Георгий Северцев-Полилов - Княжий отрок
— Нечего тут коней ждать! Пошли-ка, Григорий, кого-нибудь к невесте, пусть приготовляют встречу, — вмешался в разговор один из бояр.
— И врямь послать надо, — засуетился жених.
Два отрока отправились пешком в село к дому пономаря.
У ворот их встретил сам Афанасий.
— Жених прислал сказать невесте, что прибыл, и спрашивает, все ли готово у вас?
— Пойдемте, други, к дочери, она вам сама скажет. Просим милости! Не обессудьте только на бедности нашей.
Отроки вошли в избу, помолились иконам, поклонились на все стороны, а как взглянули на невесту-красавицу, так и стали как вкопанные, не могли и слова вымолвить от изумления: никогда такой красоты они не видывали. Ласково взглянула на посланцев Оксинья и сама первая с ними заговорила:
— Скажите княжему отроку, чтобы он с поезжанами помедлил малость, пока я сама не оповещу его, что все готово. Дайте срок всем приготовиться, а мне с мыслями собраться, со своим сердцем справиться. А теперь пока время еще тому не пришло.
Поклонились посланные невесте и отправились передать жениху загадочные слова ее.
— Послушай, доченька, что это ты жениха-то сюда сей же час не позвала пожаловать? — с легким неудовольствием заметила мать. — Ведь у нас все уж готово, непригоже ждать ему там.
— Матушка родимая! И сама я не знаю, что со мною деется! Говорит мое сердце, что будто княжий отрок не жених мне! Подождите, Бога ради, хоть немного еще. Бог даст, все образуется.
Пораженная ответом дочери, пономариха не знала, что ей и ответить.
— А дары, которые ты ему самодельно готовила, где они? — спросил Афанасий.
— Все приготовила, батюшка.
— Что же нам делать? — спросил Григорий поезжан, когда отроки-посланцы передали ему слова невесты.
— Ждать велит невеста, так и подождем, — протянул Зацепа. — Делать теперь больше нечего. Авось и кони подойдут.
— Подождем немного, — заметил Семеныч, — а там помаленьку и пойдем, вели пока готовиться, Григорий!
Григорий с тоскою поглядывал на Тверскую дорогу. Но коней, обещанных князем, все еще нет и нет…
XXX
Миновала и ночь, а зову от невесты все еще не было. Терпение ожидавших поезжан истощалось. Да и сам жених все больше да больше тревожился, что князь переменил свое решение и велит ему вернуться назад. Тревожили Григория и загадочные речи невесты. Что-то недоброе чуяло его сердце.
Чуть встало солнышко, все зашевелилось в стане.
— Чего ж больше ждать-то? — с неудовольствием промолвил дьяк. — Пойдем помаленьку, авось к самому времени поспеем.
И толпа поезжан двинулась в село.
Кто-то прибежал сказать про это к невесте в дом. Затуманилась Оксинья, призадумалась, не знает она, на что ей решиться: и княжего отрока ей жаль, и позабыть встречи с князем в монастыре никак не может. Все чудится ей, что это и есть ее суженый…
— Ишь, ты какая характерная, — упрекал пономарь дочь, — не хотела устроить жениху встречу, так вот он сам с поезжанами сюда жалует.
Старик пономарь бегом побежал навстречу будущему зятю и именитым поезжанам и с низким поклоном стал приглашать их к себе в избу.
Несмотря на раннее утро, невеста уже была одета в подвенечный наряд. Сидела она за столом в красном углу под иконами.
Войдя в избу, жених перекрестился на иконы, чинно поклонился Оксинье, родителям ее и всем гостям.
— Пожалуй, господине, на место, тебе приготовленное, — сказал Афанасий.
И Григорий сел рядом с невестой.
Изба переполнилась народом. Именитые бояре и отроки уселись по лавкам, а сельчане столпились в дверях и в сенцах.
— Семеныч, вели давать дары-то, — сказал жених тихо дьяку.
И к невесте потянулся ряд отроков с подарками жениха, клали их на стол перед невестой.
Невеста привставала и кланялась жениху, отрокам на все стороны при каждом подарке, а ожерелье из бурмицких зерен надела на шею поверх сарафана и промолвила:
— Цены нет подарку этому!
— Это княжий дар! — тихо сказал Григорий. — Щедрота князя нашего.
Как маков цвет зарделась невеста при этих словах. Афанасий, которому передали со стола подарки, раскладывал их на видном месте, на особой полке.
— Что ж, батюшка названый, не пора ли уж и в церковь Божию отправиться? — обратился к пономарю один из бояр.
— Осегодень вот она, дочка моя, здесь набольшая, — ответил Афанасий, указывая на дочь, — а я отрекаюся на сей день от воли своей, на ее волю отдаюсь!
