Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
Когда на перемене Д. сам подошел ко мне, я с трудом подавила порыв метнуться в толпу и потом запереться в женском туалете. Вместо этого я повернулась к Монстрику и сказала с улыбкой:
— Привет! — Надеюсь, улыбка не выглядела вымученной.
Вряд ли Д. видел меня, когда я проезжала мимо на велосипеде. В тот момент он лежал на земле, скрючившись в позе зародыша, а парни били его ногами. Но почему-то мне казалось, что он знает все. Знает, но… прощает меня, и вот из-за этого тихого прощения мне хотелось его встряхнуть, пнуть в пораненное колено, причинить боль.
На приветствие Д., конечно, не ответил. Только сверкнул разными глазами из-под челки и протянул мне распечатки в пластиковом файле.
— Что это? — Я осторожно взяла у него бумаги.
На ладони у Д. была едва поджившая, покрасневшая ссадина. Наверное, ободрал кожу о гравий, когда упал. Он молчал, но я сама уже видела: Монстрик все-таки написал проект по физике. Все, с начала и до конца. Один. А теперь отдавал его мне, чтобы мы с девчонками успели подготовиться к завтрашней презентации. Повезло нам, что ее отложили. Не из-за Д., конечно, а потому, что многие жаловались, что не успевают.
Я сглотнула. Одного взгляда хватило, чтобы понять: то, что он сделал, было гораздо лучше заметок, которые набросали мы с Катриной и Аней. Я почти плавилась от стыда, лицо по ощущениям пылало, но как я могла отказаться? Не получать же Д. из-за нашей тупости низкую оценку.
— Там еще практическая часть, — тихо сказала я. — Макет или что-то типа того. Мы не успеем сделать.
— Уже, — пробормотал Д., ковыряя пальцем один из своих детских браслетов: из-под длинного рукава рубашки высунулись оранжевые и розовые звездочки.
Я даже не знала, что сказать. «И когда он все это успел?» — мелькнула мысль.
— А где он?
Д. снял с плеча рюкзак с какой-то особой осторожностью — то ли потому, что там лежало что-то хрупкое, то ли потому, что движение причиняло ему боль — и вытащил наружу штуковину, похожую на сложенную шахматную доску. Из нее торчали провода.
— Что это?
Д. уронил рюкзак на пол и осторожно открыл «доску» — посередине она складывалась с помощью металлических петель. Тут у меня глаза на лоб полезли. Внутри оказались самые настоящие панели с солнечными батареями!
Пока я приходила в себя, Д. поместил раскрытую «доску» на подоконник, около которого мы стояли, и откинул незаметную ножку-подставку. Теперь батарея держалась в открытом виде сама. Монстрик протянул в мою сторону исцарапанную руку:
— Телефон. Можно?
Я машинально вытащила из кармана мобильник и отдала ему. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и меня словно током пробило — будто Монстрик уже зарядился от своего изобретения. Это было горячо, неловко и… в то же время странно приятно, как щекотка в корнях волос, которые перебирает нежная рука.
Не успела я разобраться со своими ощущениями, как Д. подобрал нужный провод и сунул в разъем для зарядки телефона. Экран вспыхнул, пискнув, и показалась маленькая молния у наполовину пустой батарейки. Все работало!
— Офигеть! — выдохнул кто-то рядом.
Кэт словно из-под земли выросла и теперь изучала горящими глазами создание инженерного гения Д.
— Ты все-таки сделала это! — Она хлопнула меня по плечу, как будто я лично спаяла и склеила стоящее перед нами электрическое чудо, а заслуга Монстрика была лишь в том, что он его продемонстрировал. — Эта штуковина будет отпадно смотреться с нашим плакатом!
Если честно, плакат о преобразовании энергии солнца в электричество — это единственное, что мы с девчонками родили в процессе совместных посиделок у Кэт.
— Что тут за движуха? Подаем сигналы в космос? — Вокруг нас начал собираться народ.
Размахивая руками как дирижер, Катрина принялась объяснять про солнечную батарею. Напуганный вниманием, Мон-стрик слился со стенкой, вдоль которой и попытался бесшумно улизнуть. Я остановила его за спинами одноклассников.
— Дэвид, подожди!
Он застыл не оборачиваясь, в таком напряжении, будто я застала его за кражей конфет из супермаркета.
— Я просто хотела сказать… — Я обошла его сбоку и заглянула в лицо, спрятанное под челкой. — Спасибо! Не знаю, что бы мы без тебя делали… Что бы я делала, — быстро добавила я зачем-то.
Сверкнула прозрачная голубизна — словно клочок неба проглянул между темных прядей. Д. слегка кивнул и торопливо зашагал по коридору, поправляя на плече рюкзак. Я хотела пойти за ним, но тут вспомнила про телефон, который остался на подоконнике.
Думаю, у нашей группы будет лучшая инсталляция на выставке для родителей. Вот только совсем не заслуженно.
17 декабря
Я, конечно, давно не верю в Юлемэна[37]и не посылаю ему письма с просьбой о подарках, но это не помешало мне загадать очередное желание на Рождество. Честно говоря, я разрывалась между двумя: чтобы у Д. все было хорошо и чтобы родители помирились и снова стали жить вместе.
Я не ожидала от старика в красной шубе особенной щедрости: хорошо, если он выполнит хотя бы одну просьбу, чего уж говорить о двух. Но вот сегодня папа пришел с работы и, предварительно усадив меня на диван в гостиной, объявил… что мама встретит с нами Рождество!
А-а-а-а-а-а! Дорогой дневник, ты должен был видеть, как я орала и скакала по комнате, а потом чуть не задушила папу в объятиях. Ведь не было даже намека, что случится что-то такое! И вдруг мама — сама! — позвонила папе и спросила, может ли приехать! Па, конечно, сразу предложил ей занять нашу гостевую комнату. В общем-то, она по совместительству служит ему кабинетом, но он же не будет там работать на каникулах! Мама согласилась. Жаль, она не успеет к школьному празднику. Он в пятницу, а она прилетит в Данию только на следующей неделе. Может, если ей у нас понравится, я уговорю ее остаться и на Новый год? А потом… Кто знает.
Неужели все-таки желания исполняются?
19 декабря
Сегодня в школе был рождественский праздник. Между всеми старшеклассниками распределили разные обязанности. Кто-то отвечал за лотерею — ту самую, куда пошло папино собрание исторических фильмов. И вино — красное вместо белого, что раскокал Тобиас. Предки у него нормальные, кстати, оказались — передали через классную извинения Д. и его родителям. После чего Тобиас, естественно, Гольфиста еще больше возненавидел и тиранил по-всякому, на что только хватало фантазии. Д. снова разыгрывал из себя куклу: то ли синяки и ссадины еще болели, то ли действовали лекарства. Катрина уверяла,
