Леонид Моргун - Грис-космоплаватель
– А где тут кислородные баллоны? – спросил он.
– А? Что? – рассеянно отозвался Супербот. – Какие еще баллоны? Это же метаморфическая ткань, она тебе хоть из вакуума кислород добудет.
– Вот и прекрасно! А это ничего, что на локте дырка?
– О, конечно, это мелочи, – согласился Супербот, – сущие пустяки по сравнению с тремя атомными торпедами, которые по нам только что выпустил крейсер.
И стрелочкой показал на главном экране три ярко распустившихся алых цветка.
– Еще семь с половиной минут и мы с тобой навеки перейдем в лучший мир. – меланхолично продолжал Супербот. – Мне там уже уготовано место по правую руку от невинно убиенного астродредноута «Гроза Галактики». Там мне будут дважды в день менять смазку, куча сервомеханизмов будут ежедневно до блеска натирать мои плоскости, а графитовые стержни будут самого высшего качества…
– Но… послушай, – всполошился Грис, – ты что же теперь так и собираешься сидеть и ожидать, пока в тебя стукнет торпеда?
– Конечно. Я честно исполнил свой долг.
– Но ведь надо же что-то делать!
– Все это совершенно бесполезно. Торпеды класса «черный коршун» снабжены роскошным высокоинтеллектуальным кибермозгом, развивают высокую скорость и ровно через пять с половиной минут…
– Вызываю кибернавигатора! – закричал Грис.
– Слушаю вас, – голос, исходящий из динамика вновь стал сухим и надтреснутым.
– Приказываю уклониться от встречи с торпедами!
– От «черных коршунов» так просто не уйдешь, – закряхтел навигатор, – они тебя хоть из-под земли достанут. Да и куда бежать? Вас уже информировали об обстановке в регионе. Куда бы мы не полетели, белковому организму всюду грозит гибель либо от потока нейтронов, либо от притяжения черной дыры, либо на планете Энигма…
– А что со мной может случиться на планете?
– Этого никто предсказать не может, ибо на то она и Энигма, чтобы задавать людям загадки. Но в любом случае эти три торпеды нас настигнут, пусть не сразу, не сейчас, но через день-другой, через месяц…
– Тогда садимся на планету и немедленно! – скомандовал Грис. – Ты понял меня? Немедленно! Я приказываю! И постарайся как можно дальше оторваться от этих торпед!
– Будет исполнено… – мрачно пророкотал Супербот. – Ох уж эти мне жалкие, тщедушные белковые создания… Как алчно они цепляются за свои никчемные жизни… – и тут же завопил дурным голосом. – Внимание! Экипажу срочно приготовиться к посадке! Занять места в креслах! Пристегнуть ремни! Ну, долго ты там?
– Сейчас, сейчас, – заторопился Грис, подбирая и подвязывая свой мешковатый костюм и поглядел на экран, где было темным темно. – А где же планета?
– Она спрятана от посторонних глаз в закукленном пространстве. Так сразу из космоса ее не увидеть. Хватать-то она схватит все, а вот назад не выпустит. Ну, кому сказано: пристегнуть ремни! Приготовиться к внеплановой посадке!
– Послушай, не кричи так громко, я же тебя прекрасно слышу!
– Так полагается! – огрызнулся Супербот. – Не желаешь исполнять правила техники безопасности – вообще выметывайся с корабля!
– Куда?
– Туда!..
При этих словах раскрылся наружный люк, и в помещение ворвался сильный порыв ветра. Он легонько подхватил Гриса, который, кстати, так и не удосужился пристегнуться и вынес его наружу. Оказавшись в пяти с лишнем километрах над поверхностью планеты безо всякого парашюта, Грис только и успел пискнуть:
– Мама!..
А что бы на его месте пискнули вы?
Глава 13
– Эй, кто-нибудь! Помогите, спасите! Выручайте, караул!..
Этот вопль, донесшийся из поднебесья и моментально проникнувший в сознание мальчика, заставил его поднять голову. Высоко над ним в темно-синей глубине неба барахтался Пшук.
– Сюда! Лети сюда! Ко мне! – крикнул мальчик.
Совершив изысканный вираж, Пшук подлетел к нему, и Грис крепко-накрепко ухватился за его углы.
– Но-но, поосторожнее! – проворчал Пшук. – Думаешь мне так легко лететь после того, как вы понасовали в меня всякую гадость, в добавок еще и выбросили из корабля?
Корабль… Грис печальным взглядом проводил Супербот номер 16, который дымно-огненной молнией пронесся к горизонту.
– Вот уж не думал, что он так с нами обойдется, – обиженно сказал Грис, и слезы навернулись на его глаза. – Сам же заставил нас полететь черт знает куда, ввязался в драку, а потом сам же… – Он сжал зубы, чтобы не заплакать от обиды. Но, может быть, эти слезы были вызваны совершенно другими причинами? Может быть, их выбил резкий, пронизывающий ветер, который обдавал его тело ледяными порывами и бросал из стороны в сторону?
