Виктор Александровский - Когда нам семнадцать…
Ночная смена не была полностью загружена. Работали только карусельный и строгальный станки и светилась конторка мастера. Кругом стоял полумрак.
— Лешка, — взял меня под руку Игорь, — я тебе что-то давно хотел сказать.
— Говори.
Игорь смущенно кашлянул.
— Понимаешь, какая со мной история приключилась. Она ведь такая славная…
— Кто — она? — удивленно поглядел я на друга.
— Милочка Чаркина… Только ты, пожалуйста, не смейся, — предупредил Игорь. — Живет она сейчас на другой квартире, и ходить нам с ней почти по пути. И вот иду я как-то с занятий, гляжу — впереди меня шествует Милочка, идет и напевает. Я догоняю ее и спрашиваю: «Поешь, Мила?» — «Пою! — засмеялась она. — Когда идешь и напеваешь, то расстояние от школы до дома кажется совсем коротким…»
— И все?
— Все, Лешка.
Игорь помолчал и сказал совсем тихо:
— А какая она красивая! Ты знаешь, как хорошо, что она теперь с Недорослем не дружит.
Помолчали.
— Ты твердо решил стать инженером? — спросил я.
— Да, Лешка, в один институт с тобой, в Томск, — радостно ответил Игорь. — Погоди, а чего ты остановился?
— Так…
— Не веришь, что из нас инженеры получатся? Получатся! Куда же нам больше? Филя, тот наверняка по астрономии двинет, Тоня — по истории, Вовке из ЦК комсомола вызов пришел: на полярную станцию приглашают.
— Я в Томск не еду, — перебил я Игоря.
— Ты чего, Лешка? Обалдел? Из-за брата?
В этот момент у стены, за которой находилась электрическая будка, раздалось подозрительное бренчание.
— Что такое?
Мы инстинктивно присели за станком. Прошла минута, две… Бренчание повторилось, но осторожней, тише. Походило на то, будто кто-то случайно зашел на лист железа и хотел с него неслышно сойти.
— Смотри! — прошептал Игорь.
В просвете между станками я увидел человеческий силуэт. Он медленно двигался вдоль стены по направлению к электрической будке.
Сердце мое заметалось. Крикнуть Лазареву? Но не успел я собраться с мыслями, как на пути силуэта выросла чья-то длинная тень и тотчас прыгнула на неизвестного.
Мы с Игорем бросились туда же.
— Сволочь! — раздался знакомый голос Антона. — Вот ты меня на какое дело заманивал, златые горы сулил. Не выйдет!.. Не выйдет! — злобно приговаривал он. — Хватит того, что отец на вас всю жизнь батрачил!
Подоспевший Лазарев включил свет. На полу лежал Семка. Его давил коленом Антон. Неподалеку валялся финский нож.
— Берите, пока не придушил кулацкую гадину! Хотел электрические кабеля перерезать.
…Шли дни. Небо стояло в зареве лесных пожаров. В окна врывалась весенняя теплота.
Сидя в воскресный день дома, я раскрыл учебник по химии.
«Среди соединений с замкнутой цепью углеродных атомов, — читал я, — особый интерес представляет углеводород бензол. В молекуле его содержится 6 атомов углерода, соединенных кольцеобразно, и 6 атомов водорода. Формула бензола…»
Отвлек меня от занятий стук в дверь. Открыв ее, я увидел Игоря и Милочку. Облокотившись на велосипеды, раскрасневшиеся и веселые, они держали в руках каждый по огромной охапке багульника.
— Один из букетов — редактору школьной стенгазеты, — протянула мне цветы Мила и тут же начала объяснять: — Сегодня мы с Игорем за физикой сидели, прямо обалдели — и вот решили прокатиться в лес… Погода такая чудесная! А тут — физика!
— И химия! — вздохнул я.
— А вот тебе и физика и химия сразу, — сказал Игорь: — на заводе обнаружено нефтяное месторождение!
— Какое? — опешил я.
— Нефтяное, как в Баку, — серьезно подтвердила Милочка. — Если не веришь, спроси Вовкиного отца. Он и открыл это месторождение.
— Да как же это случилось? Ничего не понимаю!
— А вот слушай… Ты знаешь, что Вовкин отец работает на стройплощадке каменщиком? Это возле нефтяного склада, на пустыре, где мы зимой были. Помнишь? Так вот, недавно он обнаружил там масляное пятно. Пятно появилось как-то вдруг, и это его заинтересовало. На другой день пятно увеличилось. Тогда Вовкин отец принес лопату, выкопал маленькую ямку. И что ты думаешь? В ней скопилась нефть. Вовкин отец собрал ее в бутылку и принес домой.
— Нефть?
— Мы видели эту нефть сегодня у Вовки! — подтвердила Милочка. — Черная такая, маслянистая…
— Может быть, это с нефтяного склада? — допытывался я.
— Как же нефть попадет на пустырь? Трубопроводы ведь туда не проложены! — возразил Игорь.
