Житье-бытье мальчишечье - Борис Михайлович Забелин

Борис Забелин

Житье-бытье мальчишечье: Повесть и рассказы

ЮРКИНО ДЕТСТВО. ПОВЕСТЬ

Старшему брату Леониду, павшему на полях Великой Отечественной в августе сорок четвертого года, посвящаю.

НАХОДКА В ПАЛИСАДНИКЕ

Доска, взвизгнув гвоздями, упала на пол. Вместе с ней свалилась малюсенькая, свернутая в несколько раз бумажка.

Мальчик, помогавший отцу в ремонте квартиры, подобрал бумажку, развернул. На ней было что-то написано.

Мальчик, пробежав глазами текст, удивленно воскликнул: «Вот это да!» Потом вдруг сорвался с места, повернулся к комоду, стоящему в углу комнаты. Резко выдвинул один из ящиков, выхватил из него катушку с нитками, стремглав бросился на балкон. Там, заглянув в бумажку, мальчик закрепил конец нитки за угловую стойку балконной решетки, а катушку кинул вниз, и в палисад, где изумрудно зеленела трава.

Потом быстро отыскал лопату и по лестнице бросился на улицу.

В комнату мальчик вернулся через полчаса. Отец,увидев его, нахмурился:

—Ты куда это запропастился? Мне бы помочь надо...

—Ты, папа, только посмотри, что я откопал!— воскликнул сын и положил на стол какой-то сверток, плохо очищенный от земли.

— А что это такое?— удивился отец и подошел к столу.

Мальчик торопливо раскрутил проволоку, которой был связан клеенчатый сверток, развернул его. Там лежало несколько толстых тетрадей, рыхлых от влаги и потемневших от времени.

Мальчик схватил верхнюю, раскрыл первую страницу. Отец с интересом заглянул через плечо сына. Но понять, что написано в тетради, не смог: чернила от сырости расплылись, вместо некоторых слов остались лишь темные пятна.

— Ну-ка, сын, объясни, откуда это?— попросил отец. Мальчик, перелистав тетрадь, огорченно вздохнул и молча протянул бумажку, ту самую, которая выпала из-за доски. В ней было написано:

«Неизвестный друг!

Мы надеемся, что наша записка попадет в добрые руки. Если ты мальчишка — сразу поймешь нас. Если взрослый, вспомни, что и ты был когда-то мальчишкой.

С балкона этой квартиры, в правом от дверей углу, опусти груз. Куда он упадет, вырой яму. Там ты найдешь сверток в клеенке. Очень просим тебя сохранить его для нас. Может быть, нам удастся когда-нибудь снова вернуться в этот город.

Твои незнакомые друзья: Юра Никитин, Валя Столов, Миша Мельников.

20 августа 1945 года».

— Вот оно что!—прочитав записку, задумчиво протянул отец.— Сорок пятый год!

Выходило, что тетради пролежали в земле три десятка лет.

Не один день просидел отец мальчика над записями, гадая над расплывшимися словами.

Вот о чем рассказала находка в палисаднике...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Когда Юрка выбежал на улицу, уже рассвело. Но утро было хмурым, пасмурным. Низкое небо будто задернуто серенькой марлевой занавеской. Сквозь нее лениво сочится редкий дождь. На земле тускло желтеют грязные, словно в рябинках, опавшие листья. Лица торопливых прохожих строги и озабочены. Да и кому по душе такая погода? Не нравится она и Юрке. Только сегодня он ее просто не замечает. У него настроение — лучше не надо.

Юрка спешит в школу. Учится он в третьем классе, в школе, что смотрит окнами на узенькую улочку, которую почему-то называют Широким переулком. Возле школы чуть ниже ее — каменная часовня. Сейчас в ней находится магазин. Юркин папа говорит, что почти двести лет назад здесь останавливался сам Емельян Пугачев. Юрка частенько бывает в часовне-магазине. Вообще-то он, если честно, не очень охотно ходит по магазинам. А вот в часовню сам напрашивается. Бывало, заскочит, примостится где-нибудь в сторонке, запрокинет голову назад и долго-долго глядит на купол...

В магазине шумят покупатели, а Юрке кажется, что в часовне собралась казацкая вольница со своим атаманом Емельяном Пугачевым...

Он часто так увлекался, что приходилось снова занимать очередь.

Сегодня Юрка только мельком взглянул на часовню, проходя мимо. Его голова была занята другим: приездом бабушки, которая живет далеко-далеко.

— На самом краю земли,— объясняла Юрке мама, когда он был маленьким. Но он-то знал, что земля круглая, все равно что футбольный мяч или тыква. И удивлялся, что мама этого не понимает.

Когда Юрка узнал, что бабушка собирается приехать к ним, очень обрадовался. Уж она-то ему поможет... Дело в том, что у него не всё ладилось в школе. Особенно с арифметикой.

По письмам, которые приходили с «краю света», мальчик знал, что бабушка грамотная. Ни одной ошибки не мог отыскать в них. Что Юрка! Должно быть, Анна Степановна, его учительница, сразу поставила бы «отлично», прочитав письмо. Обо всем этом думал мальчик, шагая в школу.

Когда он вошел в свой класс, там оказались только две девочки-дежурные. Они стояли у полуоткрытого окна и неумело колотили молотком. Оглянулись на стук двери, увидели Юрку, обрадовались:

— Вот хорошо-то... Ты нам, Хохолок, помоги. Окно не закрывается.

Хохолком Юрку прозвали еще в первом классе и вот почему. Волосы у него были прямые, русые, с аккуратной челкой. Только спереди, справа, вечно топорщилась прядка — забавно и воинственно, как петушиный хвостик.

Первыми это заметили девочки. Одна из них засмеялась и спросила:

— Тебе мама кудри накручивает, да?

Другая добавила:

— Ты как Рикки-Тикки-Хохолок.

Юрка рассердился. Даже начал дергать девочек за косички — не помогло. После этого решил избавиться от хохолка. Смачивал его часто водой, но он высыхал и опять кудрявился. Тогда Юрка начал приглаживать прядку рукой, тянул, чтобы выпрямить. Но она закручивалась еще больше.

Со временем Юрка перестал обижаться, и ему даже начало нравиться прозвище.

Вот и сейчас ничего не сказал девчонкам, молча подошел к окну, молотком вогнал гвоздь в гнездо.

Уроки в этот день тянулись долго — так показалось Юрке. Когда прозвенел последний звонок, он первый выбежал из класса...

В свой дом Юрка влетел и сразу увидел бабушку. Она сидела на стуле, щупленькая, мало похожая на ту, что была на карточке. И всё же мальчик узнал ее.

— Здравствуй, дитятко! — проговорила бабушка певучим голосом. Поднялась, притянула теплыми, чуть грубоватыми руками внука, поцеловала в щеки. Тот увидел добрые, в лучинках морщинок, глаза.

— А как вас зовут? — неожиданно спросил Юрка.

— Меня-то? — улыбнулась бабушка. — Настасьей Петровной ругают.

— Ругают? За что? — мальчик от удивления выпятил нижнюю губу.

Старушка рассмеялась:

— Экий ты! Зовут, значит. Только это лишнее. Бабушка я тебе, и всё тут. И «выкать» ни к чему.

— Анна Степановна