К. Сэнсом - Камни вместо сердец

– Чего мне бояться, отец? – резким тоном возразил Эдвард. – Мы будем ездить по расчисткам. Большие деревья там всюду повалены: лучнику негде укрыться.

Я посмотрел на Дирика:

– А вы поедете?

– Я останусь с мастером Хоббеем, – покачал тот головой и повернулся к управляющему: – Фальстоу, я бы хотел, чтобы вы передали гонцу, которого посылаете за коронером, мое письмо клерку Фиверйиру. Его следует доставить в Лондон, так быстро, как это только возможно. Затраты меня не смущают.

Эдвард Приддис взглянул на меня:

– Тогда я отправляюсь переодеваться, сэр, и мы выезжаем.

Барак первым пришел в себя после того, как мы с ним увидели на лужайке это жуткое зрелище. Неслышно ступая по траве, он подошел к убитой и осторожно прикоснулся к ее руке.

– Еще не остыла, – заметил он.

Я тоже приблизился к телу. Глаза Абигайль были широко открыты, и в них застыло последнее предсмертное удивление. Рядом с телом оказался желтый лесной цветок, несколько лепестков которого были оборваны. Должно быть, она сорвала его по пути на эту поляну, подумал я. Стрела, непристойным образом торчавшая из белого лба, была оперена гусиными перьями. Я вспомнил, что у юношей были стрелы с павлиньим и лебединым оперением, но вот не было ли в их колчанах стрел с обыкновенным гусиным пером? Крови почти не было, лишь небольшой алый кружок вокруг древка стрелы…

– Надо идти и рассказать всем, – предложил тихим голосом Барак. Из-за деревьев до меня доносился далекий ропот голосов. Я остановил его жестом.

– Давай-ка, сперва оглядимся по сторонам, прежде чем эта лужайка наполнится людьми. – Я указал на деревья. – Убийца стрелял оттуда. Пойдем, посмотрим, не удастся ли нам найти место, где он стоял.

Мы попытались последить траекторию полета стрелы. Едва мы углубились в лес, дальнейший путь нам преградил дуб. Я повернулся и увидел тело несчастной Абигайль прямо перед собой, а посмотрев вниз, заметил слабый отпечаток каблука на мягкой земле.

– Убийца стоял прямо здесь, – проговорил я. – Он мог идти по дороге, как и мы с тобой, и подобным же образом заметить среди листвы яркое желтое пятно ее платья. Осторожно приблизившись сюда, он наложил стрелу на тетиву и убил ее.

– Значит, убийство не было преднамеренным? – уточнил Джек.

– Не было, если все происходило подобным образом.

– Но что, если она договорилась с кем-то о встрече в этом месте и пришедшие убили ее?

– Это возможно. Однако она могла прийти сюда, чтобы отдохнуть от компании, как это сделал и я. Ей было нелегко сидеть среди женщин, зная, что им, возможно, уже все известно про Дэвида.

Мой помощник посмотрел на труп:

– Бедняжка. Какое и кому она могла причинить зло? Да, характер у нее был скверный, грубости хоть отбавляй, но разве она одна такая? Зачем убивать ее?

– Не знаю. Возможно, помимо болезни Дэвида здесь водятся и другие секреты, и кто-то воспользовался возможностью заткнуть ей рот. – Я вспомнил подслушанный мной разговор между Абигайль и ее мужем. – Она опасалась, что на охоте может случиться нечто неприятное. Вот оно и случилось.

Когда мы вернулись на прогалину, оказалось, что все остальные уже там. Хью и Дэвид, а также Николас, Фальстоу и Дирик вместе с прочей компанией наблюдали за тем, как слуги в окровавленных рубахах под присмотром Эйвери взрезали живот крупной оленухи. Еще пятеро оленей грудой лежали неподалеку. Потрошат туши, вспомнил я подходящее слово.

Собак взяли на поводки, и деревенские жители удерживали их на месте. Псы тянулись вперед, задыхались и виляли хвостами. Запустив руку в нутро оленухи, Эйвери сильным движением извлек из него внутренности. Разрезая их большим ножом, он кидал куски собакам, выдавая им положенную награду.

Первым делом я сообщил о случившемся Амброузу, отведя его в сторону. Потрясение заставило его лишиться привычного спокойствия, глаза его округлились, и он отшатнулся, выкрикнув «Что?!» таким голосом, который заставил всех повернуться к нему. Однако управляющий тут же взял себя в руки, и лицо его сделалось жестким.

– Лучше будет не извещать об этом всю компанию, – посоветовал я ему негромко.

– Я должен сообщить мастеру Хоббею и мальчикам, – возразил Амброуз.

