Алека Вольских - Мила Рудик и руины Харакса
Хоть учитель и носил фамилию Воробей, меньше всего его голос был похож на чириканье маленькой верткой птички. Скорее, этот бас напоминал раскаты несущейся с гор снежной лавины.
— Итак, — провозгласил учитель, принявшись вновь мерить шагами аудиторию, — что мы с вами будем изучать на моих уроках?
Профессор Воробей окинул взглядом учеников и, неожиданно вскинув обе руки до уровня плеч, воскликнул:
— Левитация!
Меченосцы разом ахнули, когда почти все не занятые ими стулья взмыли к потолку. Свободные парты на пару пядей приподнялись над полом. И даже тяжелый учительский стол, пусть на мгновение, но обрел невесомость. Черная островерхая шляпа, лежащая на столе, однако, даже не шелохнулась. Длинные завязки шляпы совершенно безжизненно свисали с кромки стола. Кинув подозрительный взгляд на странный головной убор, профессор вновь озадаченно хмыкнул, но тут же переключил свое внимание на учеников.
— Левитация — вот что мы с вами будем изучать, — сообщил с невозмутимой улыбкой он. — Полеты не во сне, но наяву — вот наша с вами задача, господа студенты!
— Что-то мне уже летать расхотелось, — тихо пробормотал слегка ошалелым голосом сидящий впереди Милы Мишка Мокронос.
— Как вы думаете, господа студенты, — продолжал между тем учитель, — что легче: поднять в воздух себя или проделать то же самое с посторонним предметом? Вы, юноша!
Указательный палец профессора смотрел прямо в лицо сидящего за первой партой Кости Мамонта.
— Э-э-э… — от неожиданности промычал тот и неуверенным голосом предположил: — Наверное, зависит от того, какой предмет: большой или маленький.
Профессор Воробей отрицательно покачал головой.
— Неверный ответ, юноша. — Он снова ткнул пальцем в Костю. — Ты, юноша, в несколько раз меньше меня, но неужели ты думаешь, что мне будет труднее оторвать мое тело от земли, чем тебе твое? А?
Костя промычал что-то нечленораздельное и ответил:
— Нет… наверное.
— Определенно нет! — громовым раскатом своего голоса поправил его профессор. — Вес — фактор несущественный. Малозначительный, я бы сказал.
Учитель подошел к своему столу, сложил руки на груди и, склонив голову, уставился задумчивым взглядом на черную шляпу с завязками. Потом склонил голову в другую сторону, словно рассматривая шляпу с разных сторон, потер указательным пальцем двойной подбородок и в очередной раз озадаченно хмыкнул. Затем повернулся к шляпе спиной и размеренным шагом направился в противоположную от стола сторону, на ходу возобновляя лекцию.
— Вес — крайне незначительная деталь в данном аспекте дела, — вещал огромный, как гора, профессор. — Не силой мышц мы будем поднимать тело над землей, а левитацией. Ле-ви-та-ци-ей! — по слогам произнес профессор, и только тут ребята заметили, что, не прилагая с виду никаких усилий, учитель с совершенно невозмутимым видом вышагивает вовсе не по полу, а по воздуху, словно поднимается вверх по лестнице. — Какая разница, спросите вы меня. А я вам отвечу, господа студенты. Разница в том, что левитировать вовсе не то же самое, что поднимать. Левитировать — значит, сделать тело почти невесомым. Легким!
Профессор Воробей, остановившись в воздухе где-то на уровне голов сидящих за партами меченосцев, повернулся назад и так же неторопливо зашагал по воздуху вниз.
— Однако должен заметить, что делать тело легким — это процесс, который нужно тщательно контролировать. В первое время многих из вас придется возвращать с небес на землю. В прямом смысле. Тело, лишенное веса совершенно, — это уже не левитация, это уже полет в космос. А нам это надо? Нам это не надо. Это не наш профиль.
Мила с Ромкой, тайком улыбаясь, обменялись взглядами: манера профессора задавать вопросы и самому же на них отвечать показалась обоим забавной.
— Возвращаюсь к своему вопросу, — сообщил профессор, вновь коснувшись ногами пола. — Что легче: левитировать себя или посторонний предмет? Есть мнения?
Поверх очков в черепаховой оправе профессор обвел взглядом класс.
Мила заметила, как Ромка поднял вверх руку.
— Да, юноша, — профессор Воробей заметил Ромкину руку.
— Себя левитировать легче, — ответил Лапшин.
— Почему? — с любопытством прищурив глаза, поинтересовался учитель.
Ромка пожал плечами.
— Если задача — сделать тело легким, то контролировать собственное тело проще, чем постороннее тело, которое человек ощущать не может.
