Ульрих Хефнер - Завет Христа
— Разве тебе не хочется вступить в нашу команду? Штаб-квартира у нас будет в Париже, — добавил Максим, прежде чем окончить беседу.
Буковски долго смотрел на Лизу, после того как сообщил ей о предложении Максима.
— И сколько ты будешь отсутствовать? — спросила она.
Буковски пожал плечами.
— Это может занять целый год. Задание не из легких. Расследование будет трудным, понимаешь?
Отель «Леопольд», Мюнхен…
Яара принимала ванну, в то время как Том и Мошав расположились в комнате. Том сел на кровать, а Мошав развалился в кресле.
— Ты действительно не в своей тарелке, — заметил Мошав.
— Мне сейчас непросто, — ответил Том. — Я христианин, понимаешь? Даже если я не очень высокого мнения о церкви, то мне все равно тяжело принять тот факт, что Иисуса никогда не существовало. В конце концов, вся наша вера основывается на его личности. Если его не было — по крайней мере, не в том виде, в который верим мы, христиане, — то во что нам тогда вообще остается верить?
— Свиткам две тысячи лет, но никто не может гарантировать, что предания правдивы. Что, если твой Иисус действительно существовал, а в завещании Учителя справедливости картина искажена?
Том лег на кровать.
— Возможно, именно эта неизвестность и мучает меня. Мы, ученые, ищем доказательства. И только когда мы наверняка знаем, что это правда, после неоднократных проверок и перепроверок, — только тогда мы принимаем ее как данность.
— Правда, ложь — кто может их отличить? Свитки навсегда исчезнут в библиотеках Ватикана, а переводы двух уважаемых ученых сгорели. Не остается ничего, что могло бы поведать нам правду.
Том встал.
— Этот мир нуждается в Боге. Безразлично, как мы его назовем: Аллахом, Буддой или Иисусом. Человек просто хочет верить в какую-то высшую силу. Я и правда думаю, что это делает наше существование чуть более сносным. Я не хочу никому ничего доказывать, понимаешь? Но я хочу знать наверняка. С тех пор как я поговорил с Юнгблютом, я плохо сплю.
— Значит, нужно просто все разузнать, — ответил Мошав.
Том недоверчиво посмотрел на него.
— И как ты собираешься это сделать?
Мошав встал.
— «…Навеки устремив взгляд в воду жизни, так сидит на скале Голиаф, великан, поверженный Давидом, Давидом, царем евреев», — процитировал он.
— Ты смог запомнить то, что сказал Юнгблют?
— Я получил пулю в голову и забыл все, что произошло, когда гангстеры напали на хижину, но слова профессора я помню довольно хорошо.
— Каждое слово?
— Каждое слово, — подтвердил Мошав.
Том улыбнулся.
— Чего же мы тогда ждем — вперед, в Массаду! — решительно заявил он.
— В Массаду! — подхватил Мошав и испугался: он буквально прокричал эти слова.
59
Рим, Ватикан…
На большом экране мерцали конечные титры, где были перечислены имена всех участников: оператора, инженера по звуку, режиссера, а в конце стояло имя продюсера, известного во всем мире своими сенсационными инсценировками — Джеймса Каморры. Никто не узнает, кто действительно стоит за производством этого дорогостоящего произведения.
Отец Леонардо встал и облегченно вздохнул. Он был доволен. Счастье, что во время проведения строительных работ в Талпиоте глубоко в земле обнаружили эту могилу. Хотя это было еще в 1980 году, но мир лишь поверхностно ознакомился с данным событием, а затем его снова предали забвению. С Каморрой как продюсером весь мир теперь охватит волнение и истерия, пока по тем же самым каналам не пройдет научное опровержение всех теорий. Теория доктора Табора представляла собой лишь одну из точек зрения на проблему. Будучи представлена соответствующим образом и демонстрируя лишь один аспект, она сможет на какое-то время произвести впечатление на людей. Гробы с останками семьи Иисуса. На каждом из них было нацарапано имя умершего. Мариамене-Мара, Иехуда бар Иешуа,[51] Матфей, Иосия, Мария и Иешуа бен Иосиф. Долгие годы оссуарии с номерами от 701 до 706 хранились на складах Израильского министерства древностей. Но теперь они на короткое время окажутся в центре внимания всего мира, пока признанный профессор Лейденского университета Юрген Цангенберг не разберет тезисы Табора пункт за пунктом и в результате не вызовет у людей одну только растерянность. Растерянность и неразбериха — вот оружие XXI столетия. Общественность быстро потеряет интерес, отбросит утверждения исследователя как простое стремление прославиться и снова сосредоточится на своих буднях. И даже если потом еще один ученый сообщит о новых утверждениях и о новом погребении, никто не согласится посвятить этой теме хоть полстрочки.
Время передач о могиле в Талпиоте уже было установлено. Через два дня фильм должен пройти по каналу Би-би-си. Телекомпании во всем мире купили лицензии на его показ, так что в конце концов, возможно, им удастся даже покрыть гигантскую сумму издержек на производство.
Еще неделю спустя пройдет вторая часть проката на Би-би-си. Фильм назывался «Талпиот — миф или правда», и это опровержение не допускало сомнения в том, что Табор ошибся. В мире средств массовой информации очень просто переплести правду и ложь таким образом, что люди уже не знают, кому еще можно верить.
Отец Леонардо включил свет. Он гордился собой, и он гордился своим планом. Ни этот Томас Штайн, ни кто-либо другой из группы археологов не привлекут ничьего внимания, если опубликуют свои предположения по поводу Иисуса Христа или предложат назвать очередное место его погребения. Иисус мог бы быть погребен всюду и нигде. Во время строительных работ в Иерусалиме все еще обнаруживают места захоронения умерших. Умерших, которых столетиями хоронили в многочисленных скалистых гротах вокруг Иерусалима, пока их кости не попадали наконец в каменные оссуарии.
Многие из этих захоронений до сих пор не открыты.
Что произойдет, если будет обнаружена очередная могила Иисуса в Святой земле?
Отец Леонардо великолепно знал людей.
Камень утонет в озере, и последняя волна затихнет. Растерянность и неразбериха в результате уничтожат всякий интерес.
Отель «Леопольд», Мюнхен…
Чемоданы были сложены, билеты куплены. На следующее утро, в одиннадцать часов, они вылетали из Мюнхенского аэропорта. Том уверенно смотрел в будущее. Он надеялся, что в этой экспедиции получит наконец уверенность, в которой он так нуждался, чтобы обрести душевный покой и спокойный сон. Уверенность для себя одного. Они посоветовались и решили: безразлично, что они обнаружат в скале Массада, эта информация только для них. Никто другой не должен узнать о находке.
— Ты это читал? — спросила Яара, протягивая ему тележурнал.
Том покосился на программу передач.
— Они собираются показывать документальный фильм о могиле Иисуса в Талпиоте, — пояснила она. — Правда, странно?
Том взял журнал и прочитал анонс фильма, который был произведен Би-би-си в сотрудничестве с известным режиссером Джеймсом Каморрой. Затем передал газету Мошаву.
— Ну, это уже старая история, — сказал он. — Когда обнаружили могилу? В девяностом году или еще раньше?
— Раньше, — ответила Яара. — В восьмидесятом строители обнаружили грот Талпиот.
— Почему же именно теперь вокруг него подняли такой шум?
— Неужели вам не ясно, — сказал Том. — Для церкви и этого священника, должно быть, действительно очень важно, чтобы мы молчали.
Яара и Мошав вопросительно посмотрели на Тома.
— Когда отец Леонардо говорил со мной в тюрьме, он сказал, что не имеет ничего общего с убийствами, — объяснил Том. — Я не поверил ему, и он убеждал меня, что времена изменились. К убийству больше не прибегают, поскольку появились другие возможности запутывать людей.
— Что он имел в виду? — спросил Мошав.
Том указал на статью.
— Линия аргументации этого религиозного исследования настолько слабая, что она порвется при самом незначительном сотрясении. Смотрите, есть еще вторая часть, которую будут показывать на следующей неделе. Вот увидите, в следующей части документального фильма этого Табора вместе с его могилой Иисуса просто смешают с грязью. И в результате над Табором все будут смеяться.
— Но как это касается нас?
— Неразбериха, которая введет людей в заблуждение, настолько плотно переплетет правду и ложь, что в результате никто уже не сможет в ней разобраться, — ответил Том.
— И тогда появимся мы и предъявим могилу Массада.
Яара встала.
— Он дьявольски хитер, этот священник.
Мошава осенило.
— И когда мы предъявим могилу Массада, то у людей уже давно будет твердое мнение, и мы предстанем как несколько идиотов, которые хотят запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда.
