Кир Булычев - Война с лилипутами
– Что? Вас били? – возмутился Пашка. – Детей били?
– И правильно делали, – сказала рабыня. – Если нас не бить, мы распустимся, вообще ничего делать не будем. Я это знаю. Человек только из-под палки и работает.
– А ты здесь яблоками жонглировала, – спросила Алиса, – тоже из-под палки?
– Если не тренироваться, – рассудительно ответила девушка, – то разучишься. А разучишься, никому не будешь нужна. Вот тебя и отправят в подземелье горную пряжу чесать. Там ты от кашля и помрешь. Там все помирают.
– Темная сила! – сказал Пашка. – Откуда только тебя привезли!
– Погоди, Пашка, не мешай человеку, – остановила его Алиса.
– Я могу и не рассказывать, – заявила девушка. – Чего я буду рассказывать, все равно твой Паша не верит.
– Рассказывай, – смилостивился Пашка. – Только коротко и правдиво.
– А я по-другому и не умею.
Девушка хлопнула себя по щеке – убила комара. Потянулась, зевнула, прикрыв рот ладошкой – видно, хотела спать, но не могла признаться в этом, потому что остальным было интересно слушать ее рассказ.
– Потом нас всех, – продолжала 3аури, – и сытых и голодных, гнали на работу. До обеда. Кого в поле, кого в мастерские – каждому работа найдется, даже самому немощному, даже самому маленькому.
– А какая работа?
– Обыкновенная. Тростник резать, грядки перекапывать, вредителей с листьев собирать, мешки с удобрениями носить – мало ли работы в поле?
– И за вами взрослые смотрели?
– Не дети же! – Заури даже рассмеялась. – Потом, как пообедали, кто обратно на работу, а кто в школу. Я в школу ходила, я умная, потому и живая, а которые глупые и в школу не ходили, они обязательно помирали – от усталости. А я в школу ходила, вот теперь считать умею и немного читаю.
– Значит, ты в школе училась читать и писать?
– Я в школе много чему училась, – сказала девушка. – В школе человека на все пробуют – вдруг в нем выгодная способность отыщется, и тогда его можно будет дорого продать. Нас и считать учили, и рисовать, и бегать, и прыгать – все пробовали.
– А ты хотела отличиться? – спросила бабушка.
– Конечно. Я хотела, чтобы меня продали.
– Зачем? – удивился Пашка. – Ведь это унизительно!
– А ты хотел, чтобы я на всю жизнь осталась на сиенде, чтобы каждый день до самой смерти гнула спину над грядками и рассадой? Чтобы меня бил кнутом надсмотрщик? У нас, у рабов, одна надежда – чтобы тебя выгодно продали. На другую планету. А я мечтала еще, что попаду в другой мир, что стану сама богатая и куплю билет на звездный корабль, буду на нем летать от планеты к планете и буду искать моих папу и маму. Они, наверное, и не знают, что я живая. Они, наверное, думают, что я давно уже умерла… – И Заури снова зарыдала.
Все ждали, пока она успокоится. «И это странно, – подумала Алиса. – Такого быть не может! Сидит на веранде Аркашиной дачи девушка, очень красивая, худенькая, черноволосая, и плачет, потому что она – рабыня и даже не знает, есть ли у нее родители».
– А как получилось, что ты стала жонглировать? – спросила бабушка Лукреция.
– Очень просто, – сказала Заури. – Мы проходили спортивные испытания. Прыгали, бегали, подтягивались, кидали разные предметы. Господин наставник развития тела приказал мне гнуться и прыгать. А потом дал шарики кидать. И потом говорит: «Очень интересно, в этой паршивке что-то есть». Он доложил моей комнатной госпоже, а комнатная госпожа самому Панченге Мулити, господину хозяину сиенды.
– А потом?
– Давайте перенесем разговор на завтра, – предложила симферопольская бабушка. – Уже совсем поздно, а у нас был такой длинный и трудный день.
– Нет, бабушка, пожалуйста! – взмолилась Алиса. – Еще совсем немножко осталось. А завтра некогда будет.
Бабушка развела руками.
– Давай рассказывай! – велел Пашка рабыне.
– Мне сразу лучше стало жить, – продолжала девушка. Она даже закрыла глаза, так ей приятно было вспоминать те дни, что последовали за открытием ее таланта. – Меня стали кормить лучше других. Мне мясо стали давать и сахар, представляете?
– Представляю, – сказал Пашка.
– От сахара только вред один, – вставил Аркаша. – Многие врачи советуют не есть сахара.
– Плохие врачи, – сказала Заури. – Вы их не слушайте.
– Значит, тебя отделили от остальных детей? – спросила бабушка.
– Да. Так всегда делают. Если видят, что рабыня выгодная, что ее можно будет хорошо продать, ее обязательно отделяют.
– А куда можно человека продать? – спросил Аркаша.
– У нас на планете много желающих. И даже с других планет на сиенду приезжали. Мало ли кому люди нужны.
– Сумасшедший дом, – сказал Пашка. – Сколько живу, столько удивляюсь и возмущаюсь. Человечество уже освоило половину Вселенной, наука ушла так далеко, что не видит собственного хвоста. А где-то в уголках таятся дикие нравы, рабские планеты и какие-то страшные разбойники. Нет, я решил твердо – иду в Патрульное училище! Буду патрульным разведчиком! Посвящу жизнь борьбе со всякими подонками и мучителями.
– А пока лучше кончи школу, – сказала Алиса. – Светлана очень тобой недовольна. И знаешь почему?
– И знать не хочу. В конце концов, не все ли равно, где ставить запятые. Я их совсем скоро отменю – и людям удобнее, и учителям.
– Кто же тебя учил, девочка? – спросила симферопольская бабушка у рабыни.
– Сначала наставник с нашей сиенды, а потом господин Панченга Мулити призвал из города наставника Трибуци. Он меня учил. И еще меня стали учить космолингве.
– Расскажи, пожалуйста, подробнее, – попросила симферопольская бабушка, – чему же тебя учил наставник из города?
– Как чему? Все тому же. Он учил меня кидать круглые вещи – яблоки, шары, а потом палки, булавы и даже горящие факелы. Три, четыре и так далее. Я могу кидать девять яблок – только небольших.
Все смотрели на бабушку и ждали, что она еще скажет. Но бабушка ничего больше не сказала. Она сидела за столом и смотрела перед собой, глубоко задумавшись.
– Досказывать? – спросила наконец Заури.
– Расскажи, как ты попала на тот корабль, – попросил Аркаша.
– Господин наставник из города не заставлял меня работать в поле и бил меня очень редко, только когда я теряла предметы, которыми жонглировала. Хороший наставник.
– Ничего себе хороший, – проворчал Пашка. – Дай срок, я до него доберусь!
– Нет, хороший! Ты не знаешь, какие бывают плохие, – сказала Заури. – Он меня все учил и учил. А потом позвал к себе, а там стоит совсем незнакомый господин. Такой странный господин, что я даже сначала испугалась. У него очень черные и густые брови, глаза светлые-светлые, а нос…
– А нос вот такой! – неожиданно вмешалась бабушка и показала двумя загнутыми пальцами, какой горбатый нос у того человека.
– Ты что-то знаешь, бабушка? – спросила Алиса.
– Нет, только подозреваю, – ответила та.
– Господин показался мне страшным, – продолжала Заури. – Он велел показать, что я умею делать. Я очень старалась и от страха уронила одну булаву. Мой наставник хотел меня побить, а тот, с черными бровями и сломанным носом, приказал меня не трогать. И вообще пальцем до меня не дотронулся. Он сказал, что я ему подхожу. И улетел к себе. А мне дал конфету, честное слово! Я до сих пор фантик храню…
Девушка провела пальцами по груди, но тут вспомнила, что она уже совсем не та, что была вчера, и если ее фантик и сохранился, то в тех лохмотьях, которые она оставила у кабины.
Заури сразу опечалилась. Алиса сказала:
– Ничего страшного. Завтра утром ты найдешь свое бывшее платье, оно никому не нужно и лежит возле кабины. И возьмешь оттуда свой фантик. Если, конечно, найдешь его.
– А почему не найду?
– Потому что он очень маленький.
Заури вздохнула – видно, ей в самом деле жалко было фантик. Потом она закончила свой рассказ:
– Господин Панченга Мулити долго разговаривал с наставником, потом мой хозяин сказал, что меня посылают учиться в Галактическое цирковое училище. Чтобы я вела себя там хорошо и слушалась господина начальника. Потому что он вложил большие деньги в мое образование и надеется, что я верну ему этот долг. Я ему была так благодарна… я поцеловала его сапог…
– Что? – грозно возопил Пашка.
– Так полагается, – сказала Заури, – в этом нет ничего особенного. Другие рабыни, постарше, еще больше делают… Мне дали провожатых до космодрома, там посадили на лайнер, и я летела и летела… Это было очень интересно. Вы не представляете, что такое космический лайнер!
– Представляем, – сказал Пашка.
– Тогда тем более – вы понимаете. Меня кормили три раза в день. Так не бывает!
– Да, так не бывает, – согласился Пашка, который решил больше с этой девушкой не спорить.
– Мы летели, и вдруг – звон! Что-то гремит, а капитан корабля велит всем оставаться в каютах, потому что на нас напали! Мы все испугались и попрятались по кабинам. А потом было совсем страшно, потому что какие-то чужие люди с пистолетами врывались в кабины, вытаскивали нас, обыскивали и все отнимали. А если кто-то сопротивлялся, они убивали его. Я сама видела!
