Астрид Линдгрен - Мадикен (сборник)
Мия засмеялась.
– Вшивая Мадикен, – говорит она с удовольствием. – Вот именно: вшивая Мадикен! Так я и буду называть тебя, вместо «жабы»! – И, взглянув на Мадикен исподлобья, добавляет: – Вообще-то ты не жаба. Вон у тебя какие красивые каштановые волосы и нарядное платьице!
Мадикен никогда не задумывалась, какие у неё волосы – красивые или некрасивые, но ей всё-таки приятно слышать это от Мии.
– А по-моему, это у тебя красивые волосы. Самые красивые в нашем классе, – говорит Мадикен.
И когда она это сказала, то вдруг поняла, что именно так и есть на самом деле, хотя раньше она этого не замечала.
Мия смотрит на неё с удивлением:
– Да ну, ерунда какая!
В эту минуту на крыльцо выходят мама и Лисабет.
– Пойдём домой, Мадикен! – говорит мама, а затем кивает Мии: – А это, наверное, Мия! Я правильно угадала?
Мия ничего не отвечает и только испуганно глядит на чужую тётю, словно ожидая, что сейчас её будут бранить за то, что у Мадикен завелись вши.
И тут у Мадикен мелькнула отличная мысль:
– Мама! А можно Мия пойдёт с нами, чтобы и ей вывести вшей?
– Ну конечно, – говорит мама. – Ты хочешь, Мия?
Не глядя на маму, Мия тихо пробормотала:
– Да. Если у вас хватит сабадиллы…
– Только ты сбегай и спроси сначала разрешения у своей мамы!
– Её нет дома, – говорит Мия. – Она ушла на целый день стирать у людей.
– Тогда мы попросим Линус Иду, чтобы она ей сказала, куда ты ушла. Иначе твоя мама будет беспокоиться, если не застанет тебя дома.
– Нет, мама никогда не беспокоится, – заверяет Мия.
Вдруг на двор выбегает Маттис. Та самая, которая будто бы похожа на ангелочка. Мадикен, хоть убей, не видит в Маттис ничего ангельского. Но, может быть, Маттис и правда хорошенькая девочка. Её только надо бы немножко причесать. У Маттис волосы ещё более лохматые и растрёпанные, чем у Мии.
– У неё тоже полно вшей, – говорит Мия, робко поглядывая на маму.
Мама улыбается:
– Ну и устроим же мы вошебойку! Идёмте, девочки.
Альва пришла в восторг, когда увидела, что мама привела вместо двух девочек сразу четырёх, и попросила маму:
– Давайте их мне, я одна справлюсь. Насчёт вшей я первоклассная мастерица. У меня же было семеро младших братьев и сестёр.
Тут Лисабет поняла, что затевается что-то интересное и без её участия. Это ей совсем не понравилось.
– Я тоже хочу мазаться сабадиллой, – говорит она Альве. – На меня только что заползли вши. Просто их не видно.
– Уж мы с этими вшами сейчас расправимся! – говорит Альва. – Идите и садитесь на качели все, кому нужна вошебойка.
Во дворе Юнибаккена есть большие деревянные качели с длинной доской, на которую садятся вдвоём друг против друга. Но можно качаться и вчетвером. Дожидаясь Альвы, девочки покачались.
– Ну скажи, разве это не здорово, Маттис! – говорит Мия. – Ты рада, что у тебя вши? Иначе ты никогда не покачалась бы на качелях.
– Ага. Вши – это здорово! – говорит Маттис.
Потом пришла Альва и натёрла им волосы сабадиллой, от которой пошла жуткая вонь. Потом каждой девочке плотно замотали голову полотенцем, а концы закрепили большущей булавкой.
Когда Альва закончила эту процедуру, получилось, как будто на качелях сидят четыре арапчонка в белых тюрбанах.
– Теперь можете ещё покачаться, пока там вошки не попадают кверху ножками без воздуха, – говорит Альва.
Мадикен до того стало жалко бедных вошек, что ей даже расхотелось качаться, но Лисабет сказала:
– Да ну тебя! Ты качайся, им же будет приятно. Пускай у них от качания закружится голова, тогда они, наверное, сами не заметят, как помрут.
Мадикен поневоле должна была согласиться, что это было разумное предложение. Девочки качались и качались и даже спели в честь своих вошек прощальную песню, которую придумала Мадикен:
Вошек покачаем,Ха-ха, да-да,Все вошки поумирают,Ха-ха, да-да.Их деток покачаем,Ха-ха, да-да.А сами будем жить всегда.Ура! Ура!
– С ума сойти, Мадикен, какие хорошие песни ты придумываешь! – говорит Лисабет.
Затем все пошли на мостки купаться, Альва принесла туда корзинку с булочками и сок. А ещё она принесла мыло и щётку.
– Устроим-ка мы сегодня настоящий банный день, – говорит Альва. Подоткнув юбку, она залезает в воду и вылавливает первого попавшегося арапчонка.
