Рут Ренделл - Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»
Что же до Теодора Рэксоула, который собирался схватить Жюля при выходе из подвала, то он поспешил так быстро, как мог, из винного погреба на первый этаж отеля и вышел из отеля через квадратный двор в верхний конец Солсбери-Лейн. Но из-за огромных размеров «Гранд Вавилона» одна только протяженность этого пути составляла около четверти мили, а если включить сюда бесчисленные лестничные пролеты, около двух дюжин поворотов и несколько коридоров, которые в ночное время были погружены почти в полную тьму, то нельзя было ожидать, что Рэксоул проделает это путешествие быстрее чем за пять минут.
На самом деле прошло шесть минут, прежде чем он достиг верхнего конца Солсбери-Лейн, потому что он потерял около минуты на то, чтобы ответить на вопросы нагрузившегося виски гостя, который заблудился в коридорах. Как всем известно, в начале Солсбери-Лейн есть короткий крутой поворот. Рэксоул бежал по этому повороту с хорошей скоростью и, к несчастью, выбежал прямо на полисмена, который незадолго до этого дал прикурить Жюлю. На этот раз он не был столь уступчив, как прежде.
— Эй! — сказал он; его естественная служебная подозрительность усилилась, вне всякого сомнения, при виде простоволосого человека в вечернем костюме, бегущего опрометью по переулку. — В чем дело? Куда это вы так спешите?
И он силой на мгновение задержал Теодора Рэксоула, чтобы рассмотреть его лицо.
— Ну-ну, офицер, — спокойно сказал Рэксоул, — на этот раз будьте любезны, обойдитесь без ваших шуточек. У меня нет времени.
— Извините, сэр, — ответил полисмен, поколебавшись, и Рэксоулу было позволено продолжать путь. План миллионера по поимке Жюля был прост: перелезть через ограду, спуститься по приставной лестнице в маленький углубленный дворик и ждать в засаде, скрываясь за контрафорсом фундамента, пока Жюль не спустится в подвал.
Он взобрался на ограду — ограду собственного отеля — и уже нащупал ногой ступеньку лестницы, когда грубая рука схватила его за воротник и бесцеремонно рванула назад. Дело в том, что Теодор Рэксоул совершенно позабыл о полисмене. Этот страж порядка, проникнувшись недоверием к поведению Рэксоула, потихоньку последовал за ним. Вид миллионера, перелезающего через забор, пробудил его рвение, и в результате Рэксоул был пленен. Напрасно Теодор увещевал, объяснял, уговаривал. Флегматичного полисмена могло удовлетворить только одно: Рэксоул должен вернуться вместе с ним в отель и там засвидетельствовать свою личность. Если Рэксоул окажется Рэксоулом, владельцем отеля, что ж — отлично, полисмен попросит у него прощения. Так что у Рэксоула не было иного выбора, как принять это предложение. Установить его личность было, разумеется, делом нескольких минут, после чего Рэксоул, раздосадованный, но спокойный, как всегда, вернулся к своей ограде, в то время как полисмен удалился в другую часть своего района патрулирования, где мог встретить товарища и поболтать с ним.
Для Жюля это было большой удачей, потому что он вылез из погреба как раз в то время, когда Рэксоул объяснялся в отеле с полисменом. Когда Рэксоул во второй раз появился в переулке, он увидел ярдах в пятидесяти впереди фигуру, которая направлялась к набережной. Он немедленно сообразил, что это Жюль, и побежал за ним. Жюль, услышав шум за собой, тоже побежал. Экс-официант оказался проворнее; он подбежал прямо к парапету набережной и, чрезвычайно удивив Рэксоула, перепрыгнул через невысокую стенку, не задев ее, и, как показалось, сиганул в реку.
— Неужели он так отчаялся, что решился на самоубийство? — воскликнул на бегу Рэксоул, но секундой позже пыхтенье и фырканье парового катера объяснили ему, что Жюль еще не вполне созрел для того, чтобы сводить счеты с жизнью. Когда миллионер пересек набережную, он увидел дымовую трубу катера, удаляющегося от берега. Катер вышел в фарватер и направился к Лондонскому мосту. Рэксоул был беспомощен…
Несмотря на то что Рэксоул теперь уже дважды проиграл в соревновании на сообразительность в стенах «Гранд Вавилона» — первый раз Рокко и второй Жюлю, он не мог в данном случае винить себя в том, что его планы потерпели неудачу: неудача произошла от вмешательства со стороны в сочетании с несчастливым стечением обстоятельств. Поэтому в эту ночь он спал спокойно.
На следующий день он разыскал князя Эриберта, с которым его связывало, несомненно, искреннее дружеское чувство, и описал ему, что произошло в предыдущую ночь, в особенности манипуляции с бутылкой романеи-конти.