— Мо-ло-дец! — жизнерадостно пробасил профессор, так что от его голоса трижды вздрогнули парты — казалось, они готовы были снова оторваться от пола. — Совершенно верно! Левитировать собственное тело гораздо легче, чем любое другое, поскольку мы его чувствуем! Труднее придать другому объекту свойство невесомости, просто потому, что мы не ощущаем этого объекта — он находится за пределами наших органов чувств. И именно поэтому вначале мы будем с вами учиться левитировать самих себя.
Меченосцы взволнованно зашушукались.
— Первое и главное, что вы должны усвоить, — вещал профессор Воробей, — невозможно в действительности лишить человека его веса.
Профессор вдруг, озадаченно приподняв одну бровь, уставился на свой выдающийся живот.
— То есть похудеть килограммов на пять-десять — это, конечно, можно. — Он задумчиво почесал в затылке. — И даже, пожалуй, надо бы… О чем это я? Ах, да! — Профессор поднял к потолку указательный палец: — Нельзя лишить человека всего его веса! То есть, опять-таки, можно, но тогда этого человека просто не станет. Но это уже смертоубийство. Или самоубийство. А нам это надо? Нам это не надо. Это не наш профиль.
Анжела с Кристиной тихонько захихикали. Профессор смешков, казалось, даже не заметил.
— Так вот, мы с вами вовсе не будем в действительности делать свои тела легче воздуха. Мы будем заниматься совсем иным делом. — Профессор посмотрел на учеников поверх очков в черепаховой оправе с хитрецой во взгляде и улыбнулся. — Мы, господа студенты, при помощи наших с вами магических способностей будем обманывать закон притяжения — вот чем мы будем с вами заниматься.
Лица меченосцев загорелись энтузиазмом. Они переглядывались друг с другом. Иларий вскинул руку.
— Как мы будем это делать, профессор?
— Во-о-о-от, — словно смакуя звук «о», протянул профессор. — Вот тут-то мы и переходим от теории к практике. Начнем вот с чего. — Профессор поднял указательный палец. — Скажите-ка мне, господа студенты, какой объект приходит вам в голову в первую очередь, когда вы думаете о полетах? Версии?
— Птицы! — выкрикнула Кристина Зудина.
— Ступа, — предложил Иларий Кроха.
— Или метла, — тут же поддержал его Костя.
— Самолеты и космические корабли, — ввернул Мишка Мокронос, выросший на книгах о космосе и инопланетянах, которые сочинял его отец, писатель-фантаст.
— Белки-летяги, — скромно вставила Белка.
Профессор поднял вверх руку, призывая к молчанию.
— Ясно, ясно, ясно! — воскликнул он. — Всё не то! У птиц и летяг от природы строение тела создано для полетов или парения. У нас — нет. Человек не рожден летать, но ведь и ползать не обязан! Поэтому мы, маги, летаем, но не благодаря природе, а вопреки ей. Ступы и метлы — это пока что для вас слишком сложно. Чтобы ступа или метла летала, нужна особая магическая формула, с помощью которой накладываются чары. Это раньше Старшего Дума вы проходить не будете. Самолеты и космические корабли… — Профессор опустил двумя пальцами очки на кончик носа, поверх черепаховой оправы одарив Мишку Мокроноса строгим взглядом, и продолжил: — Создание этих машин — это слишком сложный и кропотливый технологический процесс. Принцип их действия… Объяснять — не поймете. Да и не объясню я — сам не знаю. Оно мне надо? Оно мне не надо. Это не мой профиль.
Ромка не сдержался и коротко прыснул со смеху. Мила почувствовала, что и ей с трудом удается не засмеяться — приходилось героически сжимать губы.
Профессор в этот раз на смех соизволил отреагировать.
— Вот юноша! — воскликнул учитель левитации, указывая на Лапшина. — Юноша не может скрыть радости, потому как он знает, что мы с вами ищем! Так что же это, юноша? Нехорошо держать товарищей в неведении, поделитесь с нами вашими догадками. Как вы уже, надеюсь, смекнули, белки-летяги, ступы и космические корабли — это совершенно не то, что нам нужно. Что у вас на уме?
Ромка не стушевался. Хмыкнув, он секунд на десять задумался, после чего пожал плечами и ответил:
— Воздушный шар.
Профессор Воробей крякнул и с интересом посмотрел на Ромку поверх очков.
— Хороший юноша, однако, — удивленно сообщил профессор.
Мила зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться. Лапшин снисходительно улыбнулся учителю.
— И вы совершенно правы, студент! — воскликнул тот. — Воздушный шар! Легкий небольшой объект, имеющий простейшую форму — а в нашем деле, чем проще, тем лучше — и простейший принцип летательной способности.
