14-14 - Поль Беорн
– А чем их кормить?
– Эспарцетом[27]. Как раз немного почистим участок за домом у матери Симоны: после отъезда ее дочери он там разросся и все задушил. Твой приятель Жюль совсем не занимается хозяйством!
– Ему трудно всюду поспевать.
– Ты же успеваешь помогать мне на ферме, хоть и сдаешь экзамены. Просто надо шустрее поворачиваться!
Адриан не верит своим ушам: отец похвалил его! Не помня себя от радости, он торопливо накладывает ему в миску мясное рагу, пока тот пытается запихнуть крольчат в буфет.
– Э-э… папа, что ты делаешь?
– Ты что, не видишь? Куда их еще девать, пока я не сделал клетку?
– А что, если посадить их под плетеную корзину, вот так?
– А ты не глуп, смотри-ка. Уверен, аттестат тебе обеспечен… Когда будет вручение? – спрашивает отец, и видно, что он гордится сыном.
– В среду… Ты забыл?
– Старость не радость, – отвечает он, хмыкнув. – Хочешь, я пойду с тобой?
– Конечно, хочу!
Внезапно одному из крольчат удается вырваться из рук отца, и они бросаются его ловить, бегая по кухне, к великому неудовольствию кошки Бланш, которая шипит и ворчит им вслед. Когда крольчата наконец водворены под корзину, рагу уже полностью остыло, но отец с сыном съедают его с большим аппетитом.
– Как вкусно, просто объедение!
– Скажи, папа…
– Да, мой мальчик?
– Я… Ты говорил о маме, и я подумал…
– Что? Давай, выкладывай!
– Ну… я хотел бы навестить ее до начала августа.
– Ты сдурел, что ли? У нас жатва через две недели, максимум через три!
– Вот именно, я и подумал, что мы могли бы поехать раньше… нет?
– Но Адриан… Кто будет ухаживать за скотиной? Мы не можем уехать вдвоем, что тебе вдруг взбрело в голову? Нет, это невозможно, даже не думай!
Отец хмурится, от недавнего веселья не осталось и следа, и Адриан понимает, что так он ничего не добьется. Грустно доедая рагу, он заталкивает кусок моркови в остывший мясной жир. Только несколько часов спустя, заканчивая мастерить крольчатник, он замечает, что к отцу вернулось хорошее расположение духа. С тех пор как они живут вдвоем, Адриан начал лучше его понимать. Отец почти всегда суров, потому что боится показать свою доброту. Ему трудно подобрать слова. От этого он становится раздражительным и обидчивым. Как животное, которое кусается, попав в западню. Теперь Адриан придает значение разным мелочам, старается быть с отцом ласковее и не настаивать на своем. И это приносит плоды! Сегодня вечером, например, зная, что бесполезно возобновлять разговор о Париже, он предлагает отцу сходить в кафе. – Сегодня воскресенье, ты можешь отдохнуть, а я позабочусь о коровах, если хочешь.
Отец раздумывает, ходит вокруг да около:
– А ты не забудешь дать им соли? И не забудь закрыть дверь амбара на засов!
– Да, папа. Я знаю, не волнуйся.
Адриан испытывает гордость, глядя, как отец берет монету в одно су из жестяной коробки, спрятанной за камином, чтобы угостить своих приятелей кофе. Он нечасто позволяет себе такую роскошь, и это знак, что у него хорошее настроение. А у Адриана будет целый вечер, чтобы подумать о своем решении поехать с отцом в Париж. Покормив, почистив и подоив коров, Адриан возвращается на кухню, достает лист бумаги и садится писать письмо Адриену.
Я получил твое последнее письмо идо сих пор не могу прийти в себя от твоей смелости, хотя не могу сказать, что очень удивлен. Я был уверен: ты сделаешь всё, чтобы спасти эту девушку. Разве не точно так же ты спасаешь меня?
Надеюсь, Марион теперь поймет, как ей повезло, что ты рядом с ней. Я хотел написать тебе раньше. Вообще-то я написал два письма, но оба порвал, потому что мне до сих пор не удалось убедить отца уехать… На самом деле я и не особенно пытался. Мне стыдно в этом признаться после всего, что ты для меня сделал, только не думай, что я тебе не поверил! Я знаю, война неизбежна, тем более что неделю назад произошло нападение, о котором ты меня предупреждал. В Сараево сербский студент застрелил эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жену. Об их убийстве написали все газеты, и все говорят сейчас только об этом. Я перечитал хронологию событий, которую ты мне прислал, и вижу, что мне остался всего один месяц, чтобы уехать из Корбени.
Но я боюсь, понимаешь? Боюсь, что не смогу убедить отца, боюсь бросить дом, боюсь, что больше не смогу с тобой разговаривать. Правда, вчера я получил письмо от Симоны, она настаивает, чтобы я приехал как можно скорее. Я уверил ее, что мы с ней встретимся в Париже даже раньше, чем я думал, в июле. Она поступила на обучение к сестрам Калло это известные портнихи, а мой дедушка предоставил ей комнату в мансарде своего дома.
Я напишу тебе адрес дедушки, потому что надеюсь оказаться там через несколько недель… Не могу себе представить, что мы потеряем друг друга из виду, но, боюсь, это неизбежно. У меня еще есть новости о Марте: она окончательно выздоровела! И это благодаря тебе: она принимала порошки десять дней, как ты велел, и доктора в Париже даже не стали класть ее в больницу! Мать написала мне в последнем письме, что Марта прямо летает по парижским улицам и смеется от радости, а за ней еле поспевает гувернантка, которую настоял взять дедушка. Отец, узнав об этом, проворчал: «Гувернантка! Как будто твоя мать не может сама воспитать детей!» Но мне кажется, что
