Эдит Несбит - Искатели сокровищ

— Это вы — Великодушный Благотворитель?!

— Что?! — спросил маленький старичок.

— Великодушный Благотворитель! — повторил Г. О., а я ткнул его локтем, чтобы он заткнулся, но он даже не шелохнулся, зато Великодушный благотворитель вполне это заметил и одним движением руки велел мне заткнуться, и Г. О. продолжал без помех.

— Я имею в виду — как в книжке!

Старый джентльмен нахмурился и спросил:

— Это ваш отец послал вас ко мне?

— Нет, — ответил Дикки. — Почему вы так решили?

Старый джентльмен протянул нам нашу визитную карточку, и я объяснил, что мы пользуемся папиными визитками, поскольку его зовут так же, как Дикки.

— Значит, он не знал, что вы отправились сюда?

— Нет, — сказала Алиса. — Мы ему не скажем, пока не купим это партнерство, потому что у него достаточно огорчений и от собственных дел, и мы не хотим, чтобы он волновался еще и из-за нашего бизнеса, но когда все уладится, мы отдадим ему половину нашей доли.

Старый джентльмен снял очки и слегка взъерошил руками свои волосы. Потом он спросил:

— Так зачем же вы приехали?

— Мы видели ваше объявление, — начал объяснять Дикки. — А нам нужно сто фунтов по письменному требованию. Алиса пришла с нами, чтобы были и леди, и джентльмены; мы хотим купить партнерство в процветающем бизнесе, можно обращаться по почте.

— Кажется, я не все сумел разобрать, — признался Великодушный Благотворитель, — но одну вещь я хотел бы понять прежде, чем мы продвинемся дальше. Почему вы называете меня Великодушным Благотворителем?

— Понимаете, — сказала Алиса и улыбнулась ему, чтобы показать, будто она совсем не боится, но я-то видел, что она насмерть перепугана, — Мы подумали, какой вы добрый, раз вы пытаетесь разыскать бедных людей, которым нужны деньги, и помогаете им, и одалживаете им свои деньги.

— Ух! — пробормотал Великодушный Благотворитель. — Вы лучше садитесь.

Он убрал со стульев часы, вазу и подсвечники, и мы расселись. Стулья были синего бархата с золочеными ножками, словно в королевском дворце.

— Вы бы лучше в школу ходили, чем о деньгах заботиться, — проворчал он. — Почему вы не в школе?

Мы объяснили ему, что мы снова пойдем в школу, когда у папы будет достаточно денег, но пока что нам надо что-то предпринять, чтобы восстановить пришедший в упадок дом Бэстейблов. Мы сказали, что на наш взгляд партнерство в прибыльном бизнесе — это очень выгодная вещь. Он задал еще массу вопросов, и мы рассказали ему все, то есть то, что не было бы папе неприятно, если б он узнал, что мы кому-то об этом говорили. Наконец, он сказал:

— Вы пришли одолжить денег. Вы их собираетесь вернуть?

— Конечно, как только у нас будут деньги, — ответил Дикки.

Тогда великодушный Благотворитель повернулся к Освальду и сказал:

— Кажется, вы самый старший, — но я объяснил ему, что идея принадлежит Дикки, так что неважно, кто тут старший. Он обернулся к Дикки и говорит:

— Я полагаю, вы еще не достигли совершеннолетия.

— Через десять лет достигну, — ответил ему Дикки.

— Поскольку вы несовершеннолетний, то сможете легко аннулировать вексель, — сказал Великодушный Благотворитель, а Дикки сказал: «Чего?», хотя правильнее было бы сказать: «Простите, я не совсем понял, что вы сказали», — Освальд всегда говорит только так, ведь это гораздо вежливее, чем «Чего?»

— Аннулировать вексель, — повторил Великодушный Благотворитель. — Вы можете сказать, что вы отказываетесь возвращать мне долг, а закон не может вас к этому принудить.

— Ну, если вы думаете, что мы какие-то проходимцы, — возмутился Дикки и даже было привстал, но Великодушный Благотворитель тут же сказал: — Сидите, сидите. Я просто пошутил.

Он еще немного поболтал с нами и в конце концов сказал:

— Я бы не советовал вам покупать это партнерство. Обыкновенное мошенничество, как и большая часть объявлений. Кстати, и сотни фунтов у меня при себе нет. Я могу одолжить вам фунт, и вы истратите его, как вам заблагорассудится. А когда вам исполнится двадцать один год, вернете.

— Я верну его гораздо раньше, — пообещал Дикки. — Огромное вам спасибо. А как насчет письменного обязательства?

— О! — сказал Великодушный Благотворитель, — Я вполне полагаюсь на ваше слово. Между джентльменами — и между леди и джентльменами, — добавил он, поклонившись Алисе, — слово дороже денег.

