Ульрих Хефнер - Завет Христа
— Это дневник очевидца, который жил во времена Иисуса Христа.
— И что там написано? — повторила свой вопрос Лиза.
Том улыбнулся.
— Их еще предстоит перевести, — ответил он. — Но один только возраст делает их очень ценными.
Буковски сел верхом на стул.
— Ну и что бы вы сделали со свитками, если бы получили их?
— Их нужно предоставить в распоряжение науке, — четко ответил Том. — Их должны исследовать историки, после чего их передадут музею.
Буковски играл с сигаретой, вращая ее между пальцами.
— Впрочем, вероятно, есть еще кое-что, что могло бы заинтересовать вас и что я никак не могу логически увязать. Здание, в котором вас и вашу подругу держали под стражей, принадлежит некоему Пьеру Бенуа. Вы уже слышали это имя?
Том вопросительно посмотрел на Яару.
— Насколько мне известно — нет.
— Ну ладно, вероятно, это не так важно, может, ключи к дому лежали под ковриком. Кстати, Бенуа сдавал этот дом внаем церкви.
Том опустил глаза.
— Вы определенно правы, господин комиссар, — ответил он через некоторое время. — Это к делу совершенно не относится.
К югу от Версаля, Франция…
Шоссе между Туссу-ле-Нобль и Шатофор было заблокировано уже целый час. В месте, где шоссе делало резкий поворот налево, почти в ста метрах ниже по склону, на лугу, лежала маленькая красная «альфа». Не вписавшись в поворот, машина сначала врезалась в дерево, а затем покатилась по склону, где из-за высокой скорости несколько раз перевернулась, пока наконец не осталась лежать на стороне водителя.
Водитель не пристегнулся и потому во время столкновения с массивным буком вылетел из салона, и его обезображенное тело лежало возле склона. Мертвеца накрыли черным брезентом.
— Скорость была минимум сто пятьдесят, — заметил бородатый жандарм.
— А может, и того больше, — добавил его коллега.
— Следов торможения нет, как и признаков того, что в аварии участвовало еще одно транспортное средство. Он просто слетел с проезжей части.
— Что говорит врач?
— Совершенно очевидно, что потерпевший сломал себе затылок, — сообщил бородатый. — Видок у него тот еще. По-моему, у него вообще ни одной целой кости не осталось.
Его коллега кивнул и пошел к специальной машине, которая как раз подъехала.
— Отвезите его в морг, — сказал жандарм представителю похоронного бюро. — Мы вам позвоним.
— Уже известно, кто это? — спросил тот.
Жандарм наклонился к нему.
— Это кардинал. Очень важный церковник. Возможно, даже следующий Папа.
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
Том попросил Буковски разрешить ему еще раз поговорить с Жаном. Коллега Буковски была не в восторге от этой идеи, но Буковски решил, что это не может навредить проведению допроса. И потому он провел Тома в комнату для допроса, в которой сидел Тьерри Гомон, он же Жан Коломбар, и задумчиво смотрел в потолок.
— Привет, Жан, — или я должен называть тебя Тьерри? — поздоровался Том, тихо войдя в комнату за спиной Жана.
Жан повернул голову и ошарашенно посмотрел на Тома. Он не сводил глаз с Тома, пока тот не сел на стул напротив.
— Как у тебя дела? — мягко спросил Том.
Гомон на секунду закрыл глаза.
— Мне жаль, — прошептал он.
— Это мне тебя жаль, — возразил Том. — Весь твой мир состоит из лжи. Твоя дружба, твои обещания, даже роль, в которую ты влез, — все ложь и оплачено кровью.
— Зачем ты здесь? — спросил его Жан.
— Я хочу знать, закончилось ли все.
— Что ты имеешь в виду?
Том холодно улыбнулся.
— В безопасности ли мы с Яарой или появится еще кто-нибудь и попытается присвоить свитки?
Гомон пожал плечами.
— Можешь передать своим друзьям, что они попали туда, куда и должны были попасть. Этот отец Леонардо взял свитки себе, и они, конечно, теперь исчезнут, как исчезло все то, что никто не должен был узнать.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Гомон.
Том покачал головой.
— Чтобы ты мог немного порадоваться, несмотря на то что оказался в беде.
Гомон закрыл лицо руками.
— Оставь меня, пожалуйста, я хочу, чтобы ты ушел.
Том встал и пошел к двери. Неожиданно он еще раз обернулся.
