Рут Ренделл - Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»
Рэксоул рассмеялся.
— Вы свободны сегодня днем? — спросил он.
— Разумеется, — ответил Хазелл. — Я только попрошу одного из своих приятелей, чтобы он подежурил вместо меня, и буду свободен.
— Отлично, — сказал Рэксоул. — Мне бы хотелось, чтобы вы вместе со мной поехали в «Гранд Вавилон». Там мы сможем получше обсудить мое маленькое дело. А можем мы побывать на вашем судне? Я хочу встретиться с командой.
— Это было бы очень хорошо, — заметил Хазелл. — Двое моих людей — это двое самых ленивых, самых бездушных малых, которых вы когда-либо видели. Они едят слишком много, и у них непомерное пристрастие к пиву, но они знают реку и знают свое дело, и они сделают все, что угодно, в пределах честной игры, если им за это заплатят и если не будут торопить.
Ночью, как только стемнело, Теодор Рэксоул вместе со своим новым другом Джорджем Хазеллом вступил на борт выкрашенной в черное таможенной лодки с командой из двух человек — полноправных членов братства речников… Вечер был облачным, звезд не было. Гигантские очертания судов, стоящих на якоре, возвышались над водой. По обеим сторонам реки голые стены товарных складов поднимались из потока, словно серые скалы, протягивал вперед странные руки паровых подъемных кранов.
На западе через реку громадной дугой перекинут Тауэрский мост. Вниз по направлению к Исту и лондонскому Пулу[26] смутно возносится в мрачное небо лес мачт и пароходных труб. Огромные баржи, каждую из которых ведет один человек на конце пары гигантских весел, рассекают и бороздят воду во всех направлениях. Время от времени торопливо проходит буксирный пароход, мигая красными и зелеными сигнальными огнями и таща за собой в кильватере вереницу барж. Далее пассажирский пароход из Маргита с грузом в две тысячи утомленных туристов рыскает вокруг своего якоря, а из каждого его иллюминатора сияет электрический свет. И надо всем витает дух таинственности, ощущение чего-то странного и необъяснимого.
Рэксоул, сидя в маленьком плоскодонном боте, шныряющем в тени неповоротливых судов, среди протянутых канатов и плывущем мимо буйков, покрытых зеленым илом, едва мог поверить, что находится в самом сердце Лондона — самого прозаического города в мире. Ему пришла в голову странная мысль, что в этой водной пустыне в этот жуткий ночной час может произойти почти все, что угодно.
Невозможно было поверить, что всего лишь в миле или двух отсюда люди сидят в театрах, аплодируя фарсам, и что на вокзале на Кэннен-стрит другие люди спокойно садятся в поезд, который повезет их в различные респектабельные пригороды, названия которых Рэксоул за время жизни в Лондоне начал постепенно запоминать. Сейчас он испытывал ощущение, что находится в другом мире, — ощущение, которое иногда посещает нас, когда мы попадаем в обстановку, резко отличающуюся от привычной. Самые обыкновенные шумы — людская перекличка, лязганье бегущей через люк цепи, отдаленные гудки — в его сознании превращались в страшные и навязчивые звуки, полные необъяснимого значения. Он смотрел с борта лодки на коричневую воду и думал о том, какие ужасные тайны скрываются в ее глубине. Затем он положил руку в карман и нащупал рукоять кольта и от прикосновения к этому знакомому предмету почувствовал себя спокойнее.
Гребцы получили указание медленно спускаться вниз по Пулу, как называется широкий плес ниже Тауэра. До сих пор им еще ничего не сообщили о цели экспедиции, но теперь, когда они оказались на воде, Хазелл решил, что пора посвятить их в суть дела.
— Мы собираемся прочесать все вокруг, чтобы отыскать один подозрительный паровой катер, — сказал он. — Моему другу очень нужно его найти, но он видел его лишь мельком и ничего определенного сказать о нем не может.
— А какого рода это судно, сэр? — спросил загребной, человек с жирным лицом, который, казалось, был абсолютно неспособен к какому-либо серьезному усилию.
— Не знаю, — ответил Рэксоул. — Но насколько я мог разглядеть, в нем было примерно шестьдесят футов в длину и оно было окрашено в черный цвет. Мне кажется, что я узнаю его, когда увижу.
— Не слишком-то много для начала, — воскликнул другой человек. Но он ничего больше не сказал. Этот человек так же, как и его приятель, получил от Рэксоула в качестве предварительного гонорара один английский соверен, а английский соверен может подавить естественную склонность к сарказму и привычку вольно выражаться у любого водника на Темзе.
