Ульяна Орлова - Время нас подождёт
В тот вечер, когда они «познакомились», Юра шёл и думал, что с ним делать — не тащить же сразу в полицию. Ладно, сперва — покормить. Потом — разобраться, ведь неспроста будет он таскать телефоны. Конечно, он не просил о помощи, и снаружи всячески пытался показать свою независимость, но глаза у него были такие… отчаянные, сердитые, тоскливые — полные боли и тревоги глаза, словно беда у него случилась. И на подходе к дому появилась идея усыновить его. Если не сбежит.
Мальчишка не сбежал.
А после их разговора за ужином — Юрка понял: в детский дом мальчишка не вернется. Есть только вопрос протяженности во времени: завтра он, быть может, туда пойдёт — а куда ему деваться, — а потом сбежит. Или в подвалы, или в тюрьму — не он, так его заставят. Эта компания.
Так пусть остаётся — места всем хватит.
Но нелегко взять мальчишку из детского дома, даже если он круглый сирота. Кто же знал, что у нас законы такие — сначала собираешь кучу документов, а потом только знакомишься с ребёнком!.. Спасибо Валерию Алексеевичу — без него это дело длилось бы неизвестно сколько. А благодаря Валерию получилось договориться. Пока мальчишка числился в интернате, а жил у Юры, они с Наташей оформили опекунство и начали собирать документы для усыновления. Усыновить можно только по решению суда, а поскольку впереди был новогодние праздники, то Юра собирался продолжить это дело после плавания, весной.
Валерий Алексеевич не раз выручал Юру и его друзей из беды. Характер его — собранный, сильный, отзывчивый — располагал к себе; Валерий никогда не давал советы просто так, зато мгновенно откликался на просьбу о помощи и помогал всеми силами. Долгое время он работал в полиции, а сейчас занимался детьми — руководил поисковым отрядом, тесно сотрудничал с социальными службами — проверял неблагополучные семьи и разбирал все случаи, когда опека хотела отобрать ребёнка из семьи, проверял детские дома в округе и знал всех директоров не просто по имени-отчеству, а лично. Вечером того же дня Юра позвонил Валере, рассказал о мальчике и попросил помочь.
Одно лишь смущало Юрку — его продолжительные поездки, как Миша будет без него? Да и Наташа… Как она примет такое… мягко говоря, неожиданное решение, а главное — сможет ли подружиться с мальчиком, ладить и общаться в те дни, когда он будет в плавании или в командировке?
Наташа Мишку полюбила. Сразу стала с ним по-хозяйски так разговаривать, будто сто лет его уже знала. Не церемонилась, не сюсюкалась, правда и не ругала, но вот если нужно ей помочь, просто попросит:
— Миша, вымой, пожалуйста, посуду!
Или придёт он с прогулки, а она ему:
— В первый раз такого крокодила вижу. Ты как умудрился даже шапку извазюкать?! Ну и чудо ты моё… Ох… Быстро марш в ванную!
А Миша и рад. Помогать ему нравилось, может, пока это было для него в новинку. И пропылесосить, и кота покормить. Но больше всего он полюбил купаться. Сначала — удивился. Оказывается, в детдоме они мылись в душе, а в ванной он ни разу не сидел.
— Может, в детстве, когда-нибудь, — говорит, — да я не помню.
А когда Юра стал наливать туда воду и вылил мыльной пены, — не понял:
— Это зачем?
— Это чтоб тебе веселее было.
— А мне и так весело!.. Ну всё, иди, иди, я сам вымоюсь!
Юрка вышел и, услышав, как щелкнула в двери задвижка, покачал головой: кажись, он там вымоется! Несколько раз опасливо косился в сторону ванной, когда оттуда вдруг доносились очень громкие всплески — не иначе, как Миша занимался подводным плаванием. Потом махнул рукой и стал звонить Денису — своему другу, который ещё не знал о том, что у Юры появился сын.
Денис понял сразу. В скайпе, хоть и качество видеосвязи оставляло желать лучшего, хорощо было видно его серьёзное лицо.
— Юр, ты справишься.
— Не знаю, Динь. Я не общался толком с детдомовскими ребятами, даже не знаю, как с ним быть!
— Как не общался-то? А Антона вспомни, Санька Валериного?! Ты — как со всеми. Чего ты там выдумываешь?.. Он где сейчас?
— Он в ванной. Закрылся, купается. Соседей пока ещё не затопил, но чувствую — скоро…
Друг засмеялся.
— Ладно, в другой раз нас познакомишь. Быстро вы, однако!
— Обязательно познакомлю… Он колючий какой-то, как ёжик. А я чувствую, что нелегко ему — нет ничего за этими колючками, кроме горя. Или тоски, не знаю ещё — не разобрался.
— Ничего, оттает. Все мы иногда бываем колючими, как ёжики, если обстановка располагает…
Юрка хмыкнул.
— Динь, ты сам как? Как Надя?
