Возвращение Цицерона - Андрей Васильевич Саломатов
— Это чувствуется, — глядя на пенсионера в костюме зайчика, проговорил пожилой сосед в маске вампира.
— Правда, правда, мы праздновали мой день рождения, — сказал ему Клубникин. — Они меня все время зовут к себе на планету грибы собирать. У них в лесу вот такие белые попадаются! — И пенсионер развел руки на добрый метр.
— Начнем, — сказал Фуго своему ассистенту.
— Поехали, — ответил Алеша.
Около часа Алеша с Фуго показывали восхищенным зрителям фокусы. Мимикр превзошел самого себя. Под черным покрывалом он принимал вид всех известных ему животных, предметов и даже совершенно непонятных агрегатов. То прикинется телевизором со встроенной мясорубкой, то микроволновой печью с пропеллером, и каждый раз публика требовала продолжения представления.
За час выступления Фуго так сильно устал, что позабыл, во что ему превратиться, чтобы стать самим собой. И тогда Алеша сказал зрителям:
— Все, выступление окончено. Инопланетянин забыл, как он выглядит. Следующий номер объявит Степан Николаевич.
Но собравшиеся так неистово захлопали и засвистели, что артисты присели на корточки и зажали уши.
И все же обещанный полет, пусть не кипящего, но самовара, состоялся. Увидев, что соотечественник изнемог и вконец раскис, Артур Игоревич поспешил ему на помощь. Он продрался сквозь толпу, взошел на сцену и поднял руки, призывая зрителей к тишине.
— Смертельный номер! — закричал Артур Игоревич. — Самовар, летающий по системе Станиславского![22]
— Это как же? — спросили у него из толпы.
— А так, — ответил Артур Игоревич. — Это значит, во время полета я верю, что мой папа был самоваром и мой дедушка тоже был самоваром. И прадедушка и прапрадедушка. А еще я верю, что мои мама, бабушка, прабабушка и прапрабабушка были птицами. А если я родился от самовара и птицы, значит, я летающий самовар.
Пока Артур Игоревич разговаривал со зрителями, Алеша с Фуго спустились вниз и смешались с толпой. Мимикру хотелось сейчас только одного — лечь на свой любимый диван и поспать часок-другой.
— И зачем вся эта суета? — зевая, спросил он.
— Это же праздник, — ответил ему Алеша.
— Ну, сели бы за стол, хорошо поели, рассказали бы друг другу что-нибудь веселенькое. Это я понимаю, — скучным голосом пробубнил он. — А здесь целая тысяча человек в каких-то дурацких одеждах скачут по деревне как ненормальные, а я им еще и фокусы показываю.
— Так это же карнавал, — сказал Алеша и удивленно посмотрел на своего друга.
— Я, пожалуй, пойду домой, — слабым голосом проговорил Фуго. — Какие-то вы, земляне, взбалмошные. Еды у вас, конечно, много и диваны мягкие, но так вот беситься-то зачем?
А Артур Игоревич закончил говорить и перешел к делу. Он удалился в конец сцены и принял вид большого медного самовара, в котором запросто поместилось бы десять ведер воды. Затем у самовара появились коротенькие крылья, и профессор ботаники басом прогудел:
— Внимание, старт!
Зрители, замерев, ждали, что будет дальше. И тут чудо-самовар тяжело взмахнул блестящими крыльями и вразвалочку побежал по сцене. Артур Игоревич топал, словно лошадь, и так неуклюже подпрыгивал, что собравшиеся начали смеяться. А когда профессор ботаники подбежал к краю сцены, он крикнул: «Поберегись!» — подпрыгнул и плюхнулся прямо на ближайших зрителей.
Хохотали все, кроме пострадавших. Артур Игоревич повалил на землю несколько человек, а сам набил себе на лбу здоровенную шишку. Поднимать незадачливого артиста тут же бросился человек в черном плаще.
— Гражданин, вы инопланетянин? — помогая ему встать, с надеждой спросил любитель фантастики.
— Нет, — кряхтя, ответил Артур Игоревич, который успел принять вид землянина. — Я профессор ботаники.
— Ну признайтесь, вы же прилетели сюда с другой планеты?
— Все мы когда-то прилетели сюда с других планет и здесь нашли свой дом, — уклончиво ответил Артур Игоревич. — Кстати, вы тоже. Просто вы не помните об этом.
— Но ведь вы же мимикр? — не унимался любитель фантастики.
— Голубчик, — укоризненно ответил профессор ботаники. — Я гомо сапиенс, что в переводе означает «человек разумный». Бросьте вы гоняться за инопланетянами. Здесь, на Земле, интересных людей не меньше, чем на других планетах.
После неудачного полета Артура Игоревича в концерте объявили перерыв, и на помост вышли музыканты из деревни Тамшино. Зрители разбрелись по разным местам. Одни пошли перекусить и выпить чаю, другие присоединились к танцующим, третьи ушли на берег, где давно уже запускали разноцветные ракеты и взрывали петарды.
К тому времени Фуго добрался до дома, устало вошел в гостиную и повалился на диван.
— Ну, мы дали, — зевая, проговорил он.
— Чего дали? — не понял Цицерон.
— Дали с Алешей жару, — ответил мимикр. — Еще бы немного, и земляне от любви слопали бы меня как бисквитный торт. А ты все стоишь, железная голова профессора Доуэля?
— Стою, — печально ответил Цицерон.
Фуго хотел было отпустить еще какую-нибудь колкость, но тут в душе у него шевельнулась жалость к роботу, и он пообещал:
— В следующий раз, когда ты получишь тело, я возьму тебя ассистентом. Будешь помогать мне показывать фокусы.
— Спасибо, Фуго, — поблагодарил Цицерон. — Когда у меня будет тело, я обязательно возьму тебя в космическое путешествие.
— А вот этого не надо, — испуганно ответил мимикр и отвернулся к спинке дивана. — Я так здесь прижился, что в путешествие меня можно отправить только связанным и под дулами пулеметов.
А в это время на улице все поголовно пустились танцевать. В разных местах под разную музыку отплясывали старики и дети, молодежь и милиционеры. Вампиры танцевали с Дюймовочками, Кощеи Бессмертные с Аленушками, усатые матрешки кружились со всеми подряд, а докторы Айболиты водили хоровод и пели песни. И только здоровый рыжий детина в рваной майке убежал в овраг и там в одиночестве пустился вприсядку. Правда, ушел он не потому, что ему не хватило пары или никто не хотел с ним танцевать. Просто он стеснялся плясать у всех на виду, а стоять столбом, когда все танцуют, ему было обидно.
Незаметно наступило самое красивое время суток. Солнце наполовину скрылось за лесом и снизу окрасило белые облачка в розовый цвет.