— Ну и загадка! Да что у нас, в самом деле, Баку? — недоумевал я.
— Баку не Баку, а уж сегодня на том месте копают…
«Нефтяное месторождение на территории Сибирска! Предполагаются большие запасы нефти!» — услышал я наутро по школьному радио. Что за чудеса! Но многие ученики даже не удивлялись этому. «Ведь есть нефть на Байкале, так почему ей не быть в Сибирске? Это же рядом», — рассуждали одни. «Интересно, что теперь будут делать с заводом — переносить на другое место? И когда начнется добыча нефти?» — гадали другие.
После занятий мы всем классом отправились на пустырь, к нефтяному складу.
Там действительно была выкопана широкая яма. Возле нее толпился народ. Черные бока ямы лоснились на солнце. Пахло керосином. По дну ямы, утопая резиновыми сапогами в маслянистой луже, бродили рабочие. Одни из них прилаживали к насосу гофрированный шланг, другие прокладывали трубы по направлению к нефтяному складу.
— Сейчас я приведу своего батьку. Он растолкует, что к чему, — объявил Вовка и скрылся в толпе.
Через несколько минут он вернулся с пожилым мужчиной в брезентовом фартуке.
— Так что же, — сказал отец Вовки, — интересуетесь нефтяным месторождением?
— Очень интересуемся! — воскликнула Милочка.
— Так вот, — Рябинин вытер о фартук руки, — никакого месторождения нет.
— Как же нет? — зашумели ребята.
— А так и нет, — подтвердил каменщик. — Видите вон те дыры, что с обеих сторон ямы? Это срезы подземного кювета, канавы такой, словом. Оттуда и пришла нефть.
— А как же она попала в эту подземную канаву?
— В том и загвоздка. Кювет тянется с нефтяного склада через весь завод к реке, — неторопливо начал рассказывать Вовкин отец. — Когда-то по нему стекали ливневые воды, потом кювет обвалился, его забросили и построили новый, бетонный. Но в одном месте старый кювет пересекается с нефтепроводом от цистерны. Кто-то, как видно, заранее разъединил трубы прямо под кюветом. А потом, зимой, открыл на цистерне вентиль, и нефть потекла под землю. Разлилась она по всему кювету, он же длинный… А весной, когда земля оттаяла, нефть проступила наружу.
— Вот тебе и ответ на вопрос, куда исчезли пятьсот тонн нефти, — нахмурился стоявший рядом со мной Филипп. — Не зря гремела проволока на заборе в ту ночь. Эх, понастойчивей бы нам быть тогда!
— Что же, теперь эту нефть выкачают из кювета? — спросила Тоня.
— Готовят насос, да где уж! Поди, в землю впиталась. Главное и не в нефти. Бойко завод сжечь замахивался.
— Бойко? — раздались встревоженные голоса.
— Ну да, бывший главный наш энергетик, — сердито сплюнул Рябинин-отец. — Хотел он этот кювет подпалить, а тогда сами знаете, куда бы пламя пошагало… Сначала бандитские налеты на склад делали, а потом решили тихой сапой. Арестован Бойко-то, как ни скрывался, нашли. Да и подручных его тоже, которых он обманом к себе завлек, отыскали. Один из них, Антон — может, слышали? — помог разоблачить шайку. Глаза-то у него прозрели.
Я оглянулся, отыскивая глазами Ольгу, и вспомнил: уже второй день, как она снова не ходит в школу.
Глава двадцать четвертая
Счастливого пути!
Выпускные экзамены начинались сочинением по литературе. Начинать всегда тяжело, поэтому добрая половина волнений и переживаний за все экзамены была именно перед письменной.
Утром, перед тем как зайти в класс, я встретился с Максимом Петровичем.
— Волнуешься?
— Волнуюсь, — признался я.
— Я тоже. Но это, кажется, в порядке вещей. А вот каково тем, кто не пришел сегодня на экзамен?
— Вы об Ольге Минской?
— Да. Такая способная ученица!
— Она же болеет, потому и не пришла, — торопливо объяснил я.
— Ты думаешь, только в этом дело? — Учитель задержал на мне внимательный взгляд. — Не кажется ли тебе, Алеша, что вы как-то все вдруг от нее отвернулись? На это есть, конечно, причины.
— Тоня Кочкина заходила к ней на днях.
— И что же? Ольга ведь решила бросить школу…
«Бросить школу…» Я как-то сразу представил себе Ольгу одну в пустынной квартире. Как ей, должно быть, сейчас тяжело! Звонок прервал мои мысли. Вместе с другими учениками я вошел в класс.
Еще накануне заботливые руки девушек придали ему особенно уютный вид. На окнах стояли цветы. Между столиками протянулись ковровые дорожки. На столе экзаменационной комиссии, покрытом сукном, стояли букеты сирени. Мы тихо расселись по местам, с волнением ожидая, когда откроется дверь. И вот наконец в класс вошли члены комиссии…
