Уильям Котцвинкл - Супермен III
Супермен еще раз оглядел комнату, суперзрением он проник в самые мелкие и незначительные детали. Что он ищет? Почему ему так не по себе?
Зазвонил телефон, и он вскочил со стула. Его движение было таким сильным, что вся комната, казалось, пошатнулась. Услышав, что Лина взяла трубку в кухне, он начал ходить по комнате, как зверь в клетке, и потом, в изнеможении, сел на диван.
Лина вбежала из кухни и выпалила:
— Супермен, там, на Старом мосту, несчастный случай. Прицеп грузовика отскочил и перевалился через парапет. Он висит на той стороне, а шофер все еще в кабине.
Супермен посмотрел на нее, но не двинулся с места.
— Некуда торопиться, — сказал он, и Лина взглянула на него с изумлением.
— Но мост…
— Разве я не поспею туда вовремя? — улыбнулся он и похлопал рукой по дивану. — Садитесь, отдохните.
Лина поняла: Супермен знает свое дело. Настойчивость, с которой она просила его поторопиться, наверное, была очень наивной. Обладая такой скоростью, он, конечно, мог не спешить.
Он обвил ее рукой.
— О, — подумала она, — он действительно очень скор.
— Трудно поверить, — сказал он, — что к такой великолепной девушке, как вы, никто не рвется в дверь на свидание.
Она взглянула на него. Его голубые глаза, всегда казавшиеся такими глубокими и бесконечно спокойными, стали теперь другими, более близкими.
— Я не могу себе этого представить, — сказал он, крепче ее обнимая.
— Послушайте, вы уверены, что ничего не должны сделать с этим мостом?
Почему она вдруг испугалась его? Разве его внимание страшно? В конце концов, он же Бог, разве не так? Он ведь не человек! А глаза его стали вдруг странными, такими далекими и холодными. Они были уже не голубыми, скорее, зелеными.
Зелеными, как эта штука, которую они дали ему сегодня. Ее нервный страх еще усилился.
— Мост, — повторила она. — Разве вы…
— Мост?
Он рассеянно взглянул на нее. Потом зеленый оттенок исчез из его глаз и откуда-то изнутри вернулось голубое.
— Да, мне пора отправляться!
Он выбежал из дома и взвился в небо. Великий момент ускорения наступил, но он тут же испугался, что упадет, проснется и обнаружит, что летит без крыльев к своей смерти.
— Возьми себя в руки, — сказал он себе, ввинчивая кулак в плотно упакованную атомную силу. Облака разошлись и над Смоллвиллем прогремел гром, когда он молнией промчался по небу.
Он подлетел к мосту и начал спускаться в тот момент, когда пара водолазов вытаскивала из воды полумертвого шофера, а сам грузовик ушел на дно реки.
Он спустился рядом с спасательной командой.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Теперь уже мало чем, — сказал шериф, глядя на водителя грузовика, сплевывавшего воду и мало-помалу приходившего в себя.
— Он прямо пропорол меня, — шофер посмотрел вокруг, на зияющую дыру в мосту. — Я потерял его?
— Потерял, — подтвердил шериф.
— Босс с меня взыщет за убытки, — сказал шофер. — Я буду работать даром следующие десять месяцев.
Шериф посмотрел на Супермена:
— Если бы вы появились минутой раньше, вы спасли бы этот грузовик. Ну… — он вздохнул, поняв, что не смеет упрекать Супермена, который, вероятно, где-то еще спасал кого-то, — что-то потеряешь, что-то выиграешь.
— Я потерял его, — сказал водитель грузовика, все еще лежа в луже воды и грязи, — 8 тонн продуктов… салат… помидоры…
— Успокойся, не бери в голову.
— Сколько-то цветной капусты… и много другого…
Стальной Человек вдруг повернулся и улетел.
Он летел по ночному небу над океаном, через разные пояса времени, пытаясь привести в порядок свои мысли. Под ним лежал Великий океан, такой же мощный, как он сам, бесконечный, таинственный, как таинственно его происхождение и судьба. Он летел и любовался его бурной природой и радовался, что сам он такой же — непредсказуемый и недоступный руке человека.
— Я правлю этой планетой, — сказал он себе на лету.
Глаза его были зелеными, как море, и по ним пробегали бури эмоций, налетавших и исчезавших жестокими волнами. Он никогда не позволял себе наслаждаться своим величием, всегда подавлял это чувство. Но почему?
Почему не вести себя так, чтобы Земля помнила? Почему не поступать, как властелин, каким он является?
Его сверкающие зеленые глаза хорошо сочетались с другой зеленью — цветом его одежды, так как ее яркие синие и красные цвета стали зелеными после близости с мрачным куском Криптонита.
Он пересек Атлантику и начал спускаться к Италии. Его путь был бесцельным, но он наслаждался именно этой бесцельностью. Стальной Человек может делать, что хочет. Бог поступает, как ему угодно, без всякой причины.
Внизу, на улице города Пизы, гораздо более простой человек как раз открывал свою лавку сувениров. Внутри стояли рядами пластмассовые Пизанские башни, наклонные, как настоящая.
— Привет, друзья, — сказал он башням, раздумывая о том, сколько туристов купит их сегодня. Его престарелой матери нужен был новый слуховой аппарат, а жена хотела моторную лодку.
— Купите сувенир — башню, — сказал он, обращаясь к улице, где появились уже ранние утренние туристы, рыскавшие вокруг. — Возьмите домой хорошенькую башню, падающую, как настоящая…
Он указал на свои обожаемые сувениры, источник его дохода.
В небе появилась синевато-зеленая тень.
Туристы завертелись со своими камерами, чтобы сделать снимки. Это же СУПЕРМЕН!
— Что он здесь делает?
— Спасает кого-нибудь, можете быть уверены!
Но он, со странной ухмылкой на лице, летел прямо к Башне. Одним движением руки он. выпрямил давно падающее здание. Оно хрустнуло и застонало, но осталось в прямом положении, и даже линия неба из-за нового силуэта Башни показалась искаженной.
— Mama mia, — простонал продавец сувениров, все достояние которого мгновенно потеряло цену — его башни не воспроизводили более оригинал.
Зеленовато-синий контур Супермена взвился над ним в вихре ветра.
— Суперкретин! — заорал продавец, грозя небу кулаком. — Stronzo[12]!
Продавец истерически бросился к своему стенду сувениров и, издав вопль, начал сбрасывать свой товар на пол.
— Хлам… куча хлама…
Он сел посреди обломков башен и заплакал, а туристы и горожане продолжали таращить глаза на безупречно прямой символ города Пизы.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Следующие несколько дней были самыми странными в жизни Супермена. В Мельбурне он с идиотской улыбкой на лице исполнил чечетку и ускорил тем землетрясение. В Англии, над Дартмуром, где происходил международный фестиваль девочек-скаутов, он написал кое-что на небе, наполнив голубое пространство гигантскими непристойными изображениями.
В Греции, на открытии Олимпийских игр, последний бегун получил факел и начал подниматься с ним по ступеням. Неприкосновенный в течение десятилетий огонь путешествовал в течение семи дней, пройдя расстояние 970 миль. Теперь настал великий момент — пламя должно было зажечь Церемониальный Пьедестал. Но когда бегун наклонился с факелом, появился самый сильный человек в мире, Супермен, и задул факел. Смущенный и расстроенный бегун вынужден был вернуться, сбежать вниз по ступеням и снова поджечь факел.
Ненормальные поступки такого рода заставили весь мир недоумевать: что случилось с Суперменом?
— Я скажу вам, что с ним случилось, — сказал Росс Уэбстер, обращаясь к своим помощникам, заседавшим за столом. — Это действует Криптонит. О'кей, он не убил его, но превратил в эгоистичное, неуживчивое, коварное, полусумасшедшее существо. Иначе говоря…
— Он нормален, — сказала Вера.
— Это верно, — подтвердил Уэбстер. — И теперь, когда Супермен бросил свое занятие Доброго Человека…
— Мы можем приступить к делу с нефтью, — продолжила Вера.
В комнате, примыкавшей к залу заседаний, сидела Лорели Амброзиа, занимаясь своим ежедневным чтением. Она только что подчеркнула абзац в «Критике чистого разума» Канта, а теперь взялась за другую книгу — «Бытие и небытие» Сартра. У большинства людей, которые попытались бы прочесть эти книги, очень скоро возникло бы чувство унижения и глубокой депрессии. Сложность мысли в любом отрывке из Канта или Сартра может вызвать морскую болезнь, а через несколько страниц вам покажется, что на вас напали муравьи.
Как же тогда могла читать эти книги Лорели Амброзиа? Ясно, что она была гораздо умнее, чем старалась казаться. Из соседней комнаты до нее донесся голос Росса Уэбстера. Она быстро спрятала тяжелые тома в сумку и приняла вид дремлющей бездельницы.
Вошел Росс Уэбстер в сопровождении Веры и Гаса.
— Привет, милый, — сказала Лорели. — Я тебе мешаю?
— Нет, оставайся, — сказал Уэбстер, — может, научишься чему-нибудь.