Сначала Альве попалась Маттис. Ей действительно давно требовалась хорошая баня.
– Вообще-то у Мии ноги грязнее, чем у меня, – говорит Маттис, протягивая Альве по очереди свои запачканные ножонки.
Посмотрев на свои, Мия убедилась, что Маттис права – её ноги правда гораздо грязнее. Мия смеётся:
– А как ты думала! Я же на два года старше тебя.
На мостках лает Сассо, он не любитель купаться. Зато арапчата радуются, им такая баня по душе. Альва ловит их по очереди, а они плещут на неё водой, едва она приближается с мылом и щёткой. Но Альва всех переловила, перемыла и оттёрла. Из её рук арапчата выходят чистенькими.
После купания девочки пьют сок и заедают булочками.
– Скажи, Маттис! Ты рада, что у тебя были вши? – спрашивает опять Мия.
Маттис только кивает. Рот у неё набит едой.
Потом Мию и Маттис повели на чердак смотреть уголок. Но они не очень-то поняли, зачем нужно было громоздить друг на друга пустые ящики и старые матрасы и устраивать какой-то уголок.
– А для чего это надо? – удивляется Маттис.
Мадикен подумала.
– Чтобы сделать гостиницу!
А ведь правда получилась гостиница! Мадикен это только сейчас сообразила. Милосердный самаритянин порадовался бы всей душой, если бы увидел, как здесь удобно. Теперь Мадикен знает, во что они будут играть. Можно поиграть в самаритянина. Коли есть гостиница, надо её использовать!
– Чур, я буду разбойником! – сразу же объявила Лисабет.
Но Мадикен не соглашается. Разбойниками будут, конечно, они с Мией, как самые большие и сильные. Интереснее всего быть разбойником, думает Мадикен. Поэтому она начинает втолковывать сестре, насколько самаритянин лучше разбойника. Мадикен, уж так и быть, готова уступить сестре его роль.
– Ладно, согласна, – говорит Лисабет. Она поняла, как это будет здорово.
И вот бедняжка Маттис, избитая разбойниками, лежит под кустом сирени, а Лисабет со всех ног бросается её утешать, гладит её по голове и уводит с собой на чердак в гостиницу. Но Маттис не знает, как надо играть, и Лисабет принимается её учить.
«Ой-ой-ой! Кровь! Моя кровь!» – так нужно стонать и приговаривать. Маттис старательно подражает своей учительнице. В конце концов у неё стало очень хорошо получаться.
Зато Мия – вот уж кто действительно умеет представлять. Её и учить не надо. Из Мии сразу получился самый свирепый разбойник на пути из Иерусалима в Иерихон. Мадикен от неё не отстаёт. Притаившись в кустах, они неожиданно выскакивают оттуда и нападают на караваны, которые проходят мимо них по дороге. Они совершенно забыли о самаритянине и гостинице, пока Лисабет сама не слезла с чердака и не явилась к ним, злющая, как оса.
– Сколько, по-вашему, можно сидеть в гостинице и поливать его вином и натирать мазутом? – спрашивает она обиженно.
Лисабет спутала мазь с мазутом, а это не одно и то же, объясняет ей Мадикен:
– Если бы его натирали мазутом, он бы в ту же ночь умер!
Но Маттис осталась жива, и теперь она и Лисабет тоже хотят быть разбойниками. Мадикен и тут нашлась: гостиница превратилась в пещеру разбойников. Вскоре в пещере набралось видимо-невидимо золота и драгоценных камней, потому что вся четвёрка усердно принялась грабить. Никогда ещё они так хорошо не играли, как сегодня. Про вшей все давно забыли. И вдруг Мия говорит:
– Слушай, Мадикен! Как ты думаешь: если у нас опять заведутся вши, нас ещё раз к вам пустят?
– Да ну! – говорит Мадикен. – Вы можете приходить и без вшей. Хотите завтра?
Когда они вволю наигрались, их позвали на веранду и накормили котлетами с макаронами, а на сладкое дали крем из ягодного сока. Маттис так набросилась на еду, что Мии стало за неё стыдно. Увидев, что Маттис в третий раз потянулась за добавкой, Мия говорит:
– Неужели ты всё ещё голодная?!
– Ещё как наелась! – отвечает Маттис.
– Почему же ты всё ешь и ешь? – сердится Мия.
– Я – про запас! – объясняет Маттис.
Она до того наелась, что у неё закололо в боку и ей пришлось отставить тарелку.
А тут и Альва пришла и сказала:
– Ну уж теперь, я думаю, вы все сыты, а ваши вши сдохли.
Она забрала девочек на кухню, разложила на столе газету и стала вычёсывать им волосы. На газету так и посыпались мёртвые вши. Только у Лисабет ни одной не оказалось.
– Ведь я не такая грязнуля, как вы, – сказала Лисабет.
