Дмитрий Емец - Глоток огня

Шерстяные носки, жилеткой покрывавшие тело Ежа, пришли в движение. Из дальних комнат вырывались все новые и новые носки и, слетаясь к Ежу, кружили вокруг. Триш шевелил пальцами и что-то бормотал, переглядываясь с куклой. Белдо побледнел от скверных предчувствий.

Внезапно один из молодых пнуйцев, зачем-то шагнувший в сторону, завопил и, отлетев на метр, врезался в стену.

– Кто это сделал?! – взревел дядя Юра.

– Да никто! Он наступил на фантик! – защищая кучу мусора, сказал Триш.

– Чего-о-о?!

– Там был фантик Короля. На фантик нельзя наступать.

Дядя Юра вздохнул. Продолжая держать Белдо за ухо, свободной рукой он развернул Родиона к двери.

– Идти можешь? – спросил он.

– Да, – сказал Родион.

– Тогда иди! – сказал ему дядя Юра. – И имей в виду, что шныры и пнуйцы друзьями не стали. Били вас, бьем и будем бить. Так что попадешься где-нибудь – не обессудь. И другим вашим передай.

– Заклинание летит две секунды, сглаз – три секунды, а кулак – три удара в секунду! – недружным хором процитировали молодые пнуйцы. Недружным хор был потому, что Боря помогал Никите подняться с пола.

– А Триш? А Еж? – спросил Родион.

– С нами все будет хорошо, – сказала кукла Триша, очень подчеркивая это «с нами». При этом она ласково поглядывала на Дионисия Тиграновича.

Из запертого шкафа донесся грустный вой Млады и Влады. Кажется, они передрались, как пауки в банке.

– Иди! Кстати, твоя нерпь – вот! Правда, она разряжена! – сказал Родиону дядя Юра, подталкивая его в спину.

Очень дружелюбно подтолкнул. Причем подталкивал Родиона не только он один. Подталкивал его и Еж, который, похоже, мало заботился о своей судьбе, зато очень заботился о судьбе Дионисия Тиграновича. Тот ощущал это и взволнованно дрыгал ножкой, дальновидно не выплевывая, впрочем, носок, потому что еще двадцать носков, куда менее чистых, угрожающе вились вокруг его головы.

Но Родиону было как-то все равно. Он вышел из квартиры Белдо и осторожно пошел вниз, держась рукой за перила. Между вторым и первым этажом у него сильно закружилась голова. Он остановился, и рука его невольно взвилась к шее – раздирать ногтями вздувшуюся ранку.

– Не вздумай! – предупредил кто-то.

Родион вздрогнул. Наклонился. Вниз по ступенькам неспешно сбегал розоватый ручеек.

– Это ты?! – спросил Родион.

– Ну да! – просто заверил его Тот-Кто-Знает-Всё. – Я.

– Утекаешь?

– Как видишь. Не хочу больше попасться ни Гаю, ни Белдо. И не попадусь, можешь быть уверен.

– И что теперь будешь делать? – спросил Родион.

– Найду где-нибудь ванну. Буду лежать там и думать… Есть куча замечательных джакузи, дорогущих, бурлящих, со всякими прибамбасами, которыми никто никогда не пользуется. Уж я-то догадываюсь, где их искать, поскольку я знаю абсолютно всё!

Глава восемнадцатая

Нина

Наша проблема в том, что мы все примеряем на себя. «Мне нравится», «мне не нравится», «я хочу», «я не хочу», «я думаю», «я считаю»… Пока эту гадину, эту яшку проклятую, не раздавишь – никогда счастлив не будешь. Даже и пытаться глупо.

– Рина, зайди ко мне!

Рина, спешившая к Гавру с полным тазом объедков, остановилась. Когда тебя зовет из окна своего кабинета директор, да еще высунувшись по грудь, – это уже тревожно. Рина сунулась было на крыльцо ШНыра, но Кавалерия нетерпеливо крикнула, чтобы Рина подходила прямо к окну, что она и сделала.

– Родиона видела? Как он? – спросила Кавалерия.

– В пегасне сидит. Раньше он скорее удавился бы, чем брикет сена принес. А теперь запросто! Сам предлагает! – сказала Рина удивленно.

Она не знала, что Родион старается все время быть на людях и чем-то занимать себя. Оставаться наедине с собой он боялся, зная, что рука потянется к шее. С элем у Родиона шла война не на жизнь, а на смерть. Всякий раз, как Родион забывался и раздирал ранку, эль начинал расти. Когда сдерживался хотя бы сутки, эль начинал метаться. Родион ощущал его голод и адскую злость. Это было очень больно, но Родион понимал, что это единственно верный путь. Уморить личинку голодом, не уступив ей. Все другие способы не действовали. Странно, что ограда ШНыра пропускала Родиона.

Кавалерия заглянула к Рине в таз:

– Почему так много испорченной еды?

– Надя страдала.

– Пять баллов за лаконичность! – воскликнула Кавалерия.

Действительно, более кратко выразить свою мысль было невозможно. Когда Надя страдала, у нее все валилось из рук и пригорало. Когда Суповна видела, что что-то пригорело, то приходила в такое состояние, что у Нади появлялся уже настоящий, а не надуманный повод для страданий.

– Где Сашка? – спросила Кавалерия.

– В нырок ушел.

– Ясно. Тогда придется взять кого-то другого. Идешь сейчас в Зеленый Лабиринт – ищешь Влада Ганича. Едете с ним в Москву. Именно едете! Никаких телепортаций!.. В Москве ищешь Нину. Найти ее поможет Макс, который сейчас в Москве проверяет зарядники. Вопросы есть?

– Да, – сказала Рина. – А почему Ганича? Можно кого-нибудь другого взять?

– Ты что, не любишь Ганича? – удивилась Кавалерия.

– Э-э… Может, напротив, я люблю его слишком сильно?

– Вот и будешь приучаться любить его не так сильно. И вообще, не груби руководству! – сказала Кавалерия.

Рина грустно кивнула, после чего уточнила, зачем ей вообще нужен Влад.

– Ганич будет проверять зарядки вместо Макса, которого ты заберешь, чтобы искать Нину. А с Ниной… тут вот какое дело…

Кавалерия замолчала. По дорожке, сунув руки в карманы, проходила Юля. Все эти дни она шаталась по ШНыру, абсолютно ничего не делая и всем своим видом показывая, что ей здесь не нравится. Но все же почему-то не уходила отсюда. А вчера вечером целый час просидела в кухне у Суповны, наблюдая, как Суповна с лицом палача громадным ножом рубит капусту. Суповна молчала, и Юля молчала. И это перекидывало между ними мостик единения.

– С Ниной вот что… – продолжала Кавалерия, проводив Юлю задумчивым взглядом. – Я вспомнила, что она может найти любой предмет! А закладка тоже предмет!

– Знаю, – сказала Рина. – Но только если посмотрит на того, кто его потерял.

– Да, – признала Кавалерия. – Но кто ей помешает увидеть Гая? Который в свое время мог видеть на двушке немало сильных закладок!

– Но почему…

Кавалерия нетерпеливо махнула рукой, прерывая ее:

– Я много размышляла о закладках-двойниках. Сопоставляла то, что узнала от Родиона, то, что узнала от тебя, и то, что знала сама. Ставила себя на место Гая, который всеми силами хочет прорваться на двушку. И вот что я поняла. Гаю нужна чудовищно сильная закладка из-за Второй гряды, двойник которой существует и в человеческом мире. Так?

– Допустим, – осторожно признала Рина, тоже знавшая об открытиях Родиона. – Но здесь-то она не закладка, а просто камень. У нас силу сохранили только не очень мощные закладки.

– Правильно! Но когда одна закладка сдвигается ЗДЕСЬ, она сдвигается и ТАМ! То есть можно взять камень-двойник сильной закладки у нас и перенести ее из-за Второй гряды, допустим, на Первую и положить на видном месте. Там, где его найдет любой неопытный шныр и от жадности в него обязательно вцепится. Потом, уже в болоте, эльбы ставят в известность Гая, и он перехватывает этого шныра вместе с закладкой. Вариант?

– Вариант, – подтвердила Рина.

– Но могут быть и другие варианты! Этого-то я и боюсь больше всего! – сказала Кавалерия и, больше ничего не объясняя, непонятно глянула куда-то вдаль, где у ворот, циркульно переставляя ноги, шагал Даня, вновь начавший обживаться в ШНыре.

Рядом с Даней тащился Макар и, забегая вперед, выпрашивал у него нож. Нож у Дани был отличный. Подарок Меркурия. Как-то в походе тот увидел, как Даня пытается перерезать ветку новокупленным «китайцем». Меркурий взял у него «китайца» из рук, потрогал большим пальцем сталь, хмыкнул и достал из валенка свой нож. Такой простенький, небольшой. У этого ножа не было ни заклепок, ни пилки, ни встроенного в ручку свистка. Но дерево толщиной в руку он перерезал будто хлеб.

– Сам вытачивал. Когда молодой был. Владей, – сказал Меркурий и, вручив нож Дане, хлопнул его по плечу.

С тех пор главной мечтой Макара было выменять у Дани этот ножик или как-нибудь иначе его спионерить. Но Даня, разумеется, не горел желанием с ним расставаться. Макар знал об этом и доставал Даню бесконечным занудством. Он еще с детства усвоил, что если повторить «дай-дай-дай» десять тысяч раз, то тебе действительно дадут. Или ту вещь, которую ты выпрашиваешь, или табуреткой по голове. Но без ответа ты не останешься, это точно.

Вот и сейчас, в очередной бесконечный раз услышав «дай-дай-дай», Даня не выдержал.