Башня из слоновой кости - Паола Барбато
Юли был равнодушен к людям, приходившим и уходившим, – в основном клиентам и проституткам. Он не раз становился свидетелем жалких сцен, когда пьяные или что похуже пытались заняться сексом на лестницах, но всегда безупречно контролировал общественные пространства. Он очень привязался к женщине, управлявшей клубом в последние годы, – рыжей, острой на язык и обаятельной, любившей задержаться, чтобы поболтать с ним. Если мог оказать ей услугу, делал это с радостью, как в тот вечер, когда она попросила забронировать номер восемнадцать для двух ее подруг, приезжавших на следующий день. Юли выполнил просьбу без раздумий – для синьоры он готов был на все. В ту же ночь явилась пара: пьяный толстяк и девушка в бюстгальтере с блестками. Они взяли седьмой номер и исчезли. Через четверть часа Юли собирался выйти покурить, когда девушка вдруг догнала его – в трусах и джинсовой куртке – и спросила, можно ли заказать бутылку в номер. Он показал ей меню, и она выбрала вино не из дешевых. Потом широко улыбнулась и предложила сигарету.
– Он все равно уже спит, – заметила она.
Они вышли покурить с черного хода, и на середине сигареты Юли закашлялся. Девушка похлопала его по спине, но дыхание не возвращалось. Тогда она посоветовала лечь и проводила его в комнату. На кухне Юли впервые упал, словно на крестном пути. Девушка помогла ему подняться и довела до спальни. Там он согнулся пополам, и его вырвало прямо на ковер. Он в панике попытался дрожащими, потными руками схватить телефон, чтобы позвать на помощь, но тот выскользнул. Девушка пнула его, и телефон закатился под кровать. Юли упал во второй раз, протянув руку, чтобы достать аппарат. Не получилось, и в последние ясные мгновения он посмотрел на девушку: она стояла в дверях, опираясь на косяк, курила. Смотрела на него спокойно. Абсолютно бесстрастно.
Джузеппе Кастанья
(10 апреля 1953 – 27 октября 2024)
– Нет здесь никакой вечеринки! Пошли вон!
Джузеппе Кастанья по прозвищу Джерри, выпрямился во весь свой метр пятьдесят девять, в третий раз за вечер выходя к воротам своей виллы в Сант-Эутицио. Когда все это закончится, он как следует поговорит с племянником, потому что не раз четко указывал, когда разрешается принимать гостей, – а сегодня юнцы заявлялись толпами даже глубокой ночью. И все еще шли!
На этот раз у ворот он увидел двух девушек, одетых одна откровеннее другой. Низенькая блондинка с каре, вульгарно накрашенная, явно была пьяна. Вторая – высокая, худая, в джинсовой куртке, едва прикрывавшей бюстгальтер с блестками, от одного взгляда на который обжигал стыд.
– Адельмо сказал, что сегодня можно! – запротестовала она.
– Адельмо ничего не решает! Здесь хозяин я! Проваливайте!
Он уже повернулся, когда высокая девушка подняла руку, звякнув чем-то.
– Но сегодня же соревнование по шотам! – заныла она нараспев.
Джерри резко обернулся.
– Кто вам их дал? Откуда они у вас? – прогремел он, возвращаясь.
Девушка растерянно посмотрела на руку, в которой сжимала четыре мини-бутылочки крепкого алкоголя.
– Адельмо дал! Сегодня он собирался учить нас пить их залпом, – глупо хихикнула она.
Джерри щелкнул замком калитки, вышел и выхватил бутылочки. Он не ошибся: это не дешевка из какого-нибудь туристического отеля в Лас-Вегасе, эти были из его личной коллекции!
– Кража! – заорал он. – Вы присвоили частную собственность! Я вас засужу!
– Но Адельмо… – снова попыталась что-то объяснить девушка.
– Никаких Адельмо! Вон отсюда! Пшли прочь!
Он захлопнул калитку, едва сдержавшись, чтобы немедленно не позвонить племяннику. Засунул бутылочки в карман пиджака, решив вернуть их на место. Он хранил их годами, чтобы открыть в особый момент. Однако, стоило ему войти в дом, как пришло сообщение от шофера: тот уже вез на виллу синьорину Сантьяпикки. Нужно было срочно провести брифинг, чтобы впустить гостью незаметно, пока Фьямма и ее подруги спят. Для сицилийской предпринимательницы он забронировал голубую комнату и был уверен, что ей понравится. О четырех бутылочках в кармане он совсем забыл.
Фьямма Берганти
(31 октября 1983 – 27 октября 2024)
Она не старуха. Черт возьми, Мара – старая, Мойра – старая, но не она. Сорок лет – это новые тридцать, да и вообще, на свои сорок один она и не выглядела. Фигура у нее красивее, чем у половины танцовщиц в клубе. Танцовщиц, ну-ну. И сколько лет разницы между ней и Беатриче? Пять? Шесть? Она не помнила и не хотела помнить, но вся эта показная любовь остальных к Беатриче ужасно бесила. Бесила еще в «Структуре», а теперь и подавно. Что, ее трудности можно сравнить с тем, через что прошла Фьямма? Она видела, как умирает любовь всей ее жизни! Ну ладно, может, не всей жизни, – но он умер прямо у нее на глазах. А все вокруг – в обнимашки к Беатриче. Еще и Мария Грация туда же, всего на год старше, но тетка теткой. Ладно, у нее хотя бы есть оправдание – она вообще-то в человека стреляла. Не каждый день такое бывает. Но все эти нежности, ужимки, особенно от Беатриче! С каких это пор они вообще сдружились? В «Структуре» Мария Грация терпеть ее не могла – и не скрывала. А теперь сидят, как подружки на лавке. Невыносимо. Ей казалось, что ее исключили, не принимают – их всегда было пятеро, а не два плюс два плюс одна. Зря она, конечно, накричала на Мариэле, но и той пора уже подумать головой. Она же таскает в сумке яд, втянула их в этот кошмар, так что хватит важничать – для этого уже есть Мойра, которая орет на всех подряд. А все вообще-то должны бы благодарить ее, Фьямму, потому что это она достала машину, она нашла, где спрятаться, она даже за продукты платит, хотя в магазин отправилась Беатриче. И вернулась с этой своей мордашкой: «Я взяла мандарины для Марии Грации, она их так любила в “Структуре”». Когда это Мария Грация говорила, что любит мандарины? Да даже если и любит – раз не ест, значит, и не надо. Лучше уж она их сама сожрет. Хоть и невкусные, и не сезон.
Сильвия Клеричи
(3 января 1999 – 28 октября 2024)
Она видела, как та женщина вышла с Кларой на руках. Это было последнее осознанное воспоминание, застывшее в ее голове.
Ее тело сотрясалось, она чувствовала толчки, но боль была такой сильной, что все остальное мозг фиксировал лишь краем сознания. Она знала, что будет