Поезжане вопросительно посмотрели на невесту.
— Не вели, господине, торопиться, — твердо проговорила Оксинья, — время еще раннее, к обедне благовеста не было!
— Доченька милая, да ведь отец Алексей не велел бить в било, пока вы с женихом из избы не выйдете.
— Так что ж, благословясь… — начал было Зацепа, но девушка спешно перебила его:
— Пождем еще немного, смотри, солнышко только встало, дай ему во всей красе выйти. Пождем мало!
И приготовившиеся было благословить дочь перед отправлением в церковь Афанасий с женою снова уселись. Поезжане тихо разговаривали меж собою.
— Хоть бы медком угостили, а то в горле пересохло, — шепнул Зацепа соседу, дьяку Семенычу.
— До обедни-то грех, — так же тихо ответил ему дьяк, — да и княжий ключник еще с лодки припасов не перенес.
Солнце яркой полосой било уже прямо в волоковое окно, когда уже сам жених не вытерпел и повторил, что пора бы отправиться в церковь.
— Погодите еще немного, господине, не все гости еще собралися, — настойчиво проговорила невеста. — Тяжко мне что-то на сердце покидать дом родительский, гнездо мое девичье.
Всем присутствующим ясно стало, что невеста почему-то откладывает венчание. Смутились все, а жених и совсем повесил голову. Тихо стало в избе, будто в ясный летний день перед грозою.
Где же был и что делал в это время князь Ярослав?
Далеко от Твери заехал князь, увлекаясь в поисках дичи. Никогда не приключалось с ним такой неудачи.
Проскакал он излюбленные им Лисицы, проскакал и еще дальше по берегу Волги, но по-прежнему сидел спокойно сокол на княжей рукавице с клобучком на острых глазах.
Ни лебедя, ни цапли, ни какой другой птицы не встречалось по пути охотникам, словно кто заворожил всю птицу.
До самого вечера напрасно носился князь со своими сокольниками по широкому раздолью правого берега Волги, а все удачи нет.
— Ишь, незадача какая! Без поля домой придется вернуться! — недовольно прошептал Ярослав, обернувшись к своим спутникам.
Среди них он не увидел знакомых ему лиц: Григория, Максима, Ростислава, да и бояр ближних на этот раз с ним не было, не с кем было и словом перекинуться, совет подержать. Горько было князю ехать обратно домой с пустыми руками.
— Что ж, Алекся, — обратился он к молодому сокольнику, — видно, так твои сокола и не подымут птицы.
— Незадача ныне, господине княже, день уж такой выпал, вот, может, завтра ветер переменится, птица-то из болот и потянется…
Задумался на минуту князь, дюже не хотелось ему домой без поля возвращаться.
— Переночевать здесь негде, — нерешительно проговорил он, оглядывая пустынную окрестность.
— Не изволь об этом беспокоиться, господине княже, тут недалеко, за пригорком, село раскинуто, Видогощи прозывается.
— Что ж, отдохнем там, а чуть свет опять полевать зачнем.
Утомленные целым днем полеванья, сокольники с радостью услышали приказ князя; возвращаться в Тверь было не близко, отдохнуть теперь в самую пору.
Торопиться уже было некуда, и утомившиеся кони тихо шли по зеленому лугу.
— Куда заехали! Вон и Шошский монастырь! — услышал князь громкий оклик сокольника.
Направо, среди соснового бора, блестел под лучами угасающего солнца крест на храме святой обители.
Припомнилась тут Ярославу нечаянная встреча с незнакомой красавицей, забилось его ретивое, и страстно захотелось ему снова увидеть эту девушку.
«Уж не наваждение ли какое? — думалось ему. — Сколь времени прошло с тех пор, а все она у меня нейдет из памяти!»
Припомнил тут князь и сон свой вещий, припомнил и советы своего старого боярина, и пришло ему в голову, что девушка-красавица — суженая его. И чем больше он думал о ней, тем больше укреплялся в мысли своей нежданной-негаданной.
Проехали мимо обители, на кресты церковные помолилися, а мысли Ярослава по-прежнему только о незнакомой красавице.
«В храме Божием мы с ней встретились, недаром это случилось, — думал про себя князь, — знать, на то указание мне воли Божьей… Суженая она моя… Так и быть ей княгиней, какого бы роду и племени ни была эта девушка… Только бы разыскать мне ее… Будь на дне моря, и там найду…»
Нетерпеливо ударив плеткой коня, князь быстро поскакал к показавшемуся из-за пригорка селению.
XXXI
Изумленные неожиданным приездом князя, сельчане отвели ему для ночлега просторную избу.
