Тайное письмо - Коллектив авторов
Угнетаемый тягостным одиночеством, он вызвал прислуживающего здесь мальчика:
— Ты не знаешь, где эти старики?
— Старики? Они уехали еще днем.
— Уехали? Куда же?
— Откуда я знаю... Наверное, к себе, в деревню.
Мальчик лукаво посмотрел на Сек Бона и, чему-то улыбнувшись, вышел.
Сек Бон вызвал в номер хозяйку и стал у нес допытываться, куда уехали старики.
Женщина затараторила:
— К ним приехал какой-то знакомый. Он заплатил за еду, номер и увел их. Он сказал, что отвезет их в деревню.
— Знакомый?.. Не слыхал! — усомнился Сек Бон.
Но потом он решил, что хотя у стариков и нет близких родственников, но они могли встретить односельчанина, который вызвался помочь им. Ведь могло же так случиться.
Минуло еще несколько дней. Сек Бон, занятый своими делами, постепенно стал забывать о соседях по номеру.
Однажды он вышел из гостиницы очень рано. Погруженный в нерадостные думы, он не сразу заметил, как маленькая худенькая старушка с глубокими морщинками на лице остановилась возле него, держа в руках пустую алюминиевую кружку. На ней были грязные лохмотья, насквозь промокшие от обильной ночной росы. Видимо, она ночевала где-то под открытым небом.
— О, это вы, мать! — Сек Бон был потрясен этой неожиданной встречей. — Что с вами случилось? Как здоровье старика? Где вы сейчас остановились? — осыпал он старуху вопросами, уже догадываясь, в каком ужасном положении они очутились.
— Мы... Мы живем там... под мостом... Ходили в другую больницу, но нам опять предложили резать ногу. Тогда мы решили поехать обратно в деревню. Но старику сильно нездоровилось. Когда на следующий день мы расплатились в гостинице, у нас уже не осталось денег на дорогу. Мы хотели заложить хозяевам гостиницы свою котомку, чтобы те разрешили нам денек-другой еще пожить у них, но они выгнали нас на улицу. Я пережила много горестей на своем веку, а такого еще не видывала. Так мы и живем под открытым небом, под мостом... — Рассказывая все это, старуха то плакала, то смеялась от радости, что встретила хорошего знакомого человека. Ее сиплый старческий голос то и дело срывался.
— Какая хитрая бестия эта хозяйка! — с негодованием воскликнул Сек Бон. — Она уверяла меня, что к вам приехал знакомый, расплатился за вас и увез в деревню...
— Куда же мы могли уехать? Мы последние гроши проели. И он, больной, лежит под открытым небом, на сырой земле. В последние дни стал совсем плох... Не выживет! С каждым днем все хуже и хуже... Не знаю, что делать!
— Ему хуже?! Чего же мы стоим! Да, подождите минуточку! — С этими словами Сек Бон, оставив озадаченную старуху, вбежал в ближайшую харчевню. Вскоре он вынес миску мясного бульона с рисом. — Скорей к старику!
— Зачем вы тратились? Нам ведь нечем отблагодарить вас.
...Под мостом, прямо на земле, была постлана старая циновка, и на ней лежал старик.
— Что, отец, плохо? Скорей поешьте горячего, бодрей почувствуете себя. — Сек Бон бросился к нему.
— О, кто это? Как вы нашли нас?.. Ой-ой-ой. — Старик тяжело застонал.
Минуту спустя он, будто желая выразить свою радость, протянул Сек Бону костлявую руку. Тот схватил ее обеими руками и присел рядом. Тяжело вздохнув, старик медленно начал:
— Слушайте, молодой человек, я уже не жилец на этом свете. Чем скорей, тем лучше! .. Прошу только вас: после моей смерти поезжайте к нам в деревню, скажите там обо всем, что вы нам говорили... Особенно прошу вас, расскажите моему внуку. Это мое последнее желание! — На его глаза навернулись слезы, слезы неутешного горя и бессилия.
— Зачем ты говоришь о смерти? Если ты умрешь, что будет со мной? — запричитала старуха.
— Нет, отец, вы не умрете! Разве все больные обязательно должны умереть? Бросьте думать об этом, лучше покушайте. Я найду, обязательно найду место, где вас можно поселить.
Говоря это, Сек Бон, переполненный чувством жалости к этим беспомощным существам, не вполне отдавал себе отчет в своих словах. Впрочем, это было неважно, лишь бы утешить их, как-то помочь. Ничего не случится, если он в крайнем случае возьмет их обратно в гостиницу.
— Выпей скорей, пока горячий... Этот господин специально для тебя купил... Какой же ты неблагодарный! — Старуха и Сек Бон наперебой уговаривали старика, но тот мотал головой, отказываясь от угощения.
Он чувствовал близкую смерть. А раз так, то зачем портить добро — пусть старуха поест.
С каждой минутой состояние его становилось хуже. Он тяжело дышал, впал в забытье... Пригласить врача? Уже, видимо, поздно. Но разве можно допустить, чтобы человек умер под мостом! Сек Бон окликнул первого попавшегося рикшу и повез больного в гостиницу. Но на половине пути Сек Бон услышал какие-то странные звуки, доносившиеся изнутри фаэтона. Он остановил рикшу. Старик умирал.
— Отец, отец, что с вами?
— Ты что, старый, никак помираешь?.. Как же мне быть, на кого же ты меня покидаешь? — громко плакала старуха.
Только глаза у старика были еще живые и ясные. Обращенные к Сек Бону, они будто просили выполнить последнее желание умирающего.
В тот же день старика похоронили. Среди густо налепленных могил сеульского кладбища для бедняков появился еще один неприметный маленький холмик. Над пробивающимися ростками травы дул холодный, пронизывающий ветер ранней весны. Его тихое завывание перекликалось с монотонным, заунывным плачем одиноком старухи.
Так Вон Бо занял место на сеульском кладбище. Да и что может дать Сеул бедным людям!
#
Примечания
1
Сонсянни́м — обращение ученика к учителю.
2
Кан — отапливаемая лежанка в корейском доме.
3
Чи́би — корейским дом.
4
Ли — корейская мера длины; одно ли равно 400 метрам.
5
Прозвище лодочника «Гом» означает «Медведь».
6
Речь идет об освободительной войне 1950—1953 годов, которую вел народ Корейской Народно-Демократической Республики против американских захватчиков и реакционных лисынмановских войск.
7
Хван — денежная единица в Южной Корее.
8
Ёси — корейское кушанье наподобие тянучки; приготовляется из гаоляна, кукурузы или риса.
9
Чого́ри — верхняя одежда.
10
