Сёрен Ульссон - Дневник Берта
— Переживёте без поджогов на празднике, — заявила она.
— Вечеринке! — закричали мы с Оке. — Не празднике.
Потом мы с Оке испробовали изобретение, которое он сделал для меня. Машину времени. Это деревянная дощечка с лампой, которая светится, когда соединишь два проводка. Лампа светилась 13 секунд. Потом она взорвалась.
— Плохая машина времени, — сообщил я Оке.
— Ты ничего не сечёшь, — обиделся Оке. — Мы только что переместились во времени. Мы только что перенеслись в 1970 год.
Мы проверили на маме. В 1970 году ей было десять лет. Она, должно быть, самая большая десятилетка на свете. По крайней мере, она выглядела почти такой же большой, как и взрослая. Это было пугающе.
— Давай вернёмся в наше время, — таинственно прошептал я Оке на ухо. И мы это сделали.
Потом пришли Линда и Камилла. У Линды были накрашены губы.
Когда мы с Оке отсмеялись, я открыл их подарок. Оке продолжал смеяться, а я нет. Я получил балетное трико! Линда танцует в джазовом балете. Она хочет, чтобы я тоже начал танцевать. Им нужны парни. Кто-то должен быть сильным, чтобы поднимать девчонок. Может быть, это и круто, размышлял я, пока не попробовал в воскресенье.
Я выглядел, как сосиска. Почему нельзя танцевать в хоккейном обмундировании?
Оке положил глаз на Линду. Он бесконечно рассказывает, как она его поцеловала.
— Я больше никогда не буду мыться, — заявил Оке.
— Мерзость, — фыркнул я и поборол Оке на глазах у девчонок.
Потом пришла моя жуткая троюродная Дылда.
— Спрячь торт, — распорядился Оке.
Мы с Дылдой обмениваемся символическими подарками. Так порешили наши мамаши. Символические подарки — это те, которые стоят как можно меньше. Я получил стальную расчёску. Это точно придумала Дылда.
Оке нравится дразнить Дылду. Она становится дикой. Но Оке хорошо умеет убегать.
Дылда ненавидит парней. Один раз она даже кинула одному несчастному парню в голову кирпичом. Другого несчастного она заставила есть гальку. Первым несчастным был Оке. Вторым несчастным был я. Мы сдёрнули с Дылды трусики от купальника перед компанией больших парней. Это было на пляже прошлым летом.
Малыш-Эрик выглядел испуганным, когда пришёл.
— Добро пожаловать, — пригласил я.
— Я должен скоро идти, — сообщил Малыш-Эрик.
Малыш-Эрик считал, что его пригласили лишь потому, что не хватало парней. Совсем не так. Он приятный… не умеет танцевать и отказывается разговаривать с девчонками. Но он умеет свистеть носом, как настоящий свисток.
Он подарил мне два пластмассовых банана. Один зелёный и один жёлтый.
— Их можно использовать как дубинки, — объяснил Малыш-Эрик.
Турлейф и Рют пришли вместе. Они — одна команда. Поэтому они могут целоваться в публичных местах. В автобусе, на школьном дворе и вообще.
Турлейф взял с собой свою флейту. Он два раза сыграл «Happy Birthday». Когда он собирался играть в третий раз, я поставил пластинку.
Потом с улицы раздался гудок. Это были Глыба и его папаша. К сожалению, они ещё не разбили рокерский автомобиль.
— Здорово, дубины! — проорал Глыба и бросил в меня подарком. Там было две вещи. Во-первых, банка с гуппи. Две были мёртвые. Одна жила — до вчерашнего дня. Во-вторых, и-л-л-ю-с-т-р-и-р-о-в-а-н-н-ы-й журнал.
В и-л-л-ю-с-т-р-и-р-о-в-а-н-н-о-м журнале было полно девчонок в бикини. Сначала это было противно. Потом даже ничего.
— Детям запрещено, — провозгласил Глыба и попытался закрыть глаза Малышу-Эрику. Но в этом не было необходимости. Он их закрыл сам.
После этого не хватало только одного гостя — Ребеки.
Она пришла в 18.23.12. На ней была голубая шубка, два изящных сапожка и браслет.
Наилучший дневник! Имеют ли право двенадцатилетние парни падать в обморок перед девчонками? Не думаю. Поэтому я сдержался.
— Поздравляю со знаменательным днём, — сказала Ребека.
— Спасибо, — промямлил я и получил маленький подарочек.
Меня распирала гордость. В первый раз за мою двенадцатилетнюю жизнь я принимал подарок от девчонки в голубой шубке и двух изящных сапожках, которая поздравила меня со знаменательным днём.
— Думаешь, это будет весёлый день рождения? — спросил Турлейф.
— Это называется знаменательный день, — важно поправил я и пощупал Ребекин подарок.
Там точно должно быть что-то романтическое. Золотое кольцо, или любовная лирика, или два локона Ребекиных волос.