Я следил за Фальстоу, который по очереди подходил к Николасу, Хью и Дэвиду, негромко сообщая им печальное известие. Все они отреагировали совершенно по-разному. Старший Хоббей со снисходительной улыбкой наблюдал за разделкой туши: он уже успел прийти в себя после падения. Услышав слова дворецкого, он на мгновение замер, а потом отшатнулся назад и, наверное, упал бы, не поддержи его слуга. Едва держась на ногах и опираясь на руку этого человека, Николас проводил взглядом Фальстоу, направившегося к Хью и Дэвиду. Кертис, услышав о смерти Абигайль, нахмурился, явно не веря своим ушам, а младший Хоббей громко воскликнул:

– Мама! Моя мама!

Рука его протянулась вперед в странном жесте, как будто он хотел вцепиться в воздух в качестве опоры, но когда Фальстоу попытался прикоснуться к нему, юноша отмахнулся от его рук и самым жалким образом зарыдал.

Все вокруг с удивлением и страхом смотрели на членов семьи. Женщины приподнялись со своих подушек. Повернувшись к собранию, Амброуз заговорил:

– Случилось… – он на мгновение смолк, – …несчастье. С мистрис Абигайль. Увы, она мертва. Сэр Люк, не угодно ли вам пройти со мной?

Послышались вздохи и восклицания.

– Прошу пройти с нами, – продолжил управляющий, – также мастера Дирика и мастера Шардлейка.

Я шагнул вперед:

– Фальстоу, есть ли здесь слуги, которые все утро прислуживали женщинам?

Подумав, дворецкий указал на юношу, с виду ровесника Хью и Дэвида:

– Муркок, ты все время был здесь, так ведь?

Парень кивнул, не скрывая испуга.

– Скажи, когда мистрис Абигайль ушла с поляны? – спросил его Амброуз.

– Минут двадцать назад. Я слышал, как она сказала мистрис Станнард, что ей надо пописать.

Одна из дам добавила:

– Да, она так и сказала, но пошла не в ту сторону. Отведенное для нас место – вон там.

Она указала на начинавшуюся невдалеке тропку.

– А кто из охотников к этому времени вернулся на поляну? – спросил я у слуги.

– Почти никто, сэр, – отозвался тот. – Кроме сэра Люка и мастера Эйвери, который сказал, что оленю пришел конец. По-моему, все остальные пришли после того, как ушла мистрис Хоббей.

Мистрис Станнард посмотрела на Фальстоу:

– А что с ней случилось?

Управляющий не ответил, а я обратился к егерю:

– Мастер Эйвери, не пройдете ли вместе с нами?

Тот поднялся, вытирая о рубаху окровавленные руки, и последовал за нами в чащу.

На лужайке вокруг раны на лбу Абигайли уже жужжали синие мухи. Челюсть Корембека невольно отвисла.

– Так это убийство!.. – выдохнул он. Дирик же, должно быть, впервые промолчал, не торопясь высказывать свое мнение: он с ужасом разглядывал труп.

– Полагаю, что пока об этом лучше помалкивать, – проговорил Фальстоу. – Сэр Люк, вы у нас член магистрата. Что нам теперь делать?

– Кто обнаружил тело? – спросил мировой судья.

Я шагнул вперед:

– Мы с моим клерком.

– Надо послать в Винчестер за коронером Тревельяном. Немедленно. – Корембек прикоснулся ко лбу, на котором проступил пот.

– А почему здесь находится Эйвери? – обратился ко мне Фальстоу, кивнув в сторону перепачканного кровью егеря. – Это едва ли уместно…

– Потому что он знает здешний лес, – ответил я сухо. – Мастер Эйвери, я хотел бы кое-что показать вам, если вы последуете за мной.

Затем я провел его к месту, на котором остался след каблука.

– Да, – хладнокровно произнес егерь. – Убийца стоял здесь.

Он пригнулся к находившейся передо мной ветви: она была надломлена и свисала вниз.

– Видите, она мешала ему. И он переломил ветку, тихо, чтобы не встревожить свою жертву, – объяснил Эйвери и посмотрел на меня. – Думаю, что убийцей был опытный стрелок. Не кто-то из домашних слуг или деревенских жителей, которых я учил. Он… ну, словом, попал прямо в яблочко.

– Благодарю вас. – Я первым вернулся на прогалину. Абигайль, такая суетливая в своей жизни, замерла в жутком покое. Ступая на траву, я заметил на поляне нового посетителя. Хью Кертис как раз поднимал оброненный мистрис Хоббей цветок. Аккуратно положив его на колени убитой, он пробормотал что-то вроде:

– Ты заслужила это.

Когда мы вернулись на поляну, туда привезли на телеге рогача. Его оставили вместе с оленухами, a длинная процессия потрясенных гостей и слуг уже направилась к дому. Как и прежде, рыдавшего Дэвида поддерживал отец. Потрясение еще не оставило лицо Хоббея-старшего. Позади него молча шли Хью и Амброуз.

– Это могли сделать Хью или Дэвид, – негромко промолвил Барак.