Владислав Крапивин - Бабочка на штанге

Марко ахнул про себя, но спросил шёпотом:

— Почему?

— Потому что не боятся… или почти не боятся смерти. Считают, что в любом случае они — частичка этого мира. Один из его лучей. А если и боятся, то все равно… кидаются первыми, чтобы защитить друзей, правду, маму, свободу… и ловят пулю… Я даже стал видеть сны…

— Белая улица и рана в плече? — хрипловато спросил Марко.

— Ну вот… Значит, и ты?

Марко молча кивнул.

Пек нервно сказал:

— Теперь понимаешь… Значит, это и правда могло случиться. И что потом? Толпа у церкви, слезы, венки с вплетённой в хвою травкой-икирой… Обещания: «Мы отомстим»… Ракушечный обелиск над морем. Легенды про смелого солнечного мальчика. И как в старой повести о храбрых ребятах:

Летят самолёты — привет Мальчишу, Плывут пароходы — салют Мальчишу…

А теперь смотри. То, что здесь происходило, было моей повестью. Ну, в какой-то степени… Так мне казалось… Будто я отвечаю за сюжет. Разве я мог допустить такой конец? Чтобы обелиск и салюты-приветы с неба и с моря… Я решил убрать этого мальчика подальше, пока не кончу писать. Икира-то нам нужен живой…

«Ох как нужен!» — стрункой-болью отозвалось в Марко.

Но будто сам Икира оказался рядом и глянул, требуя справедливости: «А разве другие не нужны?»

— Пек, а другие… — почти через силу выговорил Марко. — Тот же Кранец… Тогда, у школы… пуля могла попасть в него…

Пек вдруг засмеялся. Словно отбросил все страхи.

— Нет! У Кранца другая судьба…

— Какая?

— Мне кажется, он будут жить долго. Правда, ему предназначено всегда быть неудачником, но ведь бывают счастливые неудачники…

Марко ссутулился от мгновенной боязни, но не выдержал, спросил:

— Пек, а я?..

— Что ты?.. А! Я думаю, ты тоже будешь жить долго. И, наверно, построишь свой клипер… или что-то похожее на него. Только это случится в другие времена. Если они наступят…

— А они наступят?

Пек сказал:

— Будем стараться…

Они купались долго. Заплывали на глубину, возвращались, прыгали со скал, гонялись друг за другом, охотились за морскими коньками (без успеха, конечно), выскакивали из воды и падали животами на горячую гальку. Солнце жарило, а западный ветерок размахивал над берегом прохладным полотнищем…

Марко лежал, лежал и вдруг понял, что ему хочется побыть вдали от всех. Так, без всякой причины. Встал, пошёл вдоль воды. Оказался на знакомом месте — у развалин, где когда-то встретился с Володей. Побрёл вдоль ракушечной стенки в сторону обрыва. Но брёл недолго, сел на стенку спиной к солнцу, сунул ступни в сухие мочалки водорослей и прикрыл глаза.

«Сюжеты… Да, хорошо, что Пек догадался отослать Икиру…»

Так он сидел.

Потом ощутил позади и чуть в стороне шевеление. Вернее, лёгкий скачок.

Марко не стал смотреть: кто это? Глянул перед собой. Он увидел на солнечной гальке свою тень, а рядом — ещё одну. Тонконогую, с длинными разлетевшимися волосами и верёвкой в разведённых руках.

— Ты кто? — осторожно спросил Марко.

— Я Славка, — с лёгким вызовом сказала тень. — А ты думал, кто?

Марко оглянулся. Славка стояла на стенке в шаге от него, босая, в невесомом своём платьице с пышными рукавами-крылышками. Смотрела на Марко с высоты. Белые пряди то взлетали, то падали на лицо.

Марко сказал, глядя вверх через плечо:

— Никогда не видел тебя со скакалкой. Другие девчонки то и дело скачут, а ты — никогда…

— Потому что не любила… да и не умела до сих пор.

— А сейчас научилась?

— Пришлось… — она прыгнула разок через верёвку. Неловко, но независимо. Поморщилась.

— Сядь, — попросил Марко. И даже подвинулся, хотя места на стенке было сколько угодно. Славка соскочила и села в полуметре от Марко. Он подумал и спросил:

— А правда, что ты читала толстенную книгу «Сага о Форсайтах»?

— Откуда ты знаешь?

Врать совершенно не хотелось.

— Но… ты ведь заглядывала в мой формуляр. И… брала то же, что я…

— Кто тебе сказал?!

— Кто сказал — не скажу…

— А я знаю!.. Вот поймаю этого болтуна. Не посмотрю, что самый коричневый…

— Не надо, — попросил Марко. — Он догадается, что я проговорился, а я не хотел. Это нечаянно…

— Ладно, не буду… — кивнула Славка. И призналась: — Я только начала читать и отложила. Она совсем для взрослых… Ты ведь уже в седьмом классе, а я в шестом…

— Я тоже отложил…

— Правда? — обрадовалась она. И вдруг сказала: — Конёк…

— Что? — Он удивился, но не очень.

— А… можно я буду говорить тебе «Конёк»?

— Говори… если хочешь…

Они помолчали, и Славка насуплено выговорила:

— Я знаю. Ты думаешь, я занялась прыгалкой из-за той глиняной девочки…

— Я не думаю… А из-за кого? Из-за чего?

— Я скажу. Только не сердись.

— Ладно…

— Помнишь, я нечаянно прочитала письмо твоей знакомой… Юнки?

«Ещё бы не помнить!»

— Ну и что?

— Она писала, что тренируется с прыгалкой, чтобы не болело плечо. А я… ну, здесь такое совпадение. Не думай, что я сочиняю…

— Не думаю… Какое совпадение?

— В детском садике ещё было. Я упала, ударилась о край песочницы. С тех пор плечо нет-нет, да заболит. На рентгене просвечивали несколько раз, говорят ничего нет. Компрессы всякие делали… Иногда очень долго боль не чувствуется, а потом опять…

— А сейчас? — Марко вспомнил, как неуклюже Славка скакнула на стенке.

— Сейчас…

— Говори честно, — велел он.

— Немного…

— Сядь ближе.

Она придвинулась. Приоткрыла губы и смотрела сквозь пряди. Глаза были золотисто-коричневые…

Марко тронул пальцем белое кружево рукавчика:

— Отцепи это оперенье.

— А… зачем?

— Надо.

Славка отстегнула рукавчик, уронила себе на колени. И смотрела всё так же — вопросительно, однако без боязни.

Загорелое, со светлой полоской, плечо торчало беззащитно и доверчиво.

— Сиди тихо, — велел Марко.

— Я… тихо.

Марко подержал ладони у щёк. Ощутил в них щекочущее дрожание. Положил правую ладонь Славке на плечо, а пальцы левой прижал к тоненькой, как у Икиры, ключице. Под ней толкнулся пульс — живой, будто божья коровка.

С минуту они сидели молча, словно слушали струнки друг друга.

— Болит? — шепнул Марко.

— Нет… больше не болит.

— Честно?

— Да…

— Вот и хорошо…

Это ведь и правда хорошо, когда человеческих болей на свете хоть на капельку становится меньше.