К. Сэнсом - Камни вместо сердец
– Этот ручей питал мельницу, – обратился к нам через плечо Харриданс. – Сюда, Цезарь! – подозвал он к себе пса, забежавшего чуть вперед и уже терявшего терпение, и остановился, проведя рукой по своей загорелой лысой макушке. – Столько лет ходил я этой тропой на работу! – проговорил он негромко. – Какой оживленной она была тогда, телеги катили туда и сюда с грузом железа… Мы выходим к плавильне, пруд остается сзади.
Мы вышли на прогалину, на которой находилась плавильня, как раз когда начали капать первые крупные капли дождя. От былой мастерской остались лишь невысокие руины: неровные остатки деревянных стен, черные и обгорелые, увитые плющом. В одном конце стены развалившиеся остатки водяного колеса прислонялись к круглому сооружению с вороньим гнездом наверху. Печная труба, вне всяких сомнений. За развалинами я увидел длинное прямоугольное пятно коричневой грязи, посреди которого ныне протекал ручей. По берегам бывшего пруда располагались круглые, заросшие растительностью холмы.
– А это что такое? – спросил я у Уилфа, указывая на них.
– Груды шлака, – объяснил старик.
Увидев высохший пруд, пес попытался рвануться к нему, но хозяин удержал его, ухватив за загривок.
– Нам нужно найти что-то, чем можно копать, – проговорил он, уводя нас внутрь руин через пролом в стене. Здесь просторный каменный пол зарос травой. В одном конце его располагался старый печной сарай. Стены его разрушились, однако большая каменная печь стояла вся в саже, но целая. Внизу ее чернело отверстие: это явно был слив для расплавленного железа. Уилф принялся ковыряться в лежавшем на полу соре. Мы с Бараком оглядывались по сторонам. Дождь уже разошелся вовсю, и крупные капли барабанили по нашим головам и по каменному полу.
– А здание оказалось побольше, чем я представлял, – заметил я. Даже по прошествии стольких лет в воздухе угадывался запах железа.
Харриданс посмотрел на нас. Ему удалось обнаружить остатки лопаты с проржавленным клинком.
– Если бы огонь начался здесь, ему потребовалось бы довольно много времени, чтобы охватить весь двор, – сказал он. – И эти стены не были высокими: через них мог бы перелезть едва ли не кто угодно.
В памяти моей вновь проступили слова Эллен: «Он горел! Бедняга, он был весь охвачен огнем…» Он, то есть кто-то один, – подумалось мне. – Не находился ли другой к этому времени уже в пруду?
– Можно представить, как все это выглядело сразу после пожара, – пробормотал Барак.
– Одни уголья, – ответил Уилф. – Они нашли тут и кости. Обгоревшие, обуглившиеся. – Он показал на топку. – Вот здесь.
– А сколько было костей? – спросил я.
Харриданс покачал головой:
– Трудно было сказать, какие это были кости, так они обгорели. Однако таз был найден только один. Приддис сказал, что другие кости обуглились до неузнаваемости. А теперь, сэры, пойдем дальше. Давайте посмотрим, что именно нашел Цезарь.
Мы оставили руины плавильни. Дождь еще моросил, и мне пришлось смахнуть влагу с глаз. Мы направились к залитой грязью низинке, издававшей гнилостный запах. Ее окружали камыши, ныне умиравшие из-за нехватки воды. Достав веревку, Уилф привязал Цезаря к дереву. Пес заскулил, тоскливо глядя на низину, а его хозяин указал на место в середине пруда, расположенное ярдах в двадцати от нас. Я заметил цепочку следов, уходившую к какому-то подобию почерневшей палки, торчавшей из грязи. Джек негромко присвистнул.
Мой клиент указал на деревянный шест, торчавший из тростников:
– Лодку обычно привязывали к этому шесту. Когда дочка мастера Феттиплейса была маленькой, она каталась на этой лодчонке по всему пруду. В ночь пожара кто-то мог воспользоваться этой лодочкой и вывезти тело на середину пруда.
Внезапно я подумал, что это могла сделать и сама Эллен. Но почему нельзя было просто оставить труп в плавильне?
Уилф поджал губы:
– Придется сделать это прямо сейчас, сэры.
Он положил ржавую лопату на плечо, a мы с Бараком, сняв башмаки, последовали за ним, осторожно ступая по подсохшей растрескавшейся корке. Однажды корка подалась под ногами моего помощника. Одна его нога ушла в грязь до половины голени, и он с крепкими словами высвободил ее.
Наш проводник первым добрался до середины бывшего пруда:
– Видите, сэр?
Я посмотрел на ссохшиеся остатки человеческой руки, на сморщившуюся кожу и съежившиеся сухожилия на кости. Невольно подумалось о запрещенных ныне святых мощах. Сняв с плеча лопату, Уилф воткнул ее в трещину глиняной корки.
– Отойдите назад, сэры, – посоветовал он нам.
– Позволь-ка мне, – бесцеремонно вмешался Барак. – Я помоложе буду.
– Нет, сэр. Это нетрудное дело, даже этой ржавой штуковиной. Мне только нужно прокопаться через корку до грязи. Однако вам придется помочь мне извлечь его оттуда. – Уилф вонзил лопату в корку. Мы с помощником наблюдали за тем, как он копал, а безжалостный дождь барабанил по нашим головам. Под коркой оказался слой вонючего и вязкого ила. Наконец Уилф остановился, вздрогнул и замер на месте с поникшей головой.
– В чем дело? – спросил его Джек.
– Похоже, я наткнулся на тело. – Старик побледнел.
– Хочешь, чтобы я сменил тебя? – предложил клерк.
– Да, будь добр!..
Потратив на дело около двадцати минут, Барак расчистил от илистой грязи прямоугольник размером примерно семь на три фута. После чего он нагнулся и запустил руку в ил. Пошарив, он осторожно потянул и вытащил на поверхность другую руку трупа, после чего, отвернувшись от вонючей грязи, произнес:
– Попробуйте нащупать ноги. Если мы будем тянуть только за руки, покойник может разорваться.
Опустившись на колени на сырой корке, мы с Уилфом погрузили руки в грязь. Дождь, как и прежде, молотил по нас и по этим протянувшимся вверх иссохшим рукам.
– Держу его за ногу, – произнес Харриданс дрожащим голосом.
– А я за другую, – добавил я. Это был ужасное ощущение: под пальцами ткань, кость и ничего больше.
Барак скомандовал: «Раз, два, три!» – и все мы потянули мертвые конечности. И из грязной лужи, полной засасывающей грязи, неторопливо появилось человеческое тело. Труднее всего шла нога, оказавшаяся в моей руке, и пока она неспешно поднималась на поверхность, я обнаружил причину. К бедру покойника была привязана веревка, на другом конце которой находилась железная чушка. Теперь сомнений не оставалось: тело действительно здесь спрятали.
Все вместе мы вытащили этот темный, сочащийся водой труп на берег. Цезарь с лаем принялся рваться с веревки. Мы сели на землю, глотая ртами вместе с каплями дождя свежий и чистый воздух. Наконец Уилф поднялся и аккуратно перевернул тело на спину. Достав тряпку из недр своего балахона, он вытер покрытую грязью голову трупа. Она представляла собой всего лишь обтянутый кожей череп, на котором все же сохранились волосы.
Харриданс протер шею и воротник открывшихся моему взгляду остатков дублета. Пригнувшись, старик распрямился с большой пуговицей в кулаке. Трясущейся рукой он показал ее мне:
– Вот видите, сэр, пуговица уцелела. Видите рисунок… большой квадратный крест. Я их помню, эти пуговицы-то, такие были нашиты на том дублете мастера Феттиплейса, в котором он чаще всего работал. И волосы светлые, как у него. Он и есть.
Уилф был потрясен, и по лицу его потекли слезы:
– Простите меня, мне трудно смотреть на все это!
Барак положил руку на его плечо.
– Как могло это случиться? – спросил я у своего помощника. – Эллен говорила, что горел один человек. Это был друг Уилфа, Питер Гратвик. Отца ее убили и бросили в пруд. – Я посмотрел на тело, однако оно слишком иссохло для того, чтобы сохранить на себе следы любой раны.
– Если его убили, то почему тело не оставили в плавильне? – наклонился ко мне Джек. – И кто там был? Эллен, как нам известно, но кто еще?
Я повернулся к своему клиенту:
– А не пропал ли во время пожара кто-то еще из местных, кроме мастера Феттиплейса и вашего друга Гратвика? Кто-то, кто мог подстроить все это и бежать?
По грязному лицу старика все еще стекали слезы и капли дождя.
– Нет, сэр, – ответил он, – таких не было.
Глава 34
По настоянию Уилфа, мы внесли останки Феттиплейса под крышу и оставили иссохший труп возле внутренней стены разрушенной плавильни, прикрыв его обгорелыми досками. Нести его было тошно: я все опасался, что покойник развалится на части. Наконец я отвернулся от развалин и посмотрел на растрескавшуюся грязь, посреди которой раньше находился труп: его место и наши следы уже наполняла дождевая вода. Затем, насквозь промокшие, мы направились в обратный путь.
– Теперь нам надо будет обратиться к Хэмфри Батрессу, – задумчиво проговорил Барак, – как к члену городского совета.
