Плохая мать - Миа Шеридан
Где ты? О, Боже, где ты?
И снова она ждала, прислушиваясь к каждому скрипу в доме, к каждому шороху. Неужели он тихо ходил из комнаты в комнату, затягивая эту ужасную игру, чтобы заставить ее страдать? Чтобы усилить ее страх до предела? Была ли это его конечная цель? Удовлетворился бы он ее ужасом или попытался бы причинить ей боль? На этот раз более серьезную. Возможно, он не убил бы ее, но что, если бы он ударил ее снова, так сильно, что у нее повредился мозг? Что, если он сбросит ее с лестницы, и она проведет остаток своей жизни в инвалидном кресле, потеряв способность говорить или двигаться? Полностью в его власти. Глубокая дрожь пробежала по ее телу. О, да, были судьбы хуже смерти, и она представляла их все. У нее все еще был нож. Она бы воспользовалась им, если бы пришлось, но без телефона она вернулась к тому, с чего начала, на кухню.
Он обыграл ее.
Вайолет в замешательстве моргнула, услышав слабое урчание мотора снаружи, а затем звук хрустящего гравия. Автомобиль. Перед их домом остановилась машина. Как она могла не услышать ее приближения?
О, мой Бог. О, мой Бог. Помогите.
Вайолет поднялась на ноги, двигаясь как можно тише и затаив дыхание, когда открывала дверцу шкафа, почти ожидая, что Роджер бросится на нее. Но если она услышала шум машины, он, конечно, тоже, и направился бы к подъездной дорожке, пытаясь заставить их уехать до того, как она выйдет на улицу.
Прежде чем она закричала о помощи.
Беги. Торопись.
Вайолет подбежала к окну, готовая распахнуть его и позвать на помощь того, кто приехал. Но ее рука дрогнула на замке, раздался растерянный вздох, глаза расширились. Это была машина Роджера, и она уезжала. На мгновение облегчение затопило ее тело, такое сильное, что она обмякла под его напором. Но также быстро, как облегчение снизошло, оно сменилось тревогой. А затем ужасом.
Из заднего окна выглянуло маленькое личико с испуганными и затравленными глазами. Вайолет закричала, размахивая руками, но маленький мальчик отвернулся. Она выбежала в холл и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек за раз, удивляясь, как она не ударилась головой и не сделала с собой то, чего только что опасалась от Роджера. Она распахнула дверцу, выкрикивая имя Дэнни, но машина уже свернула за угол и скрылась из виду.
Вайолет все равно побежала, размахивая руками, с колотящимся сердцем, и выкрикивая имя Дэнни снова и снова, но это было бесполезно. Уже стемнело, а машина была уже слишком далеко и быстро набирала скорость, всего лишь колеблющаяся точка света вдалеке.
О, Боже, о, нет, верни моего ребенка. Моего маленького мальчика.
Вайолет упала на землю, рыдая и дрожа, выкрикивая имя Дэнни, пока у нее не пересохло в горле.
Глава тридцать первая
— Я направляюсь домой, чтобы быстро принять душ и переодеться, а потом поеду к тебе, — сказала Сиенна.
— Наконец-то. — Она ощутила улыбку в голосе Гэвина. — Долгий день, да? У меня есть как раз то, что поможет тебе расслабиться. Он очень большой и очень горячий.
— Ммм, расскажи мне о нем еще, — сказала она, добавив в свой тон эротичное, наводящее на размышления мурлыканье.
— И очень мясной, — добавил он.
— О-о-о.
— С большим количеством лука.
Она расхохоталась.
— In-N-Out? (сеть закусочных быстрого питания «In-n-out burger», расположенная только на западе США.)
— Конечно. В сочетании с отличной пепси-колой и дополнительным льдом. Я позвоню и сделаю заказ, как только ты скажешь, что уже в пути.
Она счастливо вздохнула. Время ужина давно миновало, вообще-то, давно пора было ложиться спать, но она умирала с голоду. Просто не было времени поесть.
— Ты все еще помнишь все мои любимые блюда.
— Конечно. Я уверен, что у тебя так же есть немало новых, — сказал он, и его тон стал серьезным. — Я готов потратить время на изучение их всех.
Она улыбнулась. На самом деле, у нее действительно появилось несколько новых фаворитов. Ее вкус и ее мир… расширились с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, и она была очень бедна, но ей нравилось, что он знал, какой она была до того, как смогла позволить себе изысканную кухню, потому что этот человек тоже все еще существовал, и, как оказалось, не все самые ценные вещи в мире стоили денег, например, жизнь.
— Ты все еще добавляешь дополнительное масло в свой попкорн? — спросила она.
Он рассмеялся.
— Нет, но только потому, что мои артерии уже хуже, чем у подростка.
Она ухмыльнулась.
— Скоро увидимся. О, кстати, Гэвин, дай мне несколько лишних минут. Я проезжаю мимо дома твоей мамы, так что собираюсь заехать и проведать ее лично. Знаю, что уже поздно, но если она спала весь день, то, может быть, уже встала. Я ненадолго.
— О. Да, конечно. Обычно она не ложится спать раньше одиннадцати и смотрит те реалити-шоу, которые ей нравятся. — Он остановился. — Аргус так и не перезвонил мне, но, надеюсь, моя мама поговорила с ним. Возможно, между ними произошла какая-то ссора, и он сейчас обижен.
— Возможно. Я напишу тебе чуть позже.
— Ладно, буду ждать.
Сиенна свернула и проследовала по маршруту, по которому ездила неделю назад, затем остановилась перед домом Мирабель. Она заглушила двигатель, выдохнув, когда увидела свет экрана телевизора внутри дома. Она продолжала смотреть на большое строение, нахмурив брови. Возможно, Мирабель заснула перед телевизором, потому что, кроме слабого мерцания, что-то в доме казалось странно темным. На крыльце не горел свет, не было даже малейшего отблеска света внутри.
Если Мирабель все еще спала перед телевизором или как-то еще, ей, очевидно, нужен был отдых. Сиенна замешкалась, прежде чем позвонить в дверь, колеблясь между тем, чтобы не будить ее и предложить помощь. Но потом она вспомнила настойчивость Гэвина у ее двери и то, как сильно она нуждалась в его заботе, знала она об этом или нет, поэтому нажала пальцем на дверной звонок. Что, если болезнь Мирабель обострилась? Что, если у нее жар, но «Тайленола» нет? Что, если у нее обезвоживание? Что, если она не ела весь день, и ей просто нужно, чтобы кто-нибудь разогрел ей что-нибудь?
Что, если ей просто нужно помочь подняться с кресла перед телевизором и лечь в постель, зная, что тогда