— Нормально, Юр, все нормально, потихоньку. Летаем пока, новичков дали учить, — Денис подпёр лоб ладонью, улыбнулся, — как на паровозах ездят!
— Ты таким же был когда-то!.. Летун! — улыбнулся и Юра.
— Ну, дак… Ладно, буду в гости вас ждать. Может, Мишу твоего в аэроклуб сводим, покажу самолётики…
…А Миша тут как тут.
Кутается в полотенце, босыми пальцами по ковру водит, с волос — брызги капают. Дово-ольный! Сияет, как медный самовар. Прошёл в комнату, плюхнулся на диван и выдал:
— Ох, ну я оторвался!..
Юра решил проверить, как он там «оторвался»…Да нет, нормально всё — разве что несколько лужиц на полу, одежда висит на змеевике. То ли вся лишняя вода к соседям утекла, то ли он так искусно нырял! Чудеса… Пены, правда, в бутылке почти не осталось, а была она почти полной.
Юра сунул одежду в машинку, прошёл в комнату, вытащил из шкафа чистую футболку, штаны (они остались от брата, мама хранила их на верхней полочке — те вещи, которые решила не раздавать). Протянул Мише:
— Бери, одевайся!
— Благодарствую! — отозвался Миша, скинул полотенце, наклонившись, стал натягивать брюки…
Юра присвистнул.
Спина у мальчишки была в синяках. Где-то — в царапинах. А он преспокойно надевал футболку, что-то мурлыкая себе под нос. Оглянувшись на Юру, удивлённо вскинул брови:
— Ты чего?
— Ничего. Погоди, не одевайся, — сказал Юра и выглянул в коридор, — Мам! Где у нас была твоя волшебная мазь от всяких царапин?
Мама сразу засуетилась:
— Сейчас, Юрик, сейчас… А чего случилось?
— Да ничего страшного, ну-ка, дай… Ага, спасибо!
Прикрыл дверь и скомандовал растерянному Мише:
— Так, давай свою спину!
Миша поёжился.
— А это не больно?
«Нет, малыш, не больно… Это уже не больно…»
— Давай-давай, не больно!
«Вот бедняга… — думал Юра, осторожно начиная смазывать все ссадины, — это за что же тебя так?..». Миша ойкнул.
— Что, больно?!
— Да нет! Щекотно! — и мальчишка захихикал, подпрыгивая от нетерпения. — Ой, Юра хватит, боюсь щекотки!!!
— Всё, одевайся!
Славный он оказался парнишка, этот Мишка Жуков. Прямой, открытый, любознательный. Правда с русским у него было хуже некуда, и учился он на класс меньше, чем его сверстники. Читать не любил, больше слушать, и — спрашивать. И все ему интересно, и все нужно знать: и где у парохода мотор, и зачем кораблю три мачты, и что такое секстан, и правда ли, что в Китае живут аисты, и как они выглядят — эти самые аисты, и как настраивать экспозицию на фотоаппарате… Юрину маму стал звать бабушкой Катей. А она как-то вечером шепнула Юрке:
— Всё смотрю на него всё и думаю, как же он на нашего Олежку-то похож…
«И точно!» — ахнул Юра. Вот что было знакомым в мальчишке! Если приглядеться внимательно — на старшего брата Миша был похож не только внешне — тёмные волосы, карие глаза, упрямые тонкие губы, чуть приподнятые, словно удивлённые брови, — но и характерами они были близки. Отчаянный парень.
А потом… Бывает, не спится ночью — лежишь, радуешься, что есть на свете такой вот Мишка — Михаил, и завтра он будет опять что-нибудь спрашивать или рассказывать, смеяться над котом, — и радостно так от этого становится… Проходя мимо его комнаты, прислушаешься к тихому сопению, посмотришь на него, укроешь, стараясь не разбудить, упавшим одеялом… Или вдруг — проснёшься от тихого всхлипывания. Что такое? Миша плакал почти каждую ночь — на вопросы не отвечал, просто ревел в подушку и всё. Юра тихонько садился к нему на диван и осторожно клал руку на вздрагивающие плечи. И сидел так до тех пор, пока тот не успокаивался.
Утром — не спрашивал про вечерние слёзы. Придёт время — сам расскажет.
Глава 5.
Фотографии, и один мой день.
Надо сказать, что с появлением семьи моя жизнь изменилась. И вот какой она стала.
Для начала опишу свой маленький дом, то есть нашу двухкомнатную квартиру. Первое, с чего я хочу начать — у меня появилась своя комната. До этого в ней жила Юрина мама, но она сказала: «Диван поставим на кухню, и я буду спать там». Так сказала, что её не переубедишь. Ну что ж, кухня, как я уже сказал, большая, возле пустой стены, на которой висела картина с морем и разные фотографии — поставили диван, а две табуретки отнесли в комнаты. Места не убавилось и стало даже уютнее! Кроме того, над ним Юра повесил полку, на которую бабушка положила несколько своих книг, часы, телефон, ещё кой-какие свои вещи, а картину перевесил чуть ниже.
