Виктор Александровский - Когда нам семнадцать…

Виктор Николаевич Александровский

Когда нам семнадцать…

Глава первая

Люди на льдине!

Начинался трудовой день девятого класса «А»…

В ожидании урока ребята раскладывали на партах тетради, учебники, ручки, чинили карандаши, между делом вели разговоры. Словом, все проходило своим чередом.

Только Игорь Русанов, мой друг и сосед по парте, был какой-то особенно беспокойный.

В руках у Игоря — автоматическая ручка, новенькая, сияющая черной полировкой и золотым ободком. Не отрывая от ручки восхищенных глаз, Игорь чиркает по листку бумаги. Парта вздрагивает, это мешает наливать чернила в «непроливалку».

— Хоть бы не ерзал! — с укором говорю я.

Главное, конечно, не в чернилах. Мы с Игорем решили делать радиоприемник вскладчину. Но вчера он увидел в магазине автоматическую ручку и купил ее вместо деталей к приемнику. Правда, ручка куплена на двоих, но от этого не легче — деньги истрачены.

— Сиди спокойно! — прошу я еще раз.

Игорь уже распознал в моем голосе недовольные нотки и, повернувшись, изучающе смотрит на меня.

— Так и знал, что ты, Лешка, рассердишься! А зря. Ведь это же новинка. Высший класс техники! Ни у кого в школе нет такой самописки!

Брови Игоря веселыми усиками уходят вверх, голос самый добродушный. И спорить с ним сейчас бесполезно. Будет твердить одно: «Техника! Высший класс! Новинка!»

«Ладно. Разберемся после», — решаю я.

Впрочем, занимаясь авторучкой, Игорь не оставлял без внимания свою соседку сзади.

— Послушай-ка, Лешка! — Он ткнул ручкой через плечо. — Послушай, что наша киноактриса говорит…

За своей спиной я услышал восторженный шепоток Милы Чаркиной.

— Не знаю, чем объяснить, но помогает страшно! — убеждала она сидевшую рядом с ней Ольгу Минскую. — Надо только выбрать пятак, что ни на есть старинный, пусть совсем стертый, и класть под самую пятку… Не веришь? Тогда сама убедишься, хоть сегодня: Ковборин за сочинение мне меньше «удочки» не поставит. А то и высший балл схвачу!

На хорошеньком лице Чаркиной не было и тени сомнения — она верила в приметы. Разговаривая, Мила осматривала свое новое нарядное платье, снимая с него невидимые пушинки. Взглянув на обернувшегося Игоря, Чаркина приподняла тонкие брови:

— Ах, Конструктор! Приветик!

Игорь, что-то буркнув в ответ, мгновенно занялся авторучкой. «Нет уж, — подумал я, — насчет этого дурацкого пятака надо что-то сказать…»

Но в это время в дверях показалась Тоня Кочкина. Улыбнувшись, она тихонько сказала «здравствуйте» и пошла к своей парте. Кажется, ничего особенного не произошло. Однако Игорь многозначительно подмигнул мне:

— Она ведь это тебе просияла!

Я не сообразил даже, что ответить.

— Ага, покраснел Лешка! Пор-рядок!

— «Пор-рядок»! — передразнил я. — Когда ты отучишься от этого вульгарного слова? И вообще… ты совершенно бесхарактерный!

Игорь заткнул пальцами уши, отодвинулся и выразительно зевнул:

— Ох, Лешка, до чего ты скучная личность! Так любишь мораль читать… Привет, Рябина! — крикнул он вбежавшему в класс маленькому веснушчатому Вовке.

Запыхавшийся, взъерошенный Вовка Рябинин, не садясь на свое место, вытащил из кармана газету.

— Слыхали новость? — Он спросил это с таким таинственным видом, что все ребята невольно смолкли. — Так вот, слушайте! — Расправив газету, Вовка принялся читать: — «В последний час. Северное море, 14 февраля 1934 года. Вчера, в 15 часов 30 минут, вследствие сжатия льдов в 155 милях от мыса Северного и в 144 милях от мыса Уэллен затонул пароход „Челюскин“. Уже последняя ночь была тревожной из-за частых сжатий и сильного крошения льда. 13 февраля в 13 часов 30 минут внезапным сильным напором разорвало левый борт на большом протяжении: от носового трюма до машинного отделения. Одновременно лопнули трубы паропровода, что лишило возможности пустить водоотливные средства, бесполезные, впрочем, ввиду величины течи…»

— Как это ужасно! — вздохнула Милочка.

— Еще бы! — Вовка сурово взглянул на Чаркину.

— Читай, читай! А ты, актриса, молчи! — послышались сердитые голоса.

