Мамаше. Его глаза блестели.

— Что ты сказала?

— Я тебя люблю, — ответила Мамаша. — Я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю!

— И я тебя!

Цацики встал и подошел к Мамаше. Так вот они и стояли, прямо посреди прохода, и ждали.

Кто-то из гостей начал громко возмущаться, кто-то снова засмеялся. Но Цацики не было до этого дела. И священнику тоже. Он тоже ждал.

Йоран посмотрел на Будиль и пожал плечами. Он притянул ее к себе, обнял и что-то прошептал. Будиль отошла на шаг назад и нанесла ему хук правой.

— Не деритесь в храме Божьем, — сказал священник и снова отер лоб.

Мама Будиль грохнулась в обморок, а сама Будиль с яростным видом двинулась к выходу. Цацики было жаль ее.

Мамаша подбежала к Йорану и поцеловала его. Поцелуй мог бы быть и покороче, и Цацики смущенно улыбнулся гостям, которые во все глаза уставились на Йорана и Мамашу.

— Венчание, наверное, окончено, — устало проговорил священник.

Органист совсем запутался и снова заиграл свадебный марш. А Йоран взял Мамашу и Цацики за руки, и они все вместе вышли из церкви.

Настоящая семья

— Я не хочу венчаться в церкви, — сказала Мамаша.

— Хорошо, — ответил Йоран. — Только на свадьбу позовем много гостей. И ты наденешь белое платье.

— Мятежница в свадебном платье, — вздохнула Мамаша. — Как это будет выглядеть?

— Будет красиво, — сказал Йоран и поцеловал Мамашу в десятый раз.

Цацики было немного стыдно, когда люди оборачивались на них. Они возвращались домой. Йоран нахлобучил свою фуражку Цацики на голову, и весеннее солнце приятно грело макушку.

— Ладно, — сказала Мамаша. — Так и быть, надену платье.

— Тогда мне нужен фрак, — возмутился Цацики. — А иначе я на свадьбу не пойду.

— Конечно же, мы купим тебе фрак, — засмеялась Мамаша.

— И цилиндр, — добавил Цацики.

— И цилиндр, — согласилась Мамаша.

— А еще у нас будет пятеро детей, — сказал Йоран. — Пятеро отличнейших ребятишек, таких же, как Цацики.

Он подхватил Цацики и закружился с ним так быстро, что дух захватило.

— Только не вздумайте их селить в моей комнате, — заявил Цацики. — Не то я уеду к папе Ловцу Каракатиц.

— Мы будем все вместе навещать его каждое лето, — сказал Йоран. — И ты научишь меня ловить каракатиц.

— Но иногда я все же буду уезжать один, — сказал Цацики. — Если они будут орать так же, как ребенок Элин и Шиповника. Тогда мне, возможно, придется взять отпуск.

— Хорошо, — ответил Йоран.

— А вы будете ссориться из-за воспитания? — спросил Цацики. — Как настоящие родители?

— Из-за воспитания не будем, — сказала Мамаша. — Скорее, из-за всего остального.

— О спокойной жизни можешь забыть, — засмеялся Йоран.

— Да ладно, так куда лучше, — сказала Мамаша. — По крайней мере, чувствуешь, что ты живешь.

Они свернули на Паркгатан. Из парка Крунуберг по мостовой бежали ручьи талой воды. Из земли, покрытой снежной жижей, торчали крокусы, похожие на голубые колпачки.

Цацики довольно вздохнул. Всего год назад у него вообще не было отца. Только папа Ловец Каракатиц далеко в Греции. Теперь же у него вдруг появилось целых два папы! Как же здорово жить на свете!

Мамаша, наверное, тоже подумала, что жизнь прекрасна, потому что она вдруг сорвалась с места и побежала. Оглянувшись на них, она крикнула:

— Кто первый до дома?

Цацики схватил Йорана за руку.

— Давай, папаша, — сказал он. — За ней!

Примечания

1

Брэнболь — шведская игра с мячом и битой, похожая на бейсбол, крикет и русскую лапту (Здесь и далее прим. перев.).

2

Я — Тарзан, ты — Джейн (англ.). Цитата из фильма «Тарзан».