Александр Амфитеатров - Сказки гор и лесов

– Поклонись солнцу, ходящему в небе, потому что оно – Зевс.

Венд покачал головой и возразил:

– Нет, отец. Хотя ты очень мудр, но ошибаешься. Солнце не Зевс, а разве одно из жилищ Зевса.

Жрец взглянул на него с удивлением и воскликнул:

– Разве ты один из посвященных, что тебе известно таинство, передаваемое в нашем сословии из рода в род и от отца – на смертном одре – сыну?

Венд сказал:

– Так веровал весь мой народ, живший у подножия Небесных гор.

Жрец еще более изумился, но, качая головой, ответил:

– Счастлив народ, озаренный светом истины, но – сын мой! наш народ прост и дик; ему мудрено постигнуть великую тайну. Не оскорбляй его божеств, чтобы он не возненавидел тебя и не отказался видеть в тебе избранника.

Венд сказал:

– Я никого не хочу оскорблять. Я не могу поклоняться солнцу, как Зевсу; но разве оно – прекраснейшее из жилищ Зевса – не достойно того, чтобы пред ним благоговел простой смертный?..

Суд Венда, справедливый и нелицеприятный, славился в самых дальних пределах земли. Народ его был велик и многочислен, но Венд сам вникал во все тяжбы своей страны. Придворные говорили ему:

– Зачем ты утруждаешь себя, вождь? Суд могли бы справить за тебя и мы, твои ближние мужи!

Венд возражал:

– Я не веду войн, жертвы и храмы отдал жрецам; если же я и суд вам отдам, – что же оставлю себе? Справедливость – дело вождя. Оставьте меня делать свое дело: от этого не будет хуже ни мне, ни вам.

Венд был человек ученый, знал травы, камни и слова, исцелявшие недуги, читал звездную книгу и, глядя в лицо человека, узнавал его мысли. Звери засыпали от его блестящего взора. Он не делал золота, потому что презирал его, но мудрые книги научили его тайне долгой жизни и, посещая больных, он восстанавливал их силы, так что нигде на всей земле смерть не имела так мало жертв, как в стране Венда.

Так жил Венд и дожил до восьмидесяти лет, когда седая голова его пожелтела, а борода опустилась до самого пояса и стала похожей на пену, что после волнения качается на зеленых морских волнах.

Пришла в Золотой город весть из соседнего царства:

– Неспокойно у нас в царстве. Невидимкой ходит между людьми неведомая болезнь, и многие умирают напрасной смертью. Берегитесь, чтоб и у вас не было того же.

Вскоре после того, как Венд получил эту весть, прибегает к нему начальник стражи, которую держал он в пограничных ущельях, и говорит в испуге:

– Тридцать лет стою я стражем на рубеже нашей земли, как раньше стояли мой отец и дед. Мимо меня не прорыскивал зверь, не пролетывала птица, без того, чтобы я не знал и не мог отвечать о них твоему могуществу. Сегодня проник в страну какой-то витязь на вороном коне, в черном доспехе. Мы окликнули его, – он не отозвался нам; мы требовали, чтобы он остановился и сказал свое имя, – он, молча, переехал границу; мы скрестили пред ним копья, но он дунул, – и копья распались прахом, а многие из моих воинов упали замертво, и теперь часть их уже умерла, а остальным так худо, что, я полагаю, недалек и для них час кончины. Пока мы, пораженные страхом, стояли в онемении, витязь скрылся из вида. Боюсь, Венд: не из тех ли он злых волшебников, которые, как слышно, сеют болезнь и смерть в соседней стране.

Смутился Венд, – стал смотреть в мудрые книги, но ничего не сказали ему мудрые книги. В волнении ходил он по открытым террасам своего дворца, и так билось у него сердце, и так мутились мысли в голове, что он подумал:

– Стар я стал и скоро умру!

Ветер колыхал платаны сада, придвинувшие к террасам свои могучие сучья, фонтаны шумели в их тени, птицы чирикали в их ветвях, радуясь солнечному дню и голубому небу, но и в шуме платанов, и в плеске фонтанов, и в пташьем крике звучало Венду:

– Ты скоро умрешь, друг Венд! ты скоро умрешь, друг Венд!

И задумался старый вождь, взявшись руками за перила террасы. Но дух воспрянул в нем и, тряхнув седыми кудрями, он воскликнул:

– Да будет так! я прожил довольный век и сделал, что мог в своей жизни. Умирать – так умирать! – я готов, не боюсь. У меня есть сын: он займет мое место и, как я, будет блюсти и любить мой народ.