Там была резиновая змея. Красная резиновая змея.
— Это резиновая писька! — заорал Глыба.
Тут что-то загрохотало у тётки Андерссон, живущей этажом выше.
— Тётка получила такой шок, что умерла, — с умилением произнёс Глыба.
Глыба спросил Ребеку, не потому ли она купила мне резиновую письку, что моя настоящая умерла.
— Мерзкий пошляк, — отрезала Ребека.
Мне кажется, что Ребека будет писательницей, когда вырастет. Она умеет так хорошо выражаться.
Потом произошла катастрофа.
Глыба утверждал, что я не отважусь натянуть резиновую змею и выстрелить ею Ребеке в зад. Я не хотел.
— Трусливая вша, — произнёс Глыба, издевательски улыбаясь.
— А мне плевать, — ответил я.
— Трусливая вша и маменькин сынок, — продолжал Глыба.
Если кто-то называет меня маменьким сынком, я зверею. Я схватил резиновую змею и выстрелил ею Ребеке в зад. Только слегка, чтобы ей не было больно.
— Ай! — воскликнула Ребека. — Пошляк.
Потом она ушла домой.
Господин Дневник. Ребека провела 4 минуты и 26 с половиной секунд своей жизни в моей квартире. Благодаря резиновой змее и идиоту по имени Глыба.
Сейчас я должен ехать в гости к бабушке. Остаток вечеринки я опишу в следующий раз.
Конец простой — вампира вой
24 февраля (21 час 46 минут)
Добрый вечер, дневник.
Я только что почистил зубы, второй раз за сегодняшний день.
Какое счастье, что зубы не нужно чистить половой щёткой. Это было бы сложно.
Пришло время продолжить рассказ о событиях моей катастрофической вечеринки.
Когда Ребека ушла, Глыбе захотелось пообниматься с девчонками.
Малыш-Эрик начал ныть, а Дылда закричала, что она не знает ничего такого.
— Это выглядит вот так, — сказал Глыба и швырнул в Дылду моим и-л-л-ю-с-т-р-и-р-о-в-а-н-н-ы-м журналом.
Малыш-Эрик разнылся ещё больше.
Рют и Турлейф дальнобойно целовались на диване. Глупо со стороны Турлейфа. Его флейта разломилась на две части.
— Дорогостоящие поцелуи, — прокомментировал Оке и попытался положить руку на плечи Линде, но вместо этого положил на кактус.
Теперь я точно знаю, что с Глыбой не всё в порядке. Он обнимался с Дылдой. Я ни с кем не обнимался. Всё пропало. Я одиноко бродил вокруг и смотрел на пары. Руки я глубоко засунул в карманы брюк. Так человек выглядит грустным и всеми покинутым.
— Прощай, Ребека, — бормотал я.
Камилла попробовала танцевать в обнимку с Малышом-Эриком. Думаю, что в первый и в последний раз. Во время танца Малыш-Эрик должен был прижаться щекой к щеке Камиллы. Чтобы проверить, что зелёный свет дан. И в этот момент он чихнул. Прямо Камилле в лицо. Малыш-Эрик прятался в туалете в течение семи минут. Потом всё успокоилось.
Мы ели торт. Глыба съел одну свечку. Турлейф украл марципановую розу. На будущий год он приглашён не будет.
Если кусок торта упадёт на бок на тарелке, останешься неженатым. Я знал, что мой кусок упадёт. Оке боролся в течение трёх минут, чтобы поставить свой кусок. Но я случайно толкнул стол, так что Оке тоже останется холостяком.
Следующим особам удастся жениться или выйти замуж: Линде, Турлейфу, Рют и Дылде (бедный тот парень!).
Глыба размял свой кусок торта, чтобы проверить, нет ли в нём яблочного пюре. Такового там не было. Глыба сказал, что он был вынужден взять три куска, чтобы проконтролировать.
Мама Камиллы разведена. Поэтому Камилла специально положила свой кусок торта набок, чтобы мама ей не завидовала.
Малыш-Эрик уронил свой кусок на пол. Потом он подавился и снова начал канючить. Это его специальность.
— Поросёнок Нытик, — дразнил его Глыба.
Потом началась тортовая война.
Я был США, Глыба — Голландией, а Малыш-Эрик — расстроенным.
— ООН идёт! — воскликнул Оке, когда мама входила в комнату.
— Что значит ООН? — поинтересовалась Камилла.
— Ой Отвалите Наконец! — выкрикнул Глыба.
Война закончилась. Никто не победил.
Мама дважды меня отругала. Но это ничего не значит. Всё равно никто меня не любит.
Мы так и не дошли до бутылочки. Рют засобиралась домой смотреть видео. Турлейф пошёл с ней, а Малыш-Эрик заявил, что у него разболелась голова. Но я думаю, что мама не разрешает ему приходить домой позднее семи.
— Спасибо за подарки, — поблагодарил я, показывая жёлтый и зелёный бананы, которые получил от Малыша-Эрика.
