Мое лицо первое - Татьяна Русуберг
— Если ему помешали, — закончил за меня Генри.
— Вы рассказали об этом Боргу? — Меня распирало от желания хорошенько намылить голову следователю-тугодуму. Сколько времени полицейские потратили, отрабатывая впустую версию о самоубийстве?
— Да, конечно.
— И?
— Он настаивает на допросе Монти. А у мальчика аллергия даже на слово «полиция». Я, конечно, привык к роли переговорщика, но клянусь, проще было убедить Дэвида улететь со мной в Лондон, чем уломать этого твердолобого датского тинейджера… А как у вас дела, Чили? Не собрались еще в Хольстед?
Опять?! Кто бы говорил о твердолобости…
— Нет. Зато побывала в другом любопытном месте.
Я рассказала агенту о своем посещении ЦДП. Содержание письма Дэвида передала, конечно, только в общих чертах, но Генри сразу обратил внимание на главное.
— Нужно обязательно получить доступ к журналу пациента и поговорить с этим психологом, Линдой. А еще разыскать тех детей, которые лечились в Центре одновременно со Штормом. Возможно, он поддерживал связь с кем-то из них. Быть может, захотел встретиться с этим кем-то по приезде в Данию. И стоит обратить особое внимание на пациентов корпуса «У-два».
Блин, как же я сама об этом не подумала?! Что, если один из этих психов…
— Я позвоню Магнусу Боргу. Вытрясу из него все, что он знает, и передам ваши слова, — сказала я решительно. — А вам успехов с Монти. Уверена, вы найдете к нему подход.
— Чили, вот ты где!
Я успела нажать «отбой», прежде чем передо мной возникла Кристина, позади которой обеспокоенно переминалась Лотта — видимо, пара только что закончилась.
— Это ведь все из-за него, так? — Крис стояла передо мной, скрестив руки на груди и притопывая ногой. — Из-за него тебя полиция допрашивала. Твой бывший одноклассник, который пропал, — это ведь этот самый Шторм, так?
Ну что ж. Кристина — умница, сложила два и два. И, очевидно, успела поделиться своей догадкой с Лоттой. Вон как та глаза прячет, даже жалко ее.
Я протянула Крис ее мобильник.
— Да, это он, — кивнула я. Не имело смысла теперь это отрицать.
Девчонки потрясенно переглянулись.
— И ты… правда не знаешь, где этот тип? — задала мучивший ее, видимо, вопрос Лотта и тут же прикусила губу.
Боже, неужели они меня подозревают?! Хотя, признаю, мое поведение в последнее время могло показаться очень странным.
— Без понятия.
— А этот парень… — задумчиво продолжила Крис. — Ну, тот брутал, что все тебе названивает, к кому ты на стрелки бегаешь, он…
Я подняла глаза к потолку:
— Полицейский. Следователь. Визитку показать?
Подруги синхронно закивали. Глаза у обеих были одинаково встревоженными и круглыми.
— А вы думали, это киллер, которого я наняла убить звезду и который теперь меня шантажирует?
Лотта нервно хихикнула:
— Ну, ты же консультировалась у Андерса, вот я и испугалась…
Я насторожилась:
— Он что, тебе рассказал, по какому вопросу?
— В том-то и дело, что нет. — Лотта раздраженно нахмурилась. — К тому же тебе стало так плохо сразу после беседы с полицейскими. Никогда тебя не видела в такой депрессии. Сама пойми, что нам было думать?
— Понимаю. — Я вздохнула. Действительно, на месте Лотты и Кристины я бы тоже, наверное, навоображала себе всякого. — Просто те копы напомнили мне о прошлом, которое я заставила себя забыть — на много лет. И тут вдруг все разом всплыло, а я… Я просто сломалась под грузом реальности, которую прятала от себя.
— Ты имеешь в виду то убийство? — тихо спросила Крис.
— Его тоже. — Я помолчала. — В той ситуации я проявила себя не лучшим образом. До сих пор не могу себе этого простить. Потому и пытаюсь помочь сейчас полиции. Только толку от меня пока мало.
Мой взгляд упал на телефон, который Кристина растерянно вертела в руках.
— Вы рассказывали еще кому-то? — встревожилась я. — Обо мне и Шторме?
Подруги энергично замотали головой:
— Что ты! Нет, конечно.
— Мы и сами были не уверены.
— Не говорите никому. — Я пристально посмотрела каждой в глаза. — Это очень важно. Не хочу, чтобы за мной начали гоняться журналисты. Только не сейчас.
— Мы — могила. — Крис жестом застегнула рот воображаемой молнией.
Я поежилась, вспомнив почему-то сказку из желтой тетради.
— А в детстве этот парень был таким же красавчиком? — спросила вдруг Лотта и лукаво улыбнулась. — Спорю, ты с ним тогда мутила, нет?
От ответа меня спас телефонный звонок. На экране высветилось: Магнус Борг.
— Полиция! — сообщила я шепотом и устремилась прочь по коридору, прижимая мобильный к уху.
Кто бы мог подумать, что я буду рада услышать голос заносчивого копа!
«Пепел Клааса стучит в мое сердце»[33]
Одиннадцать лет назад
6 декабря
Желтая тетрадь отравила мои ночи и заставляла постоянно возвращаться к ней мыслями днем. Сегодня я несколько раз просыпалась в поту от собственного мычания, потому что мне снилось, будто мать Д. ночью прокралась в мою комнату с иголкой и зашила мне рот. Закончив работу, мерзкая бабища принималась хохотать: «Теперь ты никому не расскажешь! Не расскажешь…» Когда я в последний раз с воплем подскочила на влажных простынях, соленый вкус во рту оказался реальным: во сне я прикусила язык.
Мама всегда говорила, что я слишком впечатлительная. Она крупно поссорилась с бабушкой, когда выяснилось, что в двенадцать я прочитала «Уленшпигеля». Толстую книгу я обнаружила в шкафу у бабули на даче. Тем летом я стала бешено популярной у соседских детей. Когда приходил мой черед рассказывать страшилку, я в деталях расписывала средневековые пытки, колдовские обряды и сожжение грешников на костре. Источник моего вдохновения раскрылся, когда обеспокоенные родители слушателей пришли к моим и стали жаловаться на ночные кошмары их чад и попытку намазать друг друга зельем, смешанным из одолженных у мам дорогих кремов.
— Сын сказал, что просто хотел, чтобы Матильда полетела! — вопила одна гостья, которая явно была в состоянии шока.
Еще бы, когда она вошла в комнату дочери, упомянутой Матильды — та лежала на кровати в чем мать родила, а девятилетний Джонни старательно обмазывал кремом ее пухлые ягодицы.
— Это ваша дочь научила детей разврату! — наседала мамаша десятилетней Матильды, у которой уже начали расти сиськи.
Жаль, так и не выяснилось, полетела бы она, если бы Джонни довел дело до конца. Если честно, я бы не поручилась за верность рецепта.
Не знаю почему, но желтая тетрадь отчего-то напомнила мне об «Уленшпигеле». Может, жестокой натуралистичностью описаний. Может, напряженностью и необычностью сюжета. А может, тем чувством, когда знаешь,