Он уже достал соверен и держал его в руке, но тут надумал дать нам всякие указания, чтобы мы не начинали слишком рано заниматься бизнесом и делали бы уроки, и упражнялись бы понемногу, чтобы не слишком отстать от класса к тому времени, когда мы сможем вернуться в школу. И все это время он вертел соверен между пальцами и поглядывал на него так, словно ему страшно нравилось эта монета, тем более, что она была совсем новенькая. Наконец, он протянул этот соверен Дикки, а Дикки протянул руку, чтобы его взять, но тут вдруг Великодушный Благотворитель спрятал соверен себе в карман.

— Нет, — сказал он, — я не дам вам соверен. Я дам вам пятнадцать шиллингов и этот прелестный флакон с духами. Он стоит гораздо больше, чем пять шиллингов, которые я с вас беру. А вы, когда сможете, вернете мне мне фунт и шестьдесят процентов — шестьдесят процентов — шестьдесят процентов.

— А что это такое? — спросил Г. О.

Великодушный Благотворитель сказал, что это он нам объяснит, когда мы вернем фунт, но что ничего страшного в шестидесяти процентах нет. И он дал Дикки эти деньги и велел тому парню вызвать кэб, а потом посадил нас в кэб и пожал всем руки на прощанье и попросил Алису, чтобы она его поцеловала, и она поцеловал его, и тогда Г. О. тоже захотел его поцеловать, хотя выглядел он еще более замурзанным, чем с утра, а потом Великодушный Благотворитель дал кэбмену денег и объяснил ему, куда нас везти, и мы отправились домой.

Вечером семичасовой почтой папа получил какое-то письмо. Он прочел его и поднялся к нам в детскую. Он не был таким хмурым, как обычно, хотя все равно был очень серьезен.

— Вы побывали у мистера Розенбаума, — сказал он.

Мы все ему рассказали. Рассказывали мы долго, а папа слушал нас, сидя в том самом кресле. Это было по-настоящему здорово. В последнее время он не так-то часто заходит поболтать с нами. Обычно он должен думать о своих делах. Мы все рассказали, и он сказал:

— На этот раз вы ничего дурного не сделали. Скорее, получилось даже хорошо. Мистер Розенбаум написал мне очень любезное письмо.

— Это твой друг, да, папа? — спросил его Освальд.

— Знакомый, — ответил папа и немного нахмурился. — У нас было одно общее дело. И это письмо… — он замолчал, а потом сказал просто: Нет, сегодня вы ничего плохого не сделали, но на будущее я хотел бы, чтобы вы не приобретали партнерства в бизнесе и вообще не решали таких серьезных дел, не посоветовавшись сперва со мной. Я не мешаю вашим играм, но в делах вы будете советоваться, ведь правда?

Мы сказали, что это просто замечательно, но тут Алиса, которая устроилась у папы на коленях, сказала:

— Мы просто не хотели тебе мешать.

Папа сказал:

— У меня не хватает для вас времени. Мои дела отнимают слишком много, да и хлопот у меня немало. Но я не могу допустить, чтобы вы были вот так предоставлены самим себе.

Он был такой грустный, что мы тут же сказали, что нам очень нравится быть предоставленными самими себе, но от этого он еще больше погрустнел.

Тогда Алиса сказала:

— Это неправда. Иногда нам бывает очень одиноко, с тех пор, как не стало мамы.

И потом мы все посидели тихонько.

Папа оставался с нами, пока мы не отправились спать, и к тому времени он уже повеселел. Мы ему так и сказали, и он ответил:

— Честно говоря, это письмо сняло большую тяжесть с моей души.

Не знаю, что он имел в виду, но, конечно, Великодушному Благотворителю было бы приятно узнать, что он снял тяжесть с папиной души: такому человеку, как он, это было бы очень приятно.

Духи мы отдали Доре. Это были не такие хорошие духи, как мы надеялись, но пятнадцать шиллингов все были самые что ни на есть замечательные, как и сам Великодушный Благотворитель.

И пока мы не извели эти пятнадцать шиллингов, мы веселились так, словно пришедший в упадок дом предков был полностью восстановлен. И вообще, пока в кармане остается хоть несколько пенсов, вы не замечаете, в каком состоянии основные ваши финансы. Вот почему дети, которые регулярно получают карманные деньги, даже не заботятся о поисках сокровищ. Так что, отсутствие карманных денег тоже было для нас «замаскированным благодеянием», как обычно пишут в книжках, но на мой взгляд, «замаскированными» бывают только злодеи. И когда у нас кончились пятнадцать шиллингов, то это было уж точно никакое не благодеяние. И тогда все остальные наконец согласились попробовать тот метод, который Освальд давно предлагал, но только все равно относились к этому методу прохладно, и большинство ребят, не таких решительных, как Освальд, давно бы уже отказались от своей идеи. Но Освальд хорошо знал, что герой полагается только на себя самого. И он гнул свое, пока остальные не поняли, в чем состоит их долг, и не присоединились наконец к нему.