Дмитрий Емец - Глоток огня
– Занятно, – сказал Родион.
– Более чем, – согласился Тот-Кто-Знает-Всё. – В тот же вечер Носко нашел ту Матренину яму, оказавшуюся трещиной в скальнике, а в яме – камень, похожий на его синюю закладку как две капли воды, но только без чудесной силы, разумеется.
– И догадался, что, если стронуть камень с места в одном мире, он точно так же стронется и в другом? – сказал Родион.
– Да. Если сдвинуть камень здесь, закладка сдвинется и там… Если перенести – перенесется. Ты никогда не двигал магнит по стеклу так, чтобы второй магнит двигался по тому же стеклу с другой стороны? В детстве я занимался этим буквально часами.
«Оно и видно!» – подумал Родион, вспоминая про газетный кораблик.
– Ну-ну! А он-то тут при чем? – обиженно произнес Тот-Кто-Знает-Всё, и Родион спохватился, что мысли прозрачны не только у Гая.
– Не буду, – сказал он. – А что стало с этими камнями дальше? Что это была за закладка?
– Да, в общем, никто этого толком и не узнал. Матрена додумалась коснуться одним камнем другого. И когда она свела их вместе… Знаешь Большой овраг?
– Еще бы! Я в нем чуть шею не свернул, – сказал Родион.
– Так вот: прежде там была гора. К счастью, Матрена свела камни, пролетая на пеге на большой высоте, и сразу же бросила их, когда поняла, что сейчас произойдет. Матрена отделалась трехнедельным заиканием и тем, что ребенок родился почти на месяц раньше… Но он выжил. Недоношенные дети часто бывают талантливыми. Лермонтов, Наполеон, Байрон, я, наконец, – скромно произнес Тот-Кто-Знает-Всё.
– А что стало с ребенком после? Остался он в ШНыре? – с внезапным любопытством спросил Родион.
Тот-Кто-Знает-Всё от ответа уклонился.
– Это уже совсем другая история. К камням она не относится, – сказал он.
Высокая волна поднялась из ванны, как язык, вылизнула кораблик и опустила его на колени Родиону.
– Подержи его немного! А то он, кажется, надумал размокнуть, – сказал Тот-Кто-Знает-Всё и вдруг беспокойно заколыхался, обливая Родиона водой.
– Что случилось? – спросил Родион.
– Сейчас разверзнутся небеса, – предупредил Тот-Кто-Знает-Всё. В его голосе восторг смешивался с беспокойством.
– Что разверзнется?
– Ты слышал. Советую держаться. Поспеши!
Родион неохотно взялся за поручень на ванне, со всеми предосторожностями подумав про себя, что Тот-Кто-Знает-Всё слегка вскипел мозгами. Где он тут увидел небеса, когда над ними только желтоватый потолок с подтеками краски?
– А ты не хочешь других тоже предостеречь? – поинтересовался Родион.
– Они все равно не успеют. И опять же, за ними должок. Триш хамил, а Ерш тайком стирал во мне свои носки! Мне это никогда не нравилось! – мстительно произнес Тот-Кто-Знает-Всё.
Он еще говорил, когда небеса действительно разверзлись. Мир, в котором пленный шныр уже начал устраиваться, треснул по швам. Руку Родиона дернуло в сторону, едва не оторвав от плеча. Захрипев от боли, он ухитрился перехватиться. Мгновение спустя его окатило водой. Потом опять окатило, потому что вся ванная тряслась и прыгала, точно кто-то огромный переворачивал ее.
За нос Родиона укусила дверка шкафчика. Мокрое полотенце обхватило его за лицо. Родион замычал и боднул его, попутно отпинываясь от шкафчика, который метался туда-сюда и все никак не мог упасть. Полотенце влепило Родиону затрещину. Он опять боднул его и укусил, болтаясь на поручне. Пока Родион сражался с полотенцем, мир запрокинулся уже в последний раз. Родион свалился в пустую ванну. На него, источая запах жидкого мыла, пролился Тот-Кто-Знает-Всё. Рядом шлепнулся бешеный шкафчик. А еще несколько секунд спустя, когда мокрый Родион вылез из ванны, дверь распахнулась. Ее просто снесли с петель.
На пороге скромно, как зайчик, стоял Дионисий Белдо. Рядом громоздились три здоровенных мужика. Один постарше, два помоложе. По габаритам они легко могли сойти за топорников Тилля, но топорники любят дорогую обувь и дорогие часы. Эти же амбалы были одеты явно скромнее. Но все же Родион не спешил с заключением до тех пор, пока не увидел костяшки на их руках. Костяшки были настолько набиты, что больше походили на огрубевшие конские копыта.
Поначалу Родион удивился, что Белдо ведет себя таким паинькой, но потом заметил, что гигант постарше держит его за ухо.
– Вам это так с рук не сойдет! – шипел Дионисий Тигранович.
Амбал, не меняясь в лице, задрал руку выше. Чтобы не остаться без уха, Белдо вынужден был привстать на цыпочки.
– Ну хорошо! – сказал он быстро. – Может быть, и сойдет!.. И, пожалуйста, без рукоприкладства! Это низменно!
Откуда-то появился Триш. Свою куклу он не потерял, и бодрость духа тоже, а вот выглядел неважно. Видимо, когда небо разверзлось, его пару раз приложило кухонным столом. За Тришем тащился Еж и полз взбешенный Король мусора. Он потерял где-то фантик и два гвоздя и теперь всех подозревал в краже.
Один из амбалов взял Триша за шиворот и развернул к себе. Триш не обиделся. Напротив, радостно изумился.
– Венды! Хозяин, нас, кажись, спасли венды! – ошеломленно прохрипела кукла.
Король мусора угрожающе запыхтел, предупреждая попытку одного из амбалов наступить ему на руку.
– Пнуйцы! – поправил Родион. – Не венды они. Пнуйцы.
– Да, – признал старший гигант. – Я дядя Юра. Это Боря и Никита… Кто тут будет Родион?
– Я!
Дядя Юра посмотрел на Родиона и, хмыкнув, потер подбородок. Лицо у дяди Юры было отчасти сборное. Когда-то ему пришлось близко познакомиться не то с битой, не то с кастетом.
– Тебе привет от дяди Сережи, Лешика и Кузи! Просили передать, что теперь они с тобой в расчете.
– Как там они поживают? – спросил Родион.
– Лечатся, – лаконично ответил дядя Юра и взглянул на Белдо, точно прикидывая, не полечиться ли и ему тоже, за компанию.
– Я сдался добровольно! – торопливо просюсюкал Дионисий Тигранович.
– Да уж, – сказал дядя Юра. – Нам просто повезло, что ты сунулся на улицу и забыл задействовать свои штучки… Ну а там уже механика простая! Заклинание летит две секунды, сглаз – три секунды…
– …а кулак – три удара в секунду! – хором произнесли Боря и Никита.
– При чем тут кулак? Какой кулак? – запищал Белдо, подпрыгивая и рискуя оторвать себе ухо, за которое его продолжали держать. – Я же отдал их вам! Чего вам еще нужно? Можете забрать с собой Младочку и Владочку! Их нельзя надолго запирать в шкафу! У них от этого портится характер, а он, по правде говоря, и так кошмарный. Птаха тоже забирайте! Он, бяка, не погиб смертью храбрых, когда я его об этом попросил!
Голос Дионисия Тиграновича забирал все выше, грозя сорваться на откровенный визг, но так и не сорвался. Внезапно Белдо замолчал и закашлялся. С плеча у Ежа спорхнул шерстяной носочек, который он до этого гладил как котенка. Пролетев по воздуху, носочек мягко заткнул Дионисию Тиграновичу рот.
– Только не вздумайте его кусать! – строго предупредил Еж. – Это мой любимый носочек! Его зовут Бизюлька! Если ты его покусаешь – он взбесится. Если взбесится он – взбешусь я.
Дионисий Тигранович льстиво закивал. Он всегда был понятливый.
Родион оглянулся. Он помнил, что за его спиной находилась ванна, из которой он недавно вылез. Ванна никуда не делась, но он не сразу это понял, потому что она стала совсем крошечной. Почти кукольной. Теперь он, если бы захотел, легко спрятал бы ее в карман.
– Это как? – спросил он ошарашенно.
– ЛЕДЕНЦЫ ОТ КАШЛЯ, – сказал дядя Юра.
– Что?
– Вы были внутри банки леденцов от кашля. Этот друг, – дядя Юра звучно хлопнул Белдо по тощей спине, – прятал вас там. А банку – за трубой кухонной вытяжки.
– Мы сидели в жалкой жестянке из-под леденцов? Все это время? – глухо спросил Триш у своей куклы.
Кукла молча обхватила голову руками и закачалась взад и вперед.
– Я его убью! – сказал Триш тихо. – Дайте мне кто-нибудь секиру! Хотя зачем мне секира? Я могу увеличить отрицательную вероятность, и он сейчас насмерть подавится вылетевшей пломбой!
Белдо умоляюще замычал через носочек.
– Он хочет сказать, что хорошо вас кормил! – расшифровал дядя Юра.
– Замечательно кормил! – умилился Еж. – Иной раз утром просыпаешься, идешь к холодильнику. А в холодильнике все полки забиты майонезом! Двадцать пачек майонеза и ни корочки хлеба! Лопаешь три недели один майонез и ждешь, пока о тебе вспомнят и пришлют хотя бы вермишели!
Шерстяные носки, жилеткой покрывавшие тело Ежа, пришли в движение. Из дальних комнат вырывались все новые и новые носки и, слетаясь к Ежу, кружили вокруг. Триш шевелил пальцами и что-то бормотал, переглядываясь с куклой. Белдо побледнел от скверных предчувствий.
Внезапно один из молодых пнуйцев, зачем-то шагнувший в сторону, завопил и, отлетев на метр, врезался в стену.
