Тайное письмо - Коллектив авторов

— Ваш сын уже переправился? — спросил командир.

Лодочник удивленно вскинул брови, как бы спрашивая: откуда вы знаете о моем сыне?

— Третьего дня я его переправлял... Когда-то он теперь вернется... Да и вернутся ли... — он испытующе посмотрел своими серьезными глазами на собеседника. — Товарищ командир, как вы думаете, когда наши вернутся?

— Скоро вернемся, обязательно вернемся! — Командир с особым ударением произнес слово «обязательно». — А вы почему не уходите? Враги уже в волости...

— Да, все говорят, что они уже там. Но как же я могу уйти, когда каждый час сюда столько людей приходит? Что они тут будут делать без меня? Вот этими руками я уже перевез более десяти тысяч человек. Здесь мое место, отсюда я не уйду. Я об этом уже говорил председателю Народного комитета, когда он тут был. — В его голосе слышалась твердая решимость, чем-то напоминающая упрямую силу реки, на которой он прожил всю свою жизнь.

Тяжело вздохнув, он посмотрел на бурлящий речной порог.

Командиру вдруг почему-то стало неловко перед этим человеком: вот они, молодые, уходят на север, оставляя его, старика, одного...

Лодка причалила к берегу. Командир вынул из сумки заранее приготовленные деньги и хотел расплатиться за переправу. Но лодочник, вдруг окаменев, сердито бросил:

— Плохо вы думаете обо мне, если считаете, что я здесь из-за денег. Оставьте их у себя, они вам пригодятся в дороге.

Командир не решился настаивать и на прощание протянул ему руку. Лодочник схватил ее своей большой натруженной рукой и крепко пожал:

— Счастливого пути!

— Счастливо оставаться! — взволнованно произнес командир. — До свидания. Мы обязательно вернемся. Ждите нас! — Он обнял старика за плечи, затем, круто повернувшись, поспешил догонять уходящих солдат.

А Гом Со Бан еще долго стоял один на опустевшем берегу, молча глядя на быстро удаляющийся в горы отряд.

* * *

Лодка уже пересекала середину реки, когда Гом Со Бан увидел новую группу солдат, направлявшихся к переправе.

«Сегодня что-то особенно много народу переходит реку», — подумал он и с еще большим усердием налег на тяжелые весла. С берега доносился беспорядочный гвалт, но ему трудно было разобрать на таком расстоянии, что там кричат. Да и нужно ли... Однако ему показалось, что эти солдаты чем-то отличаются от тех, которых он только что переправлял.

Причалив к берегу, Гом Со Бан от неожиданности оторопел. Не успел он еще прийти в себя, как к нему подскочил человек в незнакомой военной форме, с выпученными, словно у барана, глазами и, схватив его за шиворот, завопил истошным голосом:

— Ты что, собака, красных перевозишь?

Незнакомый военный занес было руку, чтобы ударить его по лицу, но лодочник, ловко увернувшись, сильной, словно стальной, рукой сам рванул того за воротник. Однако в следующую минуту он понял всю безнадежность своего положения: у него не было ни оружия, ни каких-либо других средств защиты.

— Что ты с ним миндальничаешь, сержант? Полосни его из карабина — и делу конец, — посоветовал кто-то пучеглазому.

Тот отступил немного назад и, сняв предохранитель, приставил к груди лодочника холодное дуло.

— Кру-гом! — раздалась команда.

Сопротивление было бесполезным. Бежать? Но куда? Перед ним — более десятка вооруженных бандитов. Сзади — река. Может, броситься в нее? Но вряд ли это путь к спасению.

Оценив обстановку в одно мгновение, Гом Со Бан понял, что настал тот неотвратимый час трудного испытания, который он, не отдавая себе в том отчета, ждал все последние дни. И, как только это дошло до его сознания, он почувствовал, как удивительное спокойствие разливается по всему его телу, наполняя мускулы стальной несокрушимой силой.

Он стал думать о том великом, благородном, во имя чего до сих пор жил и работал. Тяжелым взглядом окинул Гом Со Бан стоявших перед ним солдат. Эх, в другое время он свободно расправился бы с пятью такими. Все еще не двигаясь с места, крепко расставив ноги, он стоял, словно каменное изваяние, не обращая никакого внимания на приставленный к груди карабин.

А пучеглазый сержант, тыча дулом карабина в его могучую грудь, продолжал орать:

— Кругом!.. Ты что, оглох, красный комиссар?

В этот момент из толпы вышел другой, с пистолетом в руке. По его одежде и походке не трудно было догадаться, что это офицер. Медленно, вразвалку подойдя к ним, он отстранил распетушившегося сержанта:

— Эй вы, безмозглые дурни, вы хоть что-нибудь соображаете? Если вы его здесь укокошите, как мы переберемся на тот берег? А ну, живо садитесь в лодку!

Услышав команду своего начальника, они бросились в лодку, отталкивая друг друга.

«Если вы его здесь...» Лодочник хорошо запомнил эти слова офицера. Их скрытый смысл легко разгадывался. Да, настала та решающая минута, когда как бы подытоживалась вся его жизнь. Казалось, все свои годы он трудными путями борьбы и невзгод шел навстречу этой минуте, чтобы показать всего себя, показать свою неподкупную совесть, чувство высокого гражданского долга. Он еще раз оценил положение. «Может, все же броситься в воду? — снова подумал он, но тут же отверг эту мысль. — Нет, они будут стрелять. Надо...»

Офицер прервал его размышления:

— Ты сейчас переправлял красных солдат. Мы это хорошо знаем, не вздумай отпираться! — Он грозно помахал перед носом Гом Со Бана пистолетом. — Скажи нам, в какую сторону они ушли? Если скажешь правду, сохраним тебе жизнь.

«...Сохраним тебе жизнь...» — эти слова были для него такие же невесомые, пустые, как беспрерывно лопающиеся водяные пузыри. Ему даже стало жаль этого ничтожного офицера, этих плюгавых вояк, которые наивно думают, что он им поверит.

— Вы немного опоздали. Они уже отмахали добрых тридцать ли. — Он говорил это, прекрасно зная, что еще через минуту его ложь будет разоблачена.

— Ты кого собираешься обмануть? Мы ведь шли за ними по пятам. Тридцать ли за такое короткое время! Видали, какой жук? Да ты, брат, до корней волос красный!

Офицер размахнулся и левой рукой ударил его по щеке. Лодочник почувствовал, как кровь приливает к лицу. Кулаки налились свинцом. Но нужно было терпеть, и он терпел.

— Если ты сам так хорошо знаешь, то и спрашивать нечего! — отрезал он.

В это время один из солдат, который стоял на берегу и смотрел в бинокль, закричал:

— Вон они, вон, поднимаются по тропинке!

Гом Со Бан не сомневался, что дело примет именно такой оборот, и невольно повернулся в ту