Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское - Елена Эдуардовна Бодрова

Ника медленно перелистывала странички сценария. Она оторвалась от текста и долго молчала, глядя в окно. Зеленая шторка подрагивала от сквозняка, ветки махали черными мокрыми лапами. До стекла долетали капли, резко разбивались и медленно сползали по нему.

— Почему ты не сидишь на подоконнике, как обычно делал, Ское? — тихо спросила она. Мальчик ходил по комнате, меряя шагами ее диагональ.

— Потому что хожу по комнате, Ника, — в тон ей ответил Ское, удивленно взглянув на девочку. Что с ней сегодня? Какая-то отстраненная, задумчивая. Ника продолжала смотреть в окно на капли, сбегающие вниз, и дрожащую шторку.

— А я не сижу на подоконнике, потому что сижу на диване, — нетерпеливо вставил Вадим. — Кажется, с этим разобрались. Ника, тебе Ское вопрос задал. Минуты две назад, может быть, помнишь?

Ника опустила глаза на разбросанные перед ней страницы сценария.

— Ничего, — сказала девочка.

— Что «ничего»? — не понял Вадим.

— Ничего не слышу.

Ское подошел к окну, и когда Ника снова подняла глаза на привычные ей сегодня капли, она вместо капель увидела его. Шторка колыхалась возле самого его уха, напевая, должно быть, тихую мелодию ветра.

— Совсем ничего? — спросил он.

— Совсем.

— Хорошо, — задумчиво проговорил Ское.

— Что хорошего-то? — удивился Вадим. — Композитор должен слышать музыку, а не «ничего».

— Иногда лучше слышать «ничего», — непонятно ответил Ское. Он отвернулся к окну. Внизу пузырились лужи. Серое небо размахивало своим дождем направо и налево. — Бывает, что музыка говорит о многом, — сказал он, повернувшись к Нике. Он посмотрел ей в глаза так, что она поняла, какую музыку он имеет в виду. Ее музыку. На качелях. — Но иногда тишина выразительнее музыки, — Ское снова отвернулся к окну: к тучам, лужам и веткам. — Завтра снимаем. Вадим, ты готов?

— Камеру включать умею. Этого же хватит? — иронизировал тот.

— Нет, не хватит, — серьезно проговорил Ское и, усмехнувшись, добавил: — Еще надо уметь выключать.

— А мне зачем идти? — спросила Ника. — Я ведь все равно опять просижу в каком-нибудь углу, чтобы не попасть в кадр.

— Тебе тоже нужно быть, — сказал Ское.

— Но зачем?

— Потому что деспотичный режиссер так сказал, — ухмыльнулся Вадим.

— Можно я не пойду? — Нике совсем не хотелось встречаться с мамой Вадима. Она не знала точно почему. Боялась сравнения не в свою пользу с этой красивой женщиной? Девочка чувствовала себя неуютно в ее присутствии. — Можно, Ское?

— Нет, не можно, Ника, — Ское был непреклонен. — Ты там нужна.

— Зачем? — удивилась Ника. — Кому?

— Мне.

— С этого места поподробнее, — навострился Вадим.

— Мы фильм снимаем или как? Вся команда должна быть на съемках. Иначе это не команда, — неожиданно резко заявил Ское. Он плотно закрыл окно, и зеленая шторка перестала подрагивать, подслушивая песни весеннего ветра.

35

В объективе камеры замаячила фигурка мальчика, иногда скрываемая ветками растущего под окнами карагача. Вот он идет по дорожке, его светлая макушка мелькает среди веток. Подходит к подъезду и пропадает под его навесом. Звонок в домофон.

— Мелкий пришел, — возвестил Вадим, выключив запись. — Не прошло и года.

Ника встала со стула и двинулась вместе со Ское открывать дверь, чтобы хоть немного размяться. Вот уже час она просто сидит и ждет. Вадим бегает по дому со своей камерой, Ское расхаживает из стороны в сторону, обдумывая съемку. Марина Алексеевна читает книгу из коллекции деда Ское. А она только листает сценарий да отмахивается от Вадима, который время от времени подбегает к ней с камерой и задает глупые вопросы вроде таких: «Каково это — работать с такой мировой звездой, как Ское Вильсон?» и «Если композитор уверен, что напишет гениальную пятую симфонию, есть ли смысл ему тратить время на сочинение предыдущих четырех?»

— Привет, Павел.

— Здоро́во, — мальчик протянул Ское пятерню для пожатия. — И тебе привет, — сказал он Нике.

— Почему так долго? — напустился на него Вадим.

— Я задержался, так вышло, — важно проговорил тот.

— Ты опоздал, сморчок. Задерживаться будешь, когда вырастешь хотя бы выше метра, — осадил его Вадим.

— Я выше метра! — вскинулся тот.

— Мальчики, не ссорьтесь, — Марина Алексеевна вышла в прихожую. На ней была простецкого вида блузка и юбка ниже колена. Макияж почти отсутствовал, лицо казалось бледнее, чем обычно. Волосы слегка растрепаны, собраны в хвост на затылке. Но даже в таком виде она производила впечатление. Красота пряталась в чертах лица, линии волос, в движениях. Ское оглядел ее в который раз за сегодня. «Именно то, что нужно», — похвалил он мысленно ее образ.

— Начнем, пожалуй, — Паша, сняв куртку, прошел в кухню и уселся на табуретку.

— Режиссер нашелся. Не ты тут командуешь! — зашел за ним следом Вадим.

— Но и не ты, — парировал мальчик. Вадим хотел было что-то ответить, но его перебил Ское:

— Все на исходную. Мальчик в кухне на стуле, оператор рядом с мальчиком, мама за дверью, Ника в комнате сидит тихо.

«Само собой», — мысленно пробурчала Ника. Она взяла в руки книгу, оставленную на журнальном столике Мариной Алексеевной, и раскрыла ее наугад. Но не успела прочесть ни строчки, Ское забрал ее из рук девочки.

— Ника, твоя работа как композитора — слушать. А не читать. Слушай, вникай, — сказал он и ушел на кухню. — Вадим, снимай одним кадром. Начни с какой-нибудь детали на столе. Стакан! Сними стакан, — Ское чуть подвинул стакан к краю стола, — а потом перейди на крупный план мальчика. Когда он пойдет открывать дверь, снимай из-за его плеча, чтобы все внимание было на матери. Съемку в кухне мы с тобой обсуждали. Действуй.

— О`кей, босс.

— Марина Алексеевна, выходите за дверь. Из подъезда плохо слышно, что происходит внутри, поэтому я сделаю вам дозвон на телефон, после чего вы заходите в квартиру. Дальше знаете, — сказал Ское, та кивнула в ответ, и он повернулся к Паше: — Павел, по моей команде начинай.

Мальчик поудобнее устроился на табуретке. Ника вжалась в диван. Марина Алексеевна вышла за дверь. Вадим включил камеру и направил ее на стакан.

— Камера. Мотор. Начали, — скомандовал Ское. Он остался стоять в проеме двери, отделяющей прихожую от комнаты, в которой сидела Ника. Отсюда хорошо видно, что происходит в прихожей. А вот то, что произойдет в кухне, Ское не сможет проконтролировать: чтобы случайно не попасть в кадр, ему придется остаться здесь и только слушать. Вся надежда на Вадима.

— Мама? — краешек лица Паши был виден Ское из-за дверного косяка.

— Привет… — Марина Алексеевна рассеянно скользнула взглядом по лицу «сына», присела на тумбу и принялась расстегивать сапог.

— Почему ты так поздно? — Паша сделал шаг к «матери».

— Ээээ… совещание на