— У меня есть еще один вопрос, и я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Ты знаешь, что за окном стоит человек, который слушает тебя и записывает каждое слово, которое мы произносим. Но я все равно хочу получить ответ. Ради всего, что мы прошли с тобой как с Жаном, с нашим партнером и товарищем по несчастью. Я спрашиваю тебя: позволил бы ты убить Яару и меня, если бы полиция вовремя не вмешалась?
Гомон опустил голову.
— Это дело было слишком важным. Человеческие жизни не играют никакой роли, если речь идет о таких важных вещах, — тихо ответил Гомон.
— Ты убил бы нас? — настойчиво повторил Том.
Гомон тяжело дышал. Можно было буквально почувствовать, что в нем все кипит. Наконец он так резко вскочил, что стул упал.
— Да! — громко крикнул он. — Да, черт возьми!
Дверь распахнулась, и в помещение ворвались двое полицейских в форме. Они схватили Гомона за руки и опять посадили его на вновь установленный стул.
Гомон осел. Слеза стекла по его щеке.
— Прости меня! — всхлипнул он. — Том, Яара, простите меня, мне жаль.
Том отвернулся от Гомона.
— Я не могу простить тебя, это не мое дело. Ты будешь просить прощения у своего Создателя, когда будешь стоять перед ним.
Мюнхен, управление уголовной полиции Баварии, отдел 63…
До конца рабочего дня оставалось немного. Буковски уже надел куртку.
— Мне отвезти тебя домой? — спросил он Лизу, которая выключала свой компьютер.
— Я приехала на велосипеде.
— Ты не считаешь, что это немного опасно? В твоем состоянии, я имею в виду.
Лиза задвинула клавиатуру в угол письменного стола и привела в порядок протокол допроса Тьерри Гомона.
— У меня все в порядке, — ответила она.
Внезапно у Буковски зазвонил телефон, заставив его скривиться, как от зубной боли.
— Не хочешь ли взять трубку?
— До конца рабочего дня осталось пять минут, — возразил он.
Но телефон не умолкал. Наконец Буковски снова сел за стол и снял трубку.
— Буковски, управление уголовной полиции Баварии, отдел шестьдесят три, — по всей форме представился он.
На линии был Максим Руан.
— Приветствую тебя, великий криминалист!
— Максим, — обрадованно воскликнул Буковски. — Очень рад слышать твой голос. Как дела во Франции? Я хотел позвонить тебе завтра, как только мы приведем здесь все в порядок. Дело сдвинулось с мертвой точки.
— Я уже слышал об этом, — сказал Руан. — Именно поэтому и звоню. У меня на столе лежит досье, которое кто-то передал нам. Понятия не имею, откуда оно взялось и кто его передал, но оно очень интересное. И касается вашего дела.
— Та-ак, — протянул Буковски. — Подожди-ка, я включу громкую связь, Лиза стоит рядом со мной.
— Bonjour, mademoiselle,[49] — вежливо поздоровался Руан. — Я надеюсь, у вас все хорошо и мы скоро снова увидимся.
Лиза наклонилась к телефону.
— Salut,[50] Максим, — ответила она. — Спасибо, у меня все хорошо.
— Хватит рассыпаться в любезностях, что там у тебя? — перебил ее Буковски.
— Досье на богатого бизнесмена по имени Пьер Бенуа из Ла Круа Вольмер — это город на юге Франции. Досье разоблачает его как заказчика убийства. Он потомок известной семьи, среди его предков есть даже Папа Римский Климент V, именно он семьсот лет назад организовал преследование ордена тамплиеров. У него есть влиятельные друзья в политике и церкви. Его нелегко будет привлечь к ответственности. Но у меня появились новости о Сантини и некоем Тьерри Гомоне, бывшем священнике из Экс-ан-Прованса. Очевидно, Бенуа кое-что заплатил, чтобы получить несколько древних свитков. Речь идет о трех миллионах долларов. Их перевели из одного швейцарского банка на счет банка на Багамах. Мы сейчас как раз проверяем платежные реквизиты, но уже похоже, что мы получим убедительные доказательства.
— Бенуа, — повторила Лиза. — Но ведь так звали владельца того дома, в котором держали Штайна и его подругу.
— Мне немедленно нужен подробный отчет, — сказал Руан. — Мы завтра проводим обыск его собственности. Кроме того, нужно еще раз опросить Гомона по поводу Бенуа. Сегодня я на работе до десяти часов.
— Мы все подготовим, — заверил его Буковски. — Но не думаю, что Гомон добавит еще что-нибудь к своим показаниям. Он ни в чем не сознается, кроме соучастия во взятии в заложники. Он знает, что поставлено на карту.
На мгновение воцарилось молчание.
