Три куля черных сухарей - Михаил Макарович Колосов
Голубь уже обсох и отдохнул, энергично крутил головой и норовил вырваться из Родионовой руки. Васька взял его несмело двумя руками — тяжелый, тугой голубь сучил упругими сильными ногами, упирался ими, пытался высвободить плотные, как панцирь, крылья.
— Крепче держи, он здоровый, — предупредил Родион.
— Спасибо… Только… — Васька опять оглянулся на Дарью за помощью.
— Вам, вам, поиграйте… Неси его домой, да гляди, штоб Илья не отнял…
— Спасибо, — уже увереннее поблагодарил Васька и пошел из комнаты. В сенях, провожая его, Дарья сказала, идя вслед за ним:
— Ой, какой ты большой вырос! Уже выше меня! Скоро дядю Родю догонишь.
Васька усмехнулся: «Куда там, догонишь его!..»
Дома он пустил голубя наземь, невольно залюбовался им. Голубь осмотрелся неторопливо, огляделся, вытянул одно крыло, другое — размял их, словно затекшие руки, и пошел решительно под кровать. Там он забился в угол, нахохлился и, качая головой, стал жалобно поукивать.
Налив в блюдечко воды, Васька поставил его возле голубя, но тот только подался глубже в угол, а пить не стал. Васька накрошил перед ним хлеба и, задернув подзор на кровати, сказал:
— Посиди, поскучай тут один, мне уже идти пора, опаздываю, — и подался торопливой походкой в школу.
По дороге он встретил Алешку. Тот учился в первой смене и уже бежал домой, размахивая вовсю ранцем. Васька остановил братишку, сообщил ему по секрету:
— Там дома у нас под кроватью голубь сидит, так ты смотри не выпусти его. И в руки поменьше бери.
— Голубь? Николаевский? — у Алешки загорелись глазенки.
— Да… Хороший!
— А где ты взял? Купил? Поймал?
— Потом расскажу. Танька придет — тоже смотри, чтобы не выбросила на улицу. А то она такая.
— Ладно. А мама?..
— Мама? Мама поздно приедет, я уже дома буду, придумаем что-нибудь.
Побежал Алешка домой — по лужам, по грязи, только брызги летят во все стороны. Прибежал, приподнялся на цыпочки, достал на ставне ключ, открыл дверь и тут же упал на четвереньки, полез под кровать. Видит: голубь! Не обманул его Васька! И, забыв все Васькины предостережения, протянул к голубю руку. Голубь встрепенулся, вжался в угол и вдруг, подняв крыло, ударил им Алешку по руке. От неожиданности Алешка отдернул руку, опрокинув блюдце с водой, и громко засмеялся:
— Ох ты какой! Дерется! — Увидел крошки хлеба перед ним, пообещал: — Сейчас я тебе найду чего-нибудь получше, может, добрее будешь. — И полез в стол, где стояли банки с разной крупой. В одной нашел перловку, в другой пшено, взял по щепотке того и другого, насыпал возле голубя. Потом налил в блюдце свежей воды, поставил ему под самый нос. Но голубь не стал ни есть, ни пить.
«Боится, еще не привык», — решил Алешка и лег животом на пол, уперся локтями в твердую земь, положил подбородок в ладони — засмотрелся на голубя. А голубь как сидел, так и сидит нахохлившись. Сначала смотрел настороженно на Алешку, потом успокоился и закрыл глаза — уснул. Спит и во сне вздрагивает.
Смотрит Алешка на голубя и определяет: из породистых! Белый, с красными плечами — «плекатый». Крупный.
Когда через час пришла из школы Танька, Алешка все еще лежал на полу, из-под кровати торчали его грязные ботинки.
Танька удивилась, толкнула ногой в его стоптанный каблук:
— Эй, ты чего там? Заснул?
Алешка встрепенулся, впопыхах забыл, где он находится, хотел быстро вскочить и стукнулся головой о кровать. Вылез, потирая ушибленное место.
— Что там такое? — Танька подняла подзор и, увидев голубя, закачала головой: — Этого нам только еще не хватало!
— Не твое дело, — рассердился Алешка и одернул подзор.
— Мама придет — все равно выбросит на улицу. Вот увидишь!
Васька как ни старался быть безразличным к голубю, как ни старался не думать о нем, голубь тем не менее из головы не выходил. И кончилось все тем, что он не выдержал, сбежал с последнего урока и заспешил домой. «Алешка может натворить делов, — невольно распалял он свое воображение. — Вздумает ребятам показать… Или начнет приучать ко двору — выпустит… А может, голубя уже и нет…» И он бежал, торопился застать его. Прибежал и первым делом — под кровать. Увидел голубя, вздохнул облегченно. Обернулся к Алешке:
— Так и сидит? Не ел ничего?
— Нет… — покрутил тот головой. — Ни бубочки. Сидит и плачет: «у-у-у… у-у-у…» А станешь брать — дерется.
— Как дерется?
— Крылом.
— Да? — И Васька полез к голубю.
Тот насторожился, поднял крыло и, мыкнув недовольно, ударил его по руке. Но Васька все-таки взял его под брюшко и вытащил на свет.
— О, какой красавец!
Васька качнул рукой, и голубь расправил крыло — большое, крепкое, маховые перья на нем, как стальные ножи, твердые. Васька взял голубя в обе руки и распустил ему хвост — тоже большой, белый. Пересчитали перья в хвосте — много, восхитились. Все им в голубе нравилось: и красные круглые глаза, и короткий крепкий клюв птицы.
Танька тоже залюбовалась голубем, даже потрогала его рукой и заулыбалась тепло:
— Гладенький!..
В сенях послышались шаги — пришла мать. Васька быстро сунул голубя под кровать и, задернув подзор, отряхнул руки, подошел к столу, стал перебирать учебники. Алешка тоже полез в ранец, спрятался чуть ли не с головой в нем, искал что-то. Танька, ехидно посматривая на братьев, стояла посреди комнаты, ждала развития событий.
Мать вошла и еще с порога объявила весело:
— Вот и я… — Сняла платок, стряхнула. — Ну и погода! Опять зима вернулась. — Оглядела детей. — Все дома? И Вася уже пришел? Хорошо. — И принялась раздеваться.
Закусив нижнюю губу, Танька ходила по комнате, поглядывая то на ребят, то на мать, — ее подмывало сообщить матери о голубе, но сделать это почему-то медлила. Васька зыркнул на нее, и та отпустила губу — пусть сами, как хотят, а то еще поколотит.
И вдруг в наступившей тишине из-под кровати раздалось: «у-у-у… у-у-у…»
Мать удивленно оглянулась на ребят:
— Что это?
Не зная, что сказать, Васька пожал плечами, Алешка взглянул на брата, потом на мать и развел руками: ничего, мол, не знаю, сам впервые слышу…
Мать заглянула под кровать и, увидев голубя, всплеснула горестно руками:
— Боже мой!.. Как просила, как умоляла, чтобы минула меня чаша сия!..
Поморщился Васька — не нравилось ему, когда мать начинала причитать, да еще на церковный лад.
— Ну что там такого? Обыкновенный голубь… Сразу: «чаша сия»…
— Где взяли? — спросила мать строго, поднимаясь с колен.
— Украли, думаешь? — рассердился Васька. — Дядя Родион Чуйкин дал. Приблудился к нему, он поймал