— Есть только одна вещь, которую я заметил, — сказал Рэксоул внезапно, — но забыл сообщить вам, мистер Хазелл. Его винт, как мне показалось, вращался довольно неравномерно, словно бы хромал…
Оба матроса рассмеялись.
— О, я знаю, за кем вы гоняетесь, сэр, — сказал жирный гребец. — Это катер Джека Эверетта, который обычно называют «Сквем». У него винт с четырьмя лопастями, и одна лопасть коротко обломана.
— Это он, почти наверняка, — согласился его товарищ. — А если это то, что вам надо, я видел нынче рано утром, как он стоял на причале напротив Черри-Гарденс-Пира.
— Ну так вперед, к Черри-Гарденс-Пиру, так быстро, как только можно, — сказал Рэксоул, и бот пересек поток и поплыл вниз по течению вдоль правого берега, держа путь мимо верфей, на многих из которых даже в этот час еще работали погрузочные краны, которые опускались пустыми в недра кораблей и поднимались полными.
В то время как два гребца маневрировали ботом, Хазелл объяснял миллионеру, что «Сквем» — это одно из самых подозрительных судов на реке. К Эверетту обращался всякий, у кого было на реке какое-нибудь мерзкое или сомнительное дело. «Сквем» участвовал в тысяче проделок, из которых выходил благополучно, если не с честью. Речная полиция следила за ним постоянно, и это просто чудо, что старый Эверетт, владелец, никогда еще до сих пор не был серьезно уличен в незаконных выходках. Ни разу представители закона не могли доказать что-либо определенное относительно владельца «Сквема», хотя в данный момент несколько человек из его бывших нанимателей находятся в различных тюрьмах его величества по всей стране. Тем не менее катер со сломанным винтом, который Эверетт отказывался ремонтировать, приобрел в конце концов дурную славу даже среди преступников, и от него постепенно стали отказываться, нанимая суда, узнать которые было не столь легко.
— Ваш друг мистер Том Джексон совершил большую ошибку, когда нанял «Сквем», — сказал Хазелл Рэксоулу. — Негодяй с его опытом и калибром должен был непременно это знать.
К этому времени бот подходил к Черри-Гарденс-Пиру, но, к несчастью, видимость была очень плохой из-за ночного тумана, окутавшего реку, и нельзя было ясно различать предметы даже на расстоянии трех ярдов. Как только таможенный бот приблизился к причалу, все, кто находился на нем, стали пристально всматриваться в поисках таинственного катера, но его нигде не было видно. Бот продолжал плыть по течению, гребцы дали отдых своим веслам. Затем они едва не столкнулись с большим норвежским парусным судном, стоявшим на якоре носом по течению. Они обошли этот корабль со стороны порта. И как раз в тот миг, когда они проплывали мимо его бушприта, жирный загребной выкрикнул:
— Вон его нос!
И, развернув бот обратно, он стал грести против течения. Это, несомненно, был потерявшийся «Сквем», который удобно встал на якорь возле кормы с правого борта норвежского судна, уютно притаившись между кораблем и берегом. Гребцы совершенно бесшумно гребли вдоль катера.
Глава XXVI
Ночная погоня и оборванец
— Для начала возьмем их на абордаж, — прошептал Хазелл на ухо Рэксоулу. — Я сделаю вид, будто подозреваю, что у них на борту находятся облагаемые пошлиной товары, и у нас будет возможность хорошенько осмотреть катер.
Одетый в форменную шинель и фуражку, он ступил на нижнюю палубу катера гораздо веселей и легкомысленней, чем предполагал Рэксоул.
— Есть кто-нибудь на борту?
Миллионер услышал, как ему ответил женский голос, и Хазелл крикнул:
— Я офицер таможенной службы, хочу осмотреть катер.
Затем он исчез в маленькой каюте в середине судна, и больше Рэксоул ничего не слышал. Миллионеру показалось, что Хазелла не было целый час, но наконец он вернулся.
— Ничего не смог найти, — сказал он, спрыгнув в бот, а затем повернулся к Рэксоулу: — Там на борту женщина. Похоже, ее внешность совпадает с вашим описанием мисс Спенсер. Катер стоит под парами, но нет механика. Я спросил, где механик, но она ответила, что это не мое дело, и потребовала, чтобы я заканчивал побыстрее свое дело и убирался. Кажется, довольно решительная особа. Я совал нос в каждую щель, но не увидел ни следа кого-нибудь еще. Вероятно, лучше всего отгрести в сторону, стать поблизости и наблюдать, не произойдет ли что-либо.