С просветленным лицом и спокойным духом, Венд вошел в палату своего совета. Но здесь предстал ему вестник и сказал:

– Государь, в пограничных селах, где проехал черный витязь, вымерли тысячи жителей. Испуганный народ бежит толпами в город, чтобы ты защитил их от лютого волшебника, а он медленно едет следом за беглецами и губит их…

И не кончил еще рассказа этот вестник, как вбежал другой, растерзал свою одежду, упал ниц перед вождем и воскликнул, рыдая:

– Горе нам, Венд, во веки неутешное горе! У тебя не стало сына!.. Ратуя за свой народ, он, мужественный, как ты, пытался загородить путь черному всаднику и вышел против него с мечом и щитом. Но чудовище коснулось его копьем, и вот он лежит мертвый на дороге, и хищные птицы кружат над ним…

Глухо застонал Венд и схватился за палатный столб, чтобы не упасть.

– Поведите меня к моему сыну! ‑ сказал он потом, но услышал ответ:

– Нельзя, потому что между местом, где лежит его труп, и городскими воротами – несметная толпа беглецов, а в тылу у них черный всадник.

Грозно нахмурил Венд косматые брови, и вопль, похожий на рычание льва в пустыне, вырвался из его груди. Молча вышел он из дворца и крепким шагом пошел через Золотой город, по смятенным площадям и улицам, к крепостным воротам, где, как бараны, толпились в тесной давке обезумевшие беглецы. Они бросались к ногам вождя, целовали края его одежд и вопили:

– Защити нас, могучий Венд!

Венд взошел на крепостную стену и увидел с нее на многое пространство ту же несчастную толпу трусов. Он видел искаженные ужасом лица, полные заячьего страха глаза, простертые с мольбой руки, слезы, текущие по бледным щекам, слышал рыдания, стоны, возгласы единой надежды на него, их вождя, защиту и друга, – и крупные слезы полились из его омраченных глаз и, как алмазы, засверкали на белой бороде.

Последние беглецы, вздымая клубы серой пыли, сбежали с высот и еще ломились в ворота, когда в тылу их, над бесплодным, песчаным холмом, блеснула искра булатного копья и, следом за искрой, черный гигант на черном коне вырос над холмом…

Затрясся старый Венд, увидав губителя своего народа, и слезы высохли на его глазах. Мощною ногою ступил он на зубец крепостной стены и – словно вырос на локоть – сделался велик и страшен.

– Стой! крикнул он, потрясая руками, простертыми к черному всаднику, – и голос его гремел, как гром, когда разбивает утес в горах, а взор сверкал, как зарница.

– Стой, кто бы ты ни был! Я Венд, глава Золотого города, запрещаю тебе следовать за этими людьми, они мои! моя любовь и воля стоят между тобой и нами!

И рос, и крепчал его голос, и ярче, и острее становился пристальный взгляд светлых очей, и грознее напрягались простертые в воздухе руки, а ветер раздувал пурпурный плащ вождя и космы седой бороды… Черный всадник смутился: сдержал коня и несколько мгновений стоял как бы в нерешимости. Потом повернул коня и, медленно поднявшись на вершину холма, стал на ней – безмолвный и неподвижный, подобно изваянию одного из суровых богов жестокой древности. Вождя же оставила внедрившаяся в него сила, и он упал на руки сопровождавших его воинов, как дитя, внезапно застигнутое сном.

Весь день до позднего вечера не показывался Венд, из своих покоев. Только, когда мгла совсем уже насела на Золотой город, и в большой палате дворца зажглись розовые лампады, наполненные благовонным маслом, вышел он к своей дружине, ожидавшей его с большою тревогой. Мрачным взором окинул вождь мужей брани и совета, сел к золотому столу и спросил:

– Что делает тот… черный воин… наш враг?

– До сумерек, о, государь, он недвижимо, как каменный, стоял над холмом, пугая своим видом смятенный народ. Теперь же мрак покрыл его, и – продолжает ли он сторожить город, уехал ли, – мы не знаем.

Венд опустил голову на грудь, так что лицо его было в тени, и никому нельзя было прочитать его мыслей. Он молчал – и дружина молчала.

– Есть ли между вами храбрые люди? ‑ сказал он наконец.

– Мы все не трусы! не обижай нас, государь! ‑ отвечали дружинники в волнении.

– Но дерзнет ли кто-нибудь из вас поехать сейчас к черному всаднику и говорить с ним?

Дружинники смутились, и старейший из них возразил:

– Ты требуешь невозможного, вождь. Когда человек идет на зверя, он знает, что у зверя есть клыки, когти и стальные мышцы; когда он идет на человека, знает, что у человека есть оружие;– знает, чего надо страшиться от своих врагов и в чем надо стать выше их, чтобы не быть пораженным или убитым. Это знание дает человеку храбрость. А ты посылаешь нас к волшебнику, поражающему людей насмерть неведомо каким оружием или чарами, от которых нет защиты. Всякую храбрость убивает неведение.

Венд молчал, так как ему казалось, что дружинник говорит правду. Но выступил вперед муж – богатырь ростом и с широкими плечами; он показал Венду бугры мышц на своих обнаженных руках и сказал: