Уильям Котцвинкл - Супермен III
Мистер Стокис поддержал речь своей жены жестом сломанной руки.
— Сломана летящим кирпичом, — сообщил он проходившему мимо юноше, как бы представляя факты судье.
Он плелся по прихожей, все еще полный воспоминаний об урагане; даже ночью он видел во сне куриные перья и плавающие балки. Неудивительно, что его адвокат сможет настаивать в суде на неизлечимом умственном повреждении.
— Мы взяли лишних пятнадцать уроков танцев, — сказала миссис Стокис, не обращаясь ни к кому в отдельности и имея в виду Танцевальную Программу Осеннего Урожая, в рамках которой она и ее муж учились танцам в Столице, в местном танцевальном зале, где пожилые супружеские пары входили в невообразимые расходы, чтобы овладеть танго. Теперь миссис Стокис не могла танцевать из-за гипса и особенно гипсового воротника, препятствовавшего ей драматически склонять голову во время поворота в танго.
Она взыщет с «Дейли Плэнет» за потерянные уроки танцев и больше, гораздо больше. Во время бури пропала ее колумбийская шаль, блузка с индейской вышивкой и лифчик. Кроме того, она перенесла личное унижение, оказавшись полуголой у какого-то публичного здания, где множество мужчин, занесенных туда ураганом, насмехались над ней. Ее адвокат все это ей объяснил.
— А я — скромная женщина, — говорила она теперь, способная смотреть только прямо перед собой.
К ней направлялась мисс Гендерсон из Отдела распространения.
— Открывайте ваш бумажник! — повторила миссис Стокис, устремив взгляд на мисс Гендерсон.
— Простите, миссис и мистер Стокис, это же не вина «Дейли Плэнет»! — Гендерсон сочувственно положила руку на плечо миссис Стокис.
— Не притрагивайтесь ко мне, — сказала с горечью миссис Стокис, думая о пропавших зря уроках танго, о сломанных ногах и шее, о сомбреро, которое подарила ей мисс Гендерсон, а ремешок его почти задушил ее, когда шляпа слетела с ее головы от ветра, мчавшегося со скоростью 200 миль в час.
— Мистер Стокис, — сказала мисс Гендерсон, оборачиваясь к Стокису, — вы же знаете, что это не наша вина.
— Я знаю, что меня сбил летящий кирпич, — Стокис снова поднял руку и хлопнул мисс Гендерсон по плечу. — А теперь отодвиньтесь…
Он вкатил суровую миссис Стокис в дверь кабинета Перри Уайта.
— Какого дьявола? — спросил Уайт, обернувшись и не узнавая ни мистера Стокиса, ни его жену.
Миссис Стокис сердито стукнула пальцами своих голых ног, торчавшими из гипса.
— Бинго-Джинго! — Ее щеки ходили ходуном. — Конкурс!
Мистер Стокис выступил из-за инвалидного кресла, стукнув гипсом.
— Мистер издатель, шея моей жены находится в таком положении всю дорогу от Колумбии. Она ест через соломинку, и вам придется дышать так же, когда мы выиграем процесс.
Стокис кивнул, и его плечо поднялось в воздух, как ласт.
— Они попали в этот ужасный ураган в Колумбии во время призовой поездки Джинго.
— Это все вы с вашим Джинго, — пробурчал Уайт, вслед за тем немедленно перейдя к обороне, ибо ему постоянно предъявляла претензии масса народу.
— Это не вина «Дейли Плэнет»! — рявкнул он на Стокиса. — Это было Божье Деяние.
Мистер Стокис гордо смотрел вперед, пытаясь в тоже время смотреть на Уайта:
— Случилось так, что мы были в церкви…
— Это верно, — сказала миссис Стокис. — Так что не пытайтесь связывать это Божье Деяние с нами. Мы — налогоплательщики-пресвитерианцы.
Мистер Мори Стокис закрыл глаза, в его уме всплыло печальное воспоминание о церкви, внезапно исчезнувшей за завесой ливня, и о миссис Стокис, взлетевшей в воздух вместе с сомбреро; потом замелькали куриные перья, двери, упряжь ослов и множество других летавших над ним вещей, и в том числе индейский лифчик миссис Стокис с вышивкой.
— Я никогда не была так оскорблена и унижена…
Миссис Стокис пыталась жестикулировать своим подбородком, выдвигая его вперед над металлическим ошейником.
— Вы не можете стоять на сломанной ноге, — сказал Уайт.
— Вы правы, черт вас возьми, — подтвердил мистер Стокис, выдвигая вперед свой гипс. — И Милдред не может. Бедная женщина сидит весь день в заключении как канарейка, в клетке. О, вы заплатите за это, не беспокойтесь!
Напротив окон кабинета Перри Уайта Кларк Кент поднял глаза, оторвавшись на минуту от своей пишущей машинки. Но вряд ли он обратил внимание на зрелище, которое представляли собой мистер и миссис Стокис. Он печатал статью, имевшую для него большое значение.
«Старые знакомые вдруг кажутся такими же, как когда-то. Самая красивая девочка в школе — и сейчас самая красивая девушка…»
Зазвонил его телефон, и на проводе была самая красивая девушка собственной персоной.
— Кларк, — сказала Лина Ланг, находясь в своей кухне в Смоллвилле, далеко от Столицы, — Рики ужасно возбужден. Он сказал всем ребятам, что на его день рождения в следующую среду придет Супермен.
Бедный мальчик, чей волнующий полет с Суперменом стал осуществившейся мечтой его жизни, стоял рядом с ней. Он хотел еще, жаждал неба в свой день рождения и думал: спросить-то можно… А его мать, кажется, была совсем не прочь позвонить мистеру Кенту.
— О'кей, я знаю, что поступаю плохо, — сказала Лина, — но если наступит среда, а Супермена не будет? Ты знаешь, какими жестокими могут быть дети.
Кларк знал, как часто в детстве в него швыряли камни, как те, кого он считал друзьями, смеялись над ним. Как ни силен он был Стальной Ребенок, это все-таки было больно. Камень мог пролететь мимо, но обида оставалась.
— Если так, Лина, — сказал он, — я думаю, что смогу поговорить с Суперменом. Ты же знаешь, я хорошо с ним знаком.
Он помолчал, обдумывая, правильно ли поступает, потом решился:
— Супермен будет у вас в среду.
Лина подпрыгнула от радости на своем кухонном стуле.
— Прекрасно, мы угостим его такой домашней пищей, какую он давно не ел. Скажи Супермену: мы думаем, что он замечательный!
Она помолчала, тоже обдумывая, правильно ли поступает, потом решилась:
— Но ты лучше всех, Кларк!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Сумасшедший ученый, работавший в компании «Уэбко», принес поднос из своей лаборатории в комнату ожидания, где сидел Гас Горман. Ученый поставил поднос на стол перед ним. На подносе было блестящее зеленое вещество, поверхность которого напоминала лаву.
— Вот, пожалуйста. Не могу представить себе, зачем оно вам.
Он ждал, что Гас хоть намекнет. Насколько он мог судить, вещество было почти так же бесполезно, как лапка лягушки.
Но Гас жадно смотрел на вещество. Хотя его создали в лаборатории, оно казалось чуждым, как то, что в его повторяющихся снах бросалось на него из темноты в туннеле метро.
Гас легко прикоснулся к нему, его нервные пальцы дрожали. Сумасшедший ученый вернулся в свою лабораторию. Он делал уже много странных вещей для Росса Уэбстера и иной раз предпочитал не знать, зачем они. И теперь было так же. Во всяком случае, он мог вернуться к своей исследовательской работе над низкокалорийным хлебом — белый хлеб должен был создаваться целиком из бумаги.
Дверь лаборатории закрылась. Гас Горман остался один с Криптонитом.
— Несимпатично выглядит эта штука.
Он покачал головой, взял вещество в руку и вышел из Исследовательского отдела. В отличие от сумасшедшего ученого он хорошо знал, для чего оно предназначено, и ему не очень приятно было думать об уничтожении Супермена. Супермен был хороший парень, носил легкие ярко-красные туфли.
— Но если меня спросят, я только выполнял приказы. Я ведь просто служащий.
Его йо-йо, экземпляр из грецкого ореха, крутилась у пола. Он прошел с ней вниз через холл, где на него смотрел весь персонал «Уэбко», пластмассовые головы вертелись в своих кабинах. Праздничная рубашка Гаса развевалась, а его крокодиловые штаны поскрипывали. Йо-йо жужжала, и он уходил.
— Просто еще одно лицо в толпе, и все. Такое же, как все в «Уэбко».
Супермен несся над аграрными областями Америки, вызывая у замечавших его фермеров крики удивления, а диспетчеров воздушного транспорта, и без того свихнувшихся, доводя до полного безумия.
На этот раз это не была сверхчеловеческая миссия, и она вообще не соответствовала его величию. Она просто доказывала, какой он хороший — ибо он летел на день рождения Рики Ланга. Хотя, возможно, он делал это вовсе не ради Рики.
Он начал спускаться к Смоллвиллю, его красный капюшон похож был на хвост кометы. Лина сказала Кларку Кенту, что встретит Супермена на углу Главной улицы в центре города; оттуда, сказала она, они пойдут с Рики покупать подарок. Теперь, когда Супермен спускался к главной улице, он видел весь город, всех его граждан и должностных лиц, в том числе мэра Эдварда Фогарти (Честного Эда). Мэр Эд, увидев спускающегося Супермена, снял шляпу и замахал ею: это был сигнал оркестру Смоллвилльской школы начинать играть.