— Я уверен, что вы ужинали с князем Эугеном прошлым вечером.
— Да, ужинал. И весьма любопытно, что мы выпили бутылку романеи-конти, превосходного вина, до которого Эуген страстный охотник.
— И будете ужинать с ним сегодня?
— Вероятнее всего. Боюсь, что сегодня — наш последний день здесь. Эуген собирается завтра рано утром выехать в Позен.
— Вам приходило на ум, князь, — сказал Рэксоул, — что если Жюлю удастся успешно отравить вашего племянника, то он, возможно, также успешно отравит и вас?
— Я не думал об этом, — засмеялся Эриберт, — но, по-видимому, это так. Можно представить, что Жюль, преследуя свою добычу, совершенно не заботится о том, что случайно может пострадать кто-то еще. Как бы то ни было, теперь мы можем не беспокоиться на этот счет. Вы знаете бутылку и можете уничтожить ее…
— Но я не собираюсь уничтожать бутылку, — спокойно сказал Рэксоул. — Если князь Эуген попросит, чтобы сегодня вечером была подана романея-конти, как это, вероятно, произойдет, то ему — и вам — будет подана именно эта бутылка.
— Стало быть, вы отравите нас вопреки всему?
— Ничуть, — улыбнулся Рэксоул. — Я всего лишь намерен обнаружить сообщника Жюля в моем отеле. Я уже наводил справки, скажем, о заведующем винными погребами Хаббард. Не кажется ли вам странным, что в этот день мистер Хаббард заболел и лежит в постели? Мне сообщили, что он страдает от приступа желудочного отравления, которое приключилось с ним прошлой ночью. Он сказал, что не знает, чем может быть вызвана болезнь. Место в винном погребе сегодня занимает его помощник, еще юноша, но, по всей видимости, довольно сообразительный юноша. Не надо и объяснять, что мы собираемся присматривать за этим юнцом.
— Одну минуту, — прервал его князь Эриберт. — Я не вполне понял, как, по-вашему, может быть осуществлено отравление?
— Сейчас бутылку исследует эксперт, который получил указание как можно незаметнее — насколько возможно — взять на анализ часть снадобья, которым Жюль обмазал горлышко бутылки. В течение дня эту бутылку тайно вернут на место. Я думаю, что яд должен попасть в вино в тот момент, когда его наливают в стакан. Яд, несомненно, очень силен — хватит и самой малой дозы.
— Но ведь официант, прислуживающий за столом, несомненно, вытрет горлышко бутылки?
— И, разумеется, очень тщательно. Но как бы он ни вытирал, стереть все зелье он не сможет, и часть его попадет как раз на внутренний край горлышка. А кроме того, представьте, что он забудет вытереть бутылку.
— Князю Эугену за ужином всегда прислуживает Ганс. Это привилегия, которую старый верный слуга сохраняет за собой.
— Но представьте, что Ганс… — Рэксоул остановился.
— Ганс — сообщник?! Мой дорогой Рэксоул, это абсолютно исключено.
В этот вечер князь Эриберт ужинал со своим августейшим племянником в великолепной столовой королевских апартаментов. Ганс прислуживал им, другие официанты подносили тарелки к двери. Эриберт нашел, что его племянник находится в упадке духа и молчаливом настроении. Накануне, когда после напрасной встречи с Самсоном Леви князь Эуген от безысходности угрожал совершить самоубийство таким образом, чтобы оно «выглядело как несчастный случай», Эриберт вынудил его дать слово чести не делать этого.
— Какое вино выберете, ваше королевское высочество? — спросил старый Ганс резким голосом, когда был подан суп.
— Херес, — последовал краткий ответ князя Эугена.
— А романею-конти — после? — спросил Ганс. Эриберт быстро посмотрел на него.
— Нет, сегодня не надо. Сегодня вечером я хочу херес, — сказал князь Эуген.
— А я все же выпью романеи-конти — сказал Эриберт. — Мне кажется, оно лучше шампанского.
Знаменитое и непревзойденное бургундское было подано к жаркому. Старый Ганс нежно принес бутылку в ее плетеной колыбели, с математической точностью ввинтил штопор и вытащил пробку, которую предложил своему хозяину для инспекции. Эуген кивнул и велел ему поставить ее на стол. Эриберт наблюдал за всем с усиленным вниманием.
Он не мог ни на мгновение поверить, что Ганс — предатель, однако, помимо своей воли, он не мог забыть слов Рэксоула. В этот момент князь Эуген пробормотал через стол:
— Эриберт, я выполнил свое обещание. Заметьте это, я выполнил его.
Эриберт, не сводя глаз с Ганса, выразительно покачал головой. Седовласый слуга небрежно обтер полотенцем горлышко бутыли с романеей-конти и наполнил бокал. Эриберта била дрожь.