— Не перебивайте! — Вовка читал торопливо, словно горохом сыпал: — «Через два часа все было кончено. За эти два часа организованно, без единого проявления паники были выгружены на лед давно подготовленный аварийный запас продовольствия, палатки, спальные мешки, самолет и радио. Выгрузка продолжалась до того момента, когда нос судна уже погрузился под воду… Живем в палатках, строим деревянные бараки. У каждого — спальный мешок, меховая одежда. Просим родных не беспокоиться, не посылать запросов — мы экономим аккумуляторы и не можем давать частых телеграмм… Настроение у всех бодрое. Заверяем правительство, что несчастье не остановит нас в работе по окончательному освоению Арктики, проложению Северного морского пути…»

Как только Рябинин кончил читать, в классе враз заговорили, зашумели. Игорь выхватил у Вовки газету. Ребята повскакали с мест и кинулись к Игорю. Началась возня.

— Вы что, с ума сошли? — возмущалась староста класса Ольга Минская. — Ведь уже звонок, сейчас Максим Петрович зайдет!

Учитель физики появился как-то незаметно. Он уселся за столик, молча перелистал классный журнал и поглядел на нас спокойными, чуть прищуренными глазами. Ребята быстро расселись по местам, притихли.

— Максим Петрович, вы слышали? — срывающимся голосом спросил Вовка.

— О «Челюскине»? Да, слышал. — Учитель в раздумье взял указку, лежавшую в желобке классной доски, и подошел к карте. — «Челюскин» прошел вот сюда, в Баренцево море, — прочертил он путь парохода. — Преодолел льды Карского… В море Лаптевых — помните? — его встретил шторм. — Кончик указки медленно передвигался все дальше на восток. — В Чукотском море судну пришлось бороться со льдами. Одолели и льды, вышли в Берингов пролив — на самый край земли советской. До выхода в Тихий океан оставалось всего несколько километров, и вдруг… — Максим Петрович задержал кончик указки в правом верхнем углу карты, посмотрел на нас, как бы ища ответа…

— Тайфуны! — выдохнул Вовка.

— Да, тайфуны, — медленно опустил указку учитель. — Они вызвали течение, откинувшее пароход далеко на север.

— Ну и что же? — выпятив губу, посмотрела на карту Чаркина. — Потом что?

— «Что, что»! Читать газеты надо! — вспылил Вовка.

— Умник! Зачем мне читать, когда ты их читаешь?

— Эх, темнота!.. — Вовка хотел было еще что-то сказать, но увидел, что кончик указки уставился прямо на него.

— Так вот, Чаркина, — продолжал Максим Петрович. — Пароход «Челюскин» попал в сплошные льды, потерял ход и вынужден был дрейфовать. Льды раздавили его…

Наступило молчание. А потом заговорили все сразу:

— Что же теперь будет с людьми? Одни на льдине!

— Людей надо вывозить! Немедленно!

— Чукотка-то вон где… как же добраться?

— Да, далеко, — снова повернулся к карте учитель. — Правительство принимает срочные меры. Создана комиссия под председательством товарища Куйбышева.

Максим Петрович положил указку в желобок доски, одернул защитного цвета гимнастерку и взял в руки мел:

— Прошу приготовиться к выводу формулы…

Всю перемену в классе шли горячие споры.

— На собачьих упряжках вывезут! — настаивал Вовка. — Чего вы смеетесь? Чукчи запрягут собак в нарты — и айда на выручку. Они народ смелый!

— Упряжки! — посмеивался Игорь. — Нашел технику! Самолетами надо! С них и людей видно, и радио на самолете есть. И на полярных станциях тоже…

— Там-то все есть, — заметил я, поглядывая на авторучку, торчащую из кармана Игоревой блузы.

Игорь, перехватив мой взгляд, постарался засунуть ручку поглубже.

— Слушай, Лешка, — тихо сказал он, — у нас ведь еще многое не собрано. Ты контурную катушку намотал?

— Тебя, что ли, ждать?

— Кончил? Тогда я радиолампы куплю завтра же! Всё, Лешка, и не сердись! — Игорь вдруг растерянно-радостно взглянул на меня, потом на ребят и охнул: — Что я придумал! Надо быстро, в несколько дней, оборудовать в школе радиоузел, и тогда, тогда… мы сами свяжемся с лагерем челюскинцев!

— Тоже придумал! — презрительно откликнулся Вовка. — Спасать надо, а не связываться! Дела поважнее есть!

— Опять маниловщина пошла! — махнула рукой Тоня. — Ты, Игорь, подумай: разве просто связаться с лагерем?

— Ерунда! — пробасил, приглаживая пробивающиеся усики, Андрей Маклаков. — Действуй, Конструктор! Хочешь, я тебе на радиоузел тысчонок пять отвалю? О-го-го!.. — захохотал он, хлопая себя по карманам.

Игорь со злостью посмотрел на рослого Маклакова, которого мы все звали Недорослем, и ничего не сказал.