Евгений Велтистов - Миллион и один день каникул
Картина прекрасно наблюдала все сверху, слышала летящие голоса и делала вид, что ничего не замечает. Конечно, можно и поиграть с девочкой и мальчиком. Но разве это решит самую важную для нее проблему? Как побороть в себе десятилетия гордого одиночества? Как быть полезной людям? Как стать счастливой?
Картина думала, думала и ничего не могла придумать…
Иру окликнули, она ушла домой.
Дыркорыл долго стоял посреди двора и смотрел на Ирины окна. Ему казалось, что она вот-вот выйдет и снова начнется веселая карусель бега. Но Ира не вышла.
Хлеб Дыркорыл прозевал: магазин закрылся.
Отец, конечно, сделал выговор Одноуху. Тот, лежа на диване, приоткрыл один глаз, сказал:
— Я не виноват. Просто Дыркорыл влюбился.
Дыркорыл подпрыгнул на месте, покраснел до самого кончика хвоста.
— Я пробежал тысячу километров, пока ты спал, а хлеба нигде нет.
— Влюбленный поросенок, — хихикнул Одноух. — Сотри грязь с пятачка.
— Дохлый заяц! — не выдержал Дыркорыл, дернув обидчика за ухо.
Одноух вскочил, принял боксерскую позу:
— За зайца ответишь!
Драчунов разнял Нехлебов. И объяснил, что влюбленным имеет право быть каждый, кто не дерется, не ругается и вовремя учит уроки. Но сейчас — луна уже светит в окно, а в дневниках еще не нарисовано солнце.
Одноух пробудился от спячки. Он писал в тетради и с тоской поглядывал на луну.
Так приятно запахнет скоро свежей зеленью. Покататься бы сейчас по траве, поточить о молодую кору зубы. Может, и ему в кого-нибудь влюбиться, стать благородным и чуть сумасшедшим человеком? Но в кого?
Одноух зевнул, огляделся, увидел пустой балкон.
Сегодня все какие-то шальные. Даже Картина загулялась, не вернулась в свое гнездо.
Сельский почтальон
В Ершах объявился необычный почтальон.
Тридцать лет по сельским дорогам гоняла на велосипеде и мотоцикле с сумкой через плечо тетя Наташа, и веселого быстрого почтальона знал каждый мальчишка.
Но вот не только педали, но и собственные ноги стали тяжеловаты для тети Наташи, она собралась на пенсию.
Ждали нового почтальона из центра. Газеты и письма в Ершах разносили школьники. Тетя Наташа сортировала почту, диктовала в далекие пункты телеграммы по телефону.
В свободные минуты почтальонша сидела у окна и беседовала с большой белой птицей.
Картина облюбовала себе дерево возле почты.
Напротив почты находился универсальный магазин, и из него то и дело неслась бравая музыка. Музыкальную страсть Картины сразу подметила тетя Наташа. Почему-то ей показалось, что белая ворона обосновалась возле почты именно из-за музыки.
— Что больше нравится? — интересовалась тетя Наташа. — Марш или вальсы?
Ворона кивнула.
— А мне гармошка, — призналась почтальонша. — Знаешь, как я в молодости частушки пела? Ты небось видела.
Картина помнила и залихватские переборы гармони, не смолкавшие на деревенской улице до рассвета, и частушки со смехом и притопами.
Из дверей магазина вылетели резкие ритмичные звуки, смешались с грохотом проехавшего грузовика, застряли в шлейфе пыли.
— Верка! — грозно позвала тетя Наташа и, когда на крыльце показалась ее дочь, потребовала: — Отключи громыхалку. Поставь нам вальс.
Продавец Вера пожала плечами, удалилась за стеклянный прилавок, но пластинку все же переменила.
Волны вальса понеслись по улице, уплыли в небо, и голубоглазая ворона взмахнула белоснежными крыльями.
— В почтальоны не пошла, — критиковала дочь тетя Наташа. — Культурой обслуживания занялась. А какая у нее культура? Один джаз в голове.
— Ну что вы, мамаша, говорите? — отвечала, услышав критику, из открытого окна Вера. — Ценники на виду, все люди грамотные. Нашли кому жаловаться — сороке.
— Я тебе в книге жалоб запись сделаю! Слышь, Верка?! — крикнула, рассердившись, почтальон, но слова ее утонули в новой модной мелодии.
Тетя Наташа залюбовалась дочерью: какая красивая невеста — отражается в разных зеркалах.
Покупателей в эти ранние часы не было. Три Верки, которых видела в зеркалах тетя Наташа, скучали возле блестящих прилавков.
А почта работала. Машина привезла свежие газеты и письма.
Тетя Наташа привычно раскладывала корреспонденцию.
Стучал в соседней комнате телеграф.
Пришла срочная телеграмма — в село Озерки председателю колхоза, и тетя Наташа расстроилась: в Озерках испорчен телефон, а до села километров пятнадцать. Что делать? Как передать срочные слова? Не потащишься пешком по весенней грязи… Сидеть у окна и ждать, когда проедет мимо какой-нибудь озерковский шофер?
Тетя Наташа поделилась своими огорчениями с Картиной. Та слетела с дерева, уселась на подоконнике, стукнула клювом о раму: «Кар!»
— Неужели сама отнесешь? — догадалась тетя Наташа и даже попятилась от такой смелой идеи.
«Кар-р-р!» — решительно подтвердила Картина: кор-рес-понденцию доставлю, не беспокойтесь, раз такая неприятная сложилась картина.
— Ты Озерки как будто знаешь… — размышляла вслух почтальонша. — По прямой, по воздуху, туда километров восемь будет. И правление колхоза, может, знаешь, где стоит.
Картина кивком подтвердила, что знает: правление, конечно, на площади стоит.
Тетя Наташа хлопнула в ладони, хотела обнять свою спасительницу, но постеснялась.
— Возьми. — Она протянула телеграмму и квитанцию. — Расписку не забудь!
Белый почтальон уже летел над крышами, держа в клюве срочную депешу. Сильные крылья беззвучно рассекали воздух, но Картина ощущала его упругость каждым своим пером. Она торопилась, понимая важность поручения.
«Вы что — не видите, что в клюве не простая бумаженция?! Это же те-ле-грам-ма! Срочная бумага! Печатными буквами пишется на тонкой ленте и приклеивается к бланку с двумя „м“! Телеграмма».
«Эх, мелкие птахи! — размышляет про себя белая ворона, встречая крылатых собратьев. — Что вы понимаете в почтовом деле? Как пишется слово „телеграмма“?»
Тянулись поля и перелески. Разбрызгивая грязь, неслись по петлям дорог машины. Картина летела напрямую, заставляя сворачивать встречных птиц.
Три озерка среди ельника.
За ними — большое село.
Самая просторная крыша, блестящая издали на солнце, — это правление, где ждет телеграмму председатель Федосов.
Сквозь стекло Картина с трудом разглядела в продымленной комнате несколько человек и дала о себе знать.
На стук распахнулось окно, из него повалил густой дым. Можно было подумать, что в комнате пожар. Но опытная ворона прекрасно знала, что во время совещаний из служебных помещений струится табачный дым.
— Никого нет! — сказал распахнувший окно человек, равнодушно взглянув на ворону.
Картина настойчиво долбанула раму.
— Не мешай работать! — махнул человек.
— А ну погоди, — отстранил его председатель совхоза, — не видишь — бумага?!
И протянул руку.
Картина, признав председателя, позволила взять телеграмму.
— Да это же мне! Депеша… Молодец птица! — И председатель внимательно оглядел Картину. — Никак ты наша, берниковская? А?
Картина важно наклонила голову и протянула лапой квитанцию.
— Надо расписаться? — весело поинтересовался председатель и, вынув карандаш, поставил лихой росчерк. — Благодарю за срочность, уважаемая! Прошу беспокоить нас в любое время! Будем очень рады. — И крикнул через плечо: — Зерна дайте почтальону!
Но почтальон уже улетел.
Председатель проводил ее долгим взглядом, вспомнил сломанный телефон, старую тетю Наташу и обо всем догадался.
— Кончать совещание! — приказал председатель. — Всем — по рабочим местам! И открыть окна! Забыли, что на дворе весна?!
На весенних радостных крыльях возвращалась в Ерши Картина. Впервые в жизни выполнила она такое поручение. Значит, людям нужна ее способность летать… Так приятно лететь, когда знаешь цель.
Тетя Наташа ахнула, когда увидела подпись председателя Федосова, погладила птицу по голове:
— Устала, бедняжка?
Картина легко взлетела на почтовое дерево.
— Верка! — закричала почтальонша так пронзительно, что продавщица, бросив покупателей, мигом выскочила на крыльцо. — Заводи марш, Верочка! Самый распрекрасный марш!
Вера ничего не поняла, но в магазине тотчас грянул во всю мощь труб боевой марш.
Картина неподвижно замерла на ветке. Она была растрогана.
Пионеры еще не приходили за почтой. И тогда новый почтальон взялся разносить письма. Картина указала розовым клювом на пачку корреспонденции.
— Погоди, — спохватилась тетя Наташа, пересчитав письма. — Как ты узнаешь, кому какое? Ерши большие, улиц много, а на почтовых ящиках номера квартир.
Тут Картина совсем изумила почтальоншу, дав понять, что она обучилась грамоте. Взяла конверт с номером дома три и квартирой четыре и простучала клювом семь раз.