Знали бы вы, как наш герой в детстве завидовал парашютистам, когда видел на телеэкране, как выныривают они из брюха серебристой крылатой машины и парят, парят в вышине, раскинув руки и ноги, кувыркаются, ловят друг друга, образуют в воздухе замысловатые фигуры из собственных тел, каким неземным счастьем при этом горят их лица. Так и Грис изведал впервые невероятное, незабываемое, ошеломляющее ощущение полета, парения в пространстве над необозримой поверхностью планеты. Однако испытал он при этом несколько иные чувства. Он моментально продрог и закоченел, хоть прохудившийся скафандр до известной степени и уберегал его от ветра и недостатка кислорода. Однако многочисленные дыры внутри костюма создавали неприятный сквозняк.
Внизу, под ногами расстилалось неуклонно приближавшееся зеленое море леса. Чуть подальше же мерно набегали на золотистый песок пляжа синие волны океана. Неожиданно солнечные лучи перекрыла тень. Грис собрался повернуть голову и посмотреть на тучку, как Пшук испуганно прошипел: «Т-с-с-сс! Сожмись! Спрячься! Не гляди по сторонам!.»
Грис съежился, спрятал лицо в мешок, но не удержался от того, чтобы не скосить глаза. И похолодел. Невдалеке от него, стремительно пикируя на коротких крыльях неслись три громадные птицы. Впрочем, птицами их можно было назвать с известной натяжкой. Представьте себе двадцатиметровые тела, оперенные вороненой чешуей, горящей на солнце бесчисленными бликами, медленно выпускаемые из-под животов шасси, постепенно превращались в стальные лапы с аршинными когтями и головами, которые вместо клювов завершались оскаленными пастями, причем на каждой морде было по единственному, горящему пронзительным ультрафиолетом глазу, – представьте себе все это и вы получите полное представление о чувствах, которые испытал Грис, встретившись глазами с одной из этих чудовищных птиц, которые, оторвавшись от него, устремились за большим белым альбатросом, парившим над волнами. Проводив их испуганным взором, Грис спросил:
– Что? Что это?..
– По-моему, ничто иное, как три «черных коршуна», – ответил Пшук.
– Не может быть! Ведь «коршуны» – это космические ракеты, а эти…
– К сожалению, все, что мне известно о планете Энигма – это то, что на ней бывает именно то, что нигде больше не может быть… Да не прижимайся ты ко мне так! Держись за углы. Крепче!..
– Не-е мо-о-гу-у!.. – закричал мальчик, изо всех сил цепляясь за шершавую мешковину.
И в миг, когда ноги его коснулись листвы деревьев, он выпустил из рук Пшука и, ломая ветви, покатился вниз.
– Ну, никуда, никуда от него не денешься! – с грустью пожаловалось старое дупло. – Куда ни пойдешь, всюду он за тобой увяжется. И гадит, гадит, гадит… – и печально зашелестело иголками.
– От этих белковых только и жди подвоха… – вздохнул висевший неподалеку арбуз, густо увитый дубовыми листьями.
Это было странное дерево. Когда Гриса, уцепившегося за перпендикулярно стволу отходящую ветку, отпустила нервная дрожь, когда он сел на ветки и огляделся, его сразу же заинтересовало дерево, на которое он так удачно свалился. Во-первых, если бы он увидел это дерево на картинке, он сразу же, с уверенностью мог бы сказать, что его рисовал человек, слышавший о деревьях лишь понаслышке. Все ветви его были расположены строго симметрично, кора будто сделана из хорошего импортного пластика под дуб, стандартные сучки и дупла образовывали строгий и вполне правильный узор. Во-вторых, при виде этого чудо-дерева сгорел бы со стыда любой селекционер-мичуринец, ибо бананы на нем соседствовали с еловыми шишками, а груши с арбузами, хвоя же прекрасно уживалась с листвой, причем все иглы были одной длины и похожи на те, которые бывают на искусственных елках, листья же кроме равных размеров имели и совершенно идентичную глянцевую поверхность и равное количество зубчиков. Вдобавок ко всему оно еще и говорило… Нет, положительно, это было очень странное дерево…
– Да, да, это судьба, – вздыхало идеально круглое старое дупло, затянутое новенькой, свежевытканной паутиной, – ананка, рок, фатум, рука провидения. Он будет преследовать меня до тех пор, пока я не усохну…
– Вот помнится, раз на моей памяти был случай, – вставил арбуз. – Один белковый э-э-э… садовник, да, решил меня того… э-э-э… скушать. Вот именно, скушать. И разинул рот в семнадцать раз больше положенного. Ну, тут я ему хвостиком даю намек. мол, милый мой, челюсть же вывихнешь. А он хоть бы…